Тепло камня

Шуа приоткрыл рот, больше, по чести говоря, напоминавший пасть, и полный белоснежных ровных зубов. Он улыбался. Он был счастлив.

Мимика шуа не отличается выразительностью, чего никак нельзя сказать об их глазах. Казалось бы, просто две круглые чёрные пуговицы, в которых не видно ни зрачков, ни белков, но они удивительным образом прекрасно передают малейшие оттенки чувств и эмоций.

Глаза Риша сейчас лучились счастьем, он даже начал переминаться с ноги на ногу и слегка шевелить пальцами, не зная, что делать с переполнявшей его радостью. Но эта “проблема” немедленно разрешилась.

Шуа замер, а одно из его пушистых ушей едва заметно дёрнулось и чуть-чуть повернулось в сторону. Оттуда к ним приближалась Тиша.

========== Глава 22. В кругу шуа ==========

Тиша строго взглянула на сына и обратилась к гостю:

— Прости, Рэй. Надеюсь, он не причинил тебе большого беспокойства?

— Пожалуй, меня действительно начинает кое-что беспокоить — то, что все здесь ходят на цыпочках и страшно боятся меня потревожить. Твой сын — отличный парень. Я сам хотел познакомиться с ним и ещё попросил, чтобы он помог мне освоиться, если ты не против, конечно.

Тиша удовлетворённо кивнула.

— Я очень рада, что тебе понравился мой сын. И мне кажется, я понимаю, что ты хотел сказать, — всё, кроме одного — на чём мы ходим?

Рэй усмехнулся.

— Это неважно. Просто такое выражение.

— Ну, хорошо. Я пришла, чтобы предложить тебе поесть. У нас уже всё готово. Ты ведь хочешь есть?

Вообще-то он ещё не успел проголодаться, но решил, что лучше будет согласиться. Интуиция подсказывала, что, может быть, даже стоит повести себя как-нибудь понахальнее, чтобы они перестали за него волноваться и не донимали заботливыми расспросами.

“Столовая” находилась на берегу ручья, чей извилистый путь пролегал среди густой травы и крупных сиреневых цветов. Немного дальше ручей соединялся со своим собратом, таким же весёлым и озорным, как он сам, чтобы через несколько километров влиться в спокойную задумчивую реку.

Риш махнул лапой вправо:

— Там, где сливаются ручьи, мы моемся. А умыться и помыть руки можно и здесь, — шуа спустился к воде и, поджидая человека на небольшом вытоптанном участке, сорвал сиреневый цветок с толстыми гладкими лепестками.

Было видно, что здесь понапрасну не затопчут и травинки. Наверное, цветок для чего-то нужен или это какой-то ритуал?

Ответ на свой невысказанный вопрос Рэй получил немедленно. Риш отделил половину лепестков и дал ему. Себе шуа взял всего один, а оставшиеся положил рядом, на камушек. Потом он намочил лапы в прозрачной воде и энергично растёр лепесток, давший обильную сиреневую пену с приятным нежным запахом.

Отлично. Значит, здесь не придётся скучать по мылу и шампуню. Впоследствии Рэй убедился, что это гораздо лучше любого шампуня. Парфюмерным “королям” такое и не снилось. Спустя два месяца, заметив, что волосы приобрели здоровый блеск и, кажется, стали гуще (может, ещё и пища у них тут такая?) Рэй даже начнёт опасаться, как бы не сбылось пожелание Тиши. Чего доброго, и правда обрастёшь весь шерстью в их здоровом климате и сможешь зимой на снегу спать.

Кстати, это пожелание было одним из самых первых добрых пожеланий, появившихся в те отдалённые времена, когда народ шуа обрёл речь. Мех был показателем здоровья, предметом гордости и ежедневной заботы. Возможно, именно это и стало основной причиной особой чистоплотности, свойственной шуа.

Центральным блюдом праздничного обеда была рыба хап, по праву считавшаяся самой вкусной из тех, что водились в этих местах. Зажаренная и поданная с запечёнными овощами, она произвела на гостя неизгладимое впечатление, к огромному удовольствию хозяев.

Рэй сидел на камне, а другой — повыше — служил ему столом. Можно было только догадываться, каких хлопот и усилий стоило разыскать и принести сюда эти валуны. Он вполне мог бы сидеть на земле, как шуа, наверное, это было бы даже удобнее, но пока у него просто язык не поворачивался сказать им об этом. Они так старались…

Хранящая покой нашла применение энергии, распиравшей её сына. Она послала его оповестить всех, что они могут вести себя как обычно — их гость не так уж сильно стремится к уединению, как это предполагалось вначале.

Жители Светлой Опушки один за другим потянулись к ручью. Каждый нёс большой лист, на котором и располагался, прихватив еду. Они кивали Рэю, называли свои имена, садились рядом, предлагали попробовать ещё вот эти плоды и вон те ягоды, задумчиво жуя, смотрели на него внимательными добрыми глазами. И ему казалось, что он знал их всю жизнь.

— Удивительно, — медленно выговаривая слова, сказал Шиф, самый пожилой из всех, — как это Риш сумел поймать рыбу хап. И такую большую.

Молодой шуа скромно потупился, а старый продолжил:

— Все знают — она очень плохо ловится в начале лета. Вот в конце лета и осенью будет много рыбы хап. Тогда и я окажусь хорошим рыболовом. Буду ловить её каждый день, для тебя, Рэй. Мир огромен, — Шиф поднял глаза к небу, — но я думаю, что нигде нет такой вкусной рыбы.

— Во всяком случае, я ничего подобного раньше не пробовал, — согласился Рэй, с ужасом понимая, что в одиночку съел уже почти половину рыбины. А Шиф протянул ему новый кусок на овальном листе.

— Нет-нет. Благодарю тебя, но я уже наелся.

— Ты отказываешься потому, что думаешь о нас, — не поверил Шиф. — А я вот что тебе скажу: мы все ели вкусную рыбу и ягоды, а я — больше всех, потому что долго живу. Но сегодня у нас другая радость — угостить того, кто никогда их не ел. Большая радость.

Все вокруг согласно закивали, и человек принял кусок.

Когда Рэй уже просто не мог больше радовать гостеприимных шуа, ему предложили две глиняные плошки с красными ягодами, очень похожими на те, что росли повсюду в посёлке. В одной из посудин они были более тёмного, бордового цвета.

— Это тумисовые ягоды, — пояснил Риш с некоторой гордостью в голосе. — Они очень… как это вы говорите, — он смешно наморщил нос, — питательные. Те, которые потемнее — сладкие. А вот эти — кислые и прекрасно утоляют жажду.

Один за другим обедающие заканчивали еду, вставали, мыли лапы в ручье (по крайней мере, те немногие, которым досталась рыба), другие ополаскивали глиняную посуду, кто-то уходил, не забыв прихватить лист-подстилку, на их место приходили другие. Рэй тоже вымыл руки и, вернувшись, как бы невзначай сел не на камень, а рядом с Ришем.