Тепла хватит на всех

— Безопасник приходил? — спросил я.

Всё-таки не оставил он это дело просто так. Что ж. По мне так зря.

— И он тоже, но не в этом дело, — продолжал руководитель. — Я бы хотел поговорить, так сказать, о более глобальном видении ситуации.

Я не ответил. Лишь вопросительно поднял бровь.

— Понимаете, какая ситуация. Мне кажется, что люди, далёкие от научных кругов, не всегда осознают, что же именно означает наше открытие касательно реальной размерности Вселенной.

— Революция. Переворот. Как ещё это описать? — спросил я, улыбнувшись.

— Верно, это верно, — кивнул мой собеседник. — Как вы знаете, Стандартная Модель зашла в тупик. И уже многим приходит осознание того, что основные формулы квантовой физики подозрительно напоминают статистические модели описания поведения трёхмерных проекций явлений высшей размерности. Вскоре грядёт революция в осознании мира. Не только учёные, но и обычные люди в один прекрасный день обнаружат, что живут посреди Вселенной, о которой мы знаем удивительно мало. Мы едва начали изучать топологию нашего собственного, так сказать, трёхмерного плана бытия. Но уже видим, как там, снаружи, двигаются чьи-то тени. Понимаете?

Я задумался. Человеческое мышление удивительно антропоцентрично, зациклено на человеке и его ближайшем окружении. В Древнем мире центром Вселенной была Земля. Потом развитие научных знаний оттеснило её на орбиту вокруг Солнца. Именно оно стало новым центром. Но на этом познание не ограничилось: мы обнаружили, что живём на самом краю огромной Галактики… и вот теперь мы считаем нашу родную трёхмерную реальность основной для всего сущего.

«Каково это — видеть четырёхмерный мир?» — спросил я Васю.

«Удивительно. Прекрасно, — ответил он. — Но я туда заглядывал всего несколько раз, чтобы проложить курс для челноков с микрозондами».

«А там есть, на что смореть?» — спросил я.

«О, да», — ответил Вася.

— Начинаете понимать, да? — спросил Сергей Сергеевич. — Мы ведь даже не видим то, что происходит вокруг нас прямо сейчас… — он вздохнул. — Скажите, вы когда-нибудь интересовались историей первого отряда космонавтов? Того самого, Гагаринского?

— Честно говоря, не особенно, — ответил я. — Вообще я не увлекался космосом. Это казалось таким…

— Далёким? Невозможным?

— Да, — я согласно кивнул. — Всё сразу.

— Понимаю. Так вот, про отряд космонавтов. Там ведь тоже происходило много странных вещей. Иногда трагичных. Иногда нелепых… представляете, главный конкурент Гагарина, претендент на звание первого космонавта Григорий Нелюбов был отчислен из-за пустякового инцидента с военным патрулём. Которого легко можно было избежать. Однако же у него было слабое место, и ситуация сложилась так, что все обстоятельства давили именно туда… другой случай: самый молодой из кандидатов, Валентин Бондаренко. Трагическая смерть от пожара в барокамере, которой тоже не должно было быть!

Сергей Сергеевич вздохнул и откинулся на спинку дивана.

— И это касается не только первого отряда космонавтов, — продолжал он. — Любое событие, раздвигающее границы познания и человеческих возможностей сопровождается чем-то… таким. У американцев был «Аполлон». Да, многие вещи по программе засекречены — но мы знает, что они сталкивались с тем же самым. Поэтому в космонавтике так много странных обычаев и ритуалов. Люди просто доверяют интуиции.

— Зачем вы мне этого рассказываете? — спросил я.

Мой собеседник снова подался вперёд. Посмотрел на меня пронзительным взглядом.

— Затем, что я не хочу, чтобы вы сломались ещё до старта, — ответил он. — Не пытайтесь во что бы то ни стало найти ответ здесь и сейчас. Просто полагайтесь на интуицию, как вы это делали до сих пор. Это самая выигрышная стратегия.

Я промолчал.

— Просто в определённый момент вы, видимо, решили, что информации достаточно для каких-то предварительных выводов. Уловили кое-какие закономерности: например, воздействие на болевые точки участников отряда. Странные технические накладки, — продолжал Сергей Сергеевич. — Так вот, смею вас заверить: мы их тоже заметили. И учли. Из них невозможно сделать никакие практические выводы. Пока что — невозможно.

Он замолчал. Поднял руку и почесал висок. Снова откинулся на спинку.

После некоторого колебания я всё-таки решился задать один мучивший меня вопрос:

— Вы упомянул про тени, которые мы видим… скажите, может ли так случиться что там, по ту сторону, есть некто… думающий?

Сергей Сергеевич снова посмотрел на меня.

— А вы сами как считаете? — вопросом ответил он, уходя от прямого ответа.

Снова повисла пауза. Я видел, что руководитель ещё недоговорил и терпеливо ждал, когда он соберётся с мыслями.

— Вы, наверно, уже поняли, что нас очень интересует, кто и когда использовал обнаруженные нами пути для путешествий между мирами, — сказал Сергей Сергеевич. — И почему это сообщение прерывалось. Однако мы не стали её прописывать в полётных заданиях. Понимаете почему?

— Политики не всегда осознают новые научные концепции, — улыбнувшись, ответил я.

— Верно, — кивнул научный руководитель. — Но именно об этом вы должны думать, когда будете проводить изыскания.

— Я понимаю, — кивнул я.

— Кстати, старт назначен на послезавтра, — сказал он. — Я не зря летал на «Восточный». Так что сегодня вечером начинайте с Васей загрузку языков и адаптирующих материалов.

«Так точно!» — радостно воскликнул Вася у меня в голове.

Я поморщился.

— Он обрадовался, да? — предположил Сергей Сергеевич.

— Ещё как, — кивнул я.

— Для него делиться знаниями почти так же приятно, как получать, — пояснил научный руководитель. — Эмоциональная привязка, без которой ему было бы тяжело.

— Понимаю.

Он собрался было подняться с дивана, но замешкался.

— Да, ещё момент, — сказал он как бы между прочим, явно стараясь, чтобы его голос звучал небрежно.

— Слушаю.

— Мне удалось добиться отмены протокола «ноль» после вашего возвращения. Так что в историю вы войдёте под своим именем. И, кстати, все ваши личные вещи, которые находились в общежитии, сохранены. Но возвращаться туда вам больше не придётся. Государство вам подарит квартиру, как это было в старые добрые времена. В любом городе на ваш выбор. Но я, конечно, настоятельно рекомендую Москву.