Тепла хватит на всех

«Ой, спасибо. Мне сразу полегчало…»

В этот момент корабль отвернулся от Солнца. В иллюминатор величественно вплыла Земля.

— «Стержень» ответьте «Пурге», — послышалось в наушниках.

Я не сразу сообразил, что за «Стержень». Лишь спустя мгновение вспомнил, что позывной у меня теперь новый. Я отмахнулся, когда предложили выбрать, не до того было. Видимо, зря. Но хоть не «питон» или «баклажан» — и на том спасибо.

Вообще странно, конечно, что все эти позывные вдруг потребовались для обмена по лазерному каналу, который, по идее, никто и никак не должен был перехватить. Опять традиция, видимо.

— «Стержень» «Пурге» слышу чётко и ясно. Старт прошёл штатно, без происшествий, — произнёс я.

— Через три минуты пуск маневровых. Идёте к Луне, — сказал оператор на Земле.

— Принял, через три минуты.

До окончания манёвров было запрещено отстёгиваться, принимать пищу и пить. Что ж, подождём. Три минуты вроде бы немного. Но вообще о предстоящих девяти днях я старался не задумываться. Да, в невесомости пространство как будто бы расширилось, но всё равно его было удручающе мало. Даже ноги толком не вытянуть…

В положенный срок я почувствовал вибрацию. Потом толчок и нагрузку, будто вдруг вернулась сила тяжести. Несколько минут — и это прекратилось.

Для международных наблюдателей мой корабль представлял собой большую научную станцию, отправленную Роскосмосом в точку Лагранжа в целях изучения гравитационных аномалий Солнечной системы.

— «Стержень», это «Пурга», — снова голос в шлемофоне. В этот раз я узнал Дмитрия Семёновича. — Легли на штатную траекторию. Завтра вечером будете наблюдать обратную сторону Луны.

— Принял, есть наблюдать обратную сторону, — ответил я.

— Удачи, Женя, — сказал он. — И до связи!

— До связи, уДмитрий Семёнович.

Вот как. Выходит, соблюдать протокол радиообмена необходимости не было. Ну и ладно.

Какое-то время я наблюдал за удаляющейся Землёй. Потом немного перекусил. С помощью Васи почитал книгу. Если бы не крайне ограниченное пространство — полёт можно было бы считать продолжением отдыха на курорте.

Через несколько часов состоялся ещё один сеанс связи. Я, как полагается, доложил о штатной работе бортовых систем, проконтролировав их. Потом ужин, и я начал готовиться ко сну.

Сложнее всего было с туалетом. Мне стоило больших усилий убедить себя, что сходить полностью одетым — это нормально. Однако же я справился. Система сработала надёжно и даже комфортно, если это слово вообще применимо к той ситуации, в которой я оказался. И у Васи, к счастью, хватило мозгов не вмешиваться и не предлагать свою помощь.

Краешек Земли по-прежнему было немного видно в правый иллюминатор, и я заметил, что её диск заметно уменьшился. Я стремительно удалялся от родного мира.

Ночь прошла спокойно. Под утро, во время очередного сеанса связи Дмитрий Сергеевич предупредил меня о манёвре с ускорением для корректировки траектории. Так что с завтраком пришлось повременить.

Обратная сторона Луны впечатлила. Возникло полное впечатление, что я лечу на самолёте, а не на космическом аппарате, настолько близкой казалась изъеденная кратерами лунная поверхность. Я внимательно разглядывал её в иллюминаторе, чувствуя себя ребёнком на аттракционе.

Но вот и Луна осталась позади. Слева на несколько минут появилась Земля. Потом последовала ещё одна серия толчков — и она исчезла за кормой.

Я следовал рекомендациями руководителей полёта и занимал время бодрствования разными активностями: читал книги с помощью Васи, делал гимнастику (насколько это возможно), изучал добытые зондами «сырые» материалы по Нарайе, следуя заранее установленному расписанию. Особенно интересными мне показались местные аналоги газет: небольшие кусочки плохого качества бумаги, сшитые парой стежков нейлонных ниток. Их просмотр помогал оживлять полученные с помощью Васи знания.

Несмотря на первоначальное впечатление идиллии, Нарайа вовсе не была райским беспроблемным местечком. Да, крупных войн не было уже давно, и в целом единое государство старалось внедрять единые для всех высокие социальные стандарты. Медицина и образование были в основном бесплатными. И вообще экономическая модель здорово напоминала государственный социализм. Однако при этом значительную роль играли крупные корпорации, подчас имеющие даже собственные частные армии. Между корпорациями случались конфликты, вплоть до боестолкновений, когда вынуждены были вмешиваться конфедеративные миротворцы по решению центрального правительства.

Высший орган Конфедерации — Планетарное Собрание — избирался по округам. Видовая принадлежность делегатов никак не регламентировалась. При том, что на планете всё же существовали районы с преимущественно трийанским или человеческим населением, но это было обусловлено, скорее, климатическими условиями нежели политическими. Делегат-человек в Конфедерации от трийанского района вовсе не был чем-то из ряда вон. И наоборот.

Планетарное Собрание назначало Комитеты. По сути, коллегиальные исполнительные органы власти.

Аналог судебной власти тоже присутствовал и был совершенно отделен от Планетарного Собрания и Комитетов, вплоть до того, что налоги на его содержание собирались отдельно. Избирались судьи Комитетами старейшин, имевшимся в каждом из округов.

Сами округа, судя по всему, когда-то были национальными государствами. Были ли отдельные государства в прошлом у трийан оставалось неясным, однако, судя по единому языку, можно предположить, что те в прошлом были едины и политически.

Существование прослойки сверхбогатых среди акционеров и топ-менеджмента крупнейших корпораций порождало социальное напряжение и блокировало социальные лифты для обычных людей и трийанов. Это способствовало росту популярности радикальных политических партий, которые предлагали различные решения, вплоть до полной национализации и введения госуправления корпораций. При этом политические силы, которые продвигали бы интересы только людей или только трийанов отсутствовали. Нигде ни малейшего намёка на межвидовой шовинизм. Даже в юморе.

На первых страницах «газет», как правило, шла информация о разного рода чрезвычайных происшествиях: ограблениях, авариях, стихийных бедствиях. Затем — экономические новости. Биржевые курсы, новости регуляторов, корпоративных конфликтов, слияний и поглощений. После этого — культура: анонсы событий, премьеры, немного светской хроники из жизни звёзд. При этом, судя по фотографиям, выступления трийанских артистов охотно посещали люди. И наоборот.

В руководстве корпораций присутствовали как люди, так и трийаны. Причём распределение ролей не отдавало предпочтение ни одному из видов.

«Газеты» часто были двуязычными: половина на одном из четырёх самых распространённых человеческих языков, другая, с дублирующей информацией — на языке трийан. Причём у последних, в отличие от человека, язык был един. Письменность сложная, фонетико-идеографическая. Ещё сложнее фонетика. Я понимал трийанский, но, попробовав сказать на этом языке вслух осмысленную фразу, чуть не проглотил язык. Видимо, поэтому межвидовое общение на Нарайе шло в основном на человеческих языках. Речевой аппарат трийан с человеческой речью справлялся без проблем. Однако формально все пять языков имели одинаковые права.