Тепла хватит на всех 3

Он указал на соседнее кресло.

— Скажи, Женя, — вздохнув, спросил он. — После твоего возвращения случайно не было повторения странных историй, с которыми ты сталкивался до отлёта? Разговоры с незнакомцами? Намёки? Непонятные предметы?

— Был один эпизод, — честно признался я. — Девушка, которая подвозила меня в Москве, после кладбища. Через неё говорил Лэм… ну или кто он там на самом деле?

— Почему не доложил? — нейтральным тоном спросил Сергеич.

— Кому? Особистам? — хмыкнул я.

— Надо было со мой связь попросить… что ты как маленький.

— Надо было инструкции дать прежде, чем кидать меня во всё это, — возразил я. Странное дело: раньше я бы и помыслить не мог, чтобы так вести себя с руководством. Но, во-первых, Сергеич не был военным. А во-вторых — что-то действительно изменилось. Да, я стерпел чужую форму и непонятные правила. Стерпел роль живой мартышки на витрине. Надо так надо. Но что-то внутри меня сломалось. Я переставал ощущать себя военным.

Сергеич снова вздохнул. Я вдруг заметил, что он за последнее время как-то осунулся, похудел. Его плечи поникли, а некогда ясные, светящиеся умом серые глаза вдруг потеряли былой блеск.

Каково ему приходится? Он ведь не политик, не вершитель судеб. А, получается, несёт ответственность за весь мир — никому не видимый. Это ведь он, по сути, открыл человечеству дорогу к звёздам. Но и человечество открылось перед такими силами, о которых мы сейчас даже приблизительного представления не имеем.

— Извини, — сказал я. — Нужно было доложить, всё правильно.

— Ты тоже извини. Мы ведь никогда серьёзно не рассчитывали этот вариант. К чему всё приведёт, и людей подбирали совсем по другим параметрам, — сказал Сергеич. — Но сейчас дороги обратно у нас просто нет.

— Ясно, — кивнул я, откидываясь в кресле. — Так что случилось?

— Возможно, мы получили сообщение от Максима, — сказал Сергеич.

— Так это же хорошо. Разве нет? — настороженно спросил я.

Сергеич полез за пазуху и достал из внутреннего кармана своего пиджака сложенный листок формата А4, затем протянул его мне.

Я принял лист, развернул его и прочитал аккуратные, написанные от руки строчки:

«Друзья, надеюсь, моё сообщение до вас дойдёт. У меня осталось мало времени. Может, ещё пара месяцев земного счисления. Больше никак не продержаться. Хотел бы я уходить Другой Стороной, закрывая проходы, но мне этого, увы, не дано. Если вы читаете это — то готовьтесь, изо всех сил. Каждый человек должен стать воином. У каждого должно хватить духа, чтобы сопротивляться. Ещё не всё потеряно. Пока я держусь на своём посту, этот ужас…» — записка обрывалась неряшливой волнистой линией.

— Это его почерк? — на всякий случай уточнил я, уже зная ответ.

— Да, — уверенно кивнул Сергеич, — проверяли лучшие эксперты. Вот только написала эта одна из лаборанток со вторым уровнем допуска, которая только недавно приехала на Объект. Она вошла в транс в самом начале смены. Руководитель участка сначала не придал значения записке и хотел отправить лаборантку на повторное освидетельствование, но тут уже Света проявила бдительность. У неё невероятное чутьё на такие вещи.

— Есть данные аналитики? — спросил я.

— Ничего такого, чего бы ты сам не увидел в тексте, — ответил Сергеич. — Есть угроза непонятной природы, которой теоретически можно противостоять. Для этого у людей «должно хватить духа». Про технические возможности ничего не сказано, так что, не исключено, что опасность носит ментально-психологический характер. Что, впрочем, далеко не факт, потому что каждый должен стать «воином». То есть быть готовым сопротивляться физически. Самое интересное тут про Другую Сторону. Вспоминаются врата, которые ты повстречал на Нарайе, да? Но, возможно, это ложный след. Как бы то ни было, по установленным каналам мы запросили Нарайнийских учёных насчёт информации о том объекте, ждём отчёта, можно ли его использовать в текущей конфигурации Земля-Нарайа-О-деа.

— Разумно, — кивнул я. — Но чем я могу сейчас помочь? Знал бы заранее — спросил бы у Лэма.

— А о чём вы говорили? — руководитель подался вперёд и скрестил руки на коленях.

— Он намекал на моё особое происхождение, — сказал я. — Ещё говорил про тепло и про хаос. И немного — про свободу воли.

— Ты сможешь точно воспроизвести ваш диалог?

— Конечно, — кивнул я.

«Помощь нужна?» — тут же вмешался Вася.

«Только если ошибусь», — ответил я.

После этого я дословно процитировал наш короткий диалог с сущностью, которую я знал под именем Лэм.

Руководитель слушал очень внимательно, хмуря брови. Когда я закончил, наступила неловкая пауза.

— Это должно что-то значить? — я решил первым нарушить молчание.

— Да, Женя, — ответил Сергеич. — Это наверняка много значит. Но я пока что не до конца понимаю, что именно. Очевидно, он знает о приближающейся опасности. Но предпочитает, чтобы мы сами разобрались с этим вызовом. Что касается тебя… — он посмотрел мне в глаза. — Материалы по боевому модулю ещё изучаются. Как и образцы тканей твоего двойника. Пока что мы не можем сказать точно, откуда они — или из другого времени нашей браны, или же всё гораздо сложнее, чем мы можем представить…

— Ясно, — сказал я.

— Мы вынуждены сократить программу твоего турне, — сказал руководитель.

Я широко улыбнулся.

— Завтра полетишь в Пекин. Сразу после этого — в Москву. И потом обратно, на объект.

— Ясно, — повторил я.

— Мы постараемся, чтобы ты вылетел на О-деа не позднее середины следующей недели, — продолжал Сергеич. — Тебе придётся работать, практически, в круглосуточном режиме. Подготовка будет очень интенсивной.

— Понял.

— Вот и отлично.

Сергеич поднялся, забрал прибор со стола. Потом подошёл к окну и открыл шторы.

— Это хорошо, что ты сегодня смог прогуляться, — сказал он. — Иногда нужно, чтобы здесь, на Земле, остался какой-то якорь. Он может быть куда более важным, чем тебе кажется сейчас.

Я вспомнил прошедшую ночь. И невольно улыбнулся.

В Китае я был впервые. Первое впечатление о стране — это масштаб. Тут всё было большое: аэропорт, здания, проспекты, памятники. Встречали меня очень радушно, с массовыми гуляниями, фейерверками, многочисленными интервью местным медиа-холдингам и лидерам мнений. Разумеется, была и официальная часть — приёмы, фуршеты, награждения, фотосессии.

Особенно мне понравилась встреча в научном центре, где были спроектированы основные конструкции лунной станции. Как ни удивительно, но тут удалось отойти от официоза. Я познакомился с биологами, которые занимались созданием космического гинкго. Поговорил с программистами и кибернетиками, разработавшими Сяо Вана. К моему удивлению, они все оказались молодыми, не старше сорока лет, что по меркам Китая почти младенчество.

Начиналось всё, как обычно: стол, бесконечно повторяющиеся вопросы. А потом разговор перешёл на научные вопросы, институтский быт. И тут будто стена сломалась: мы говорили, будто старые знакомые.