Теплый шоколад на десерт

— Фостер, эй, милая. Тебе плохо?

Тихий всхлип вырвался у Джиллиан и она, отчаянно борясь с собой, только покачала головой, не в силах произнести ни слова. Боже, она не хотела, не могла, не имела права унижаться и реветь на людях, она же не плакса, она не должна показать Кэлу, как ей плохо. Она согласилась на ужин, чтобы доказать себе, что она сильная, что сможет пережить боль, неприятие мужем ее новой работы, ревность и ненависть жены Кэла. Но ничего не получалось. Ничего. Красивая, придуманная ей история не желала воплощаться в жизнь, став реальностью.

И запив душевную горечь сладким вином, поддалась обаянию Кэла, глядя на него совершенно другим, не достойным замужней женщины, влюбленным взглядом, ела «с его рук», совершенно расслабилась. И он тоже хорош, кавалер, змей-искуситель, сделал свое подлое дело, а теперь строит из себя обеспокоенного. Не в ладах с собой Джиллиан злилась на весь белый свет, на Кэла, на певицу с ее дурацкой песенкой, на посетителей бара, но сильнее всего ей хотелось оказаться как можно дальше от этого места, избавиться от искушения и разреветься, как маленькой, хотелось, чтобы ее пожалели и приласкали. И чтобы это сделал Алек, говоря слова любви и одобрения, но Джиллиан была уверена, что с его стороны будут лишь издевки, и довольное « я же предупреждал». Но воспитание и гордость не позволяли Джиллиан продемонстрировать свою слабость на людях, и уж тем более показать, что до боли нуждается в любви. Никогда. Собрав силу воли, она сделала все возможное, чтобы выглядеть спокойной и невозмутимой, и попробовала, по обыкновению спрятать чувства, как можно глубже, подавив раздирающие ее эмоции. Не смогла. Уперлась руками Кэлу в грудь, Джиллиан оттолкнулась, выскользнула из его объятий, и торопливой походкой вышла из зала. Откинув штору, скрывающую запасной выход, Джиллиан распахнула одностворчатую дверь, ведущую в служебные помещения, и выскочила в узкий плохо освещенный коридор, ставший местом ее спасения от позора. Закрыв лицо руками, она натыкаясь на стены, дошла до выхода на задний двор ресторана. Прижав руки ладонями к холодному стеклу, со щеками мокрыми от слез, она нервно вздрагивая, стояла около окна. Она чувствовала, как слезинки, бегут по лицу, и капают с подбородка на подоконник, и невольно прислушивалась к звукам за спиной. В эти минуты выматывающей слабости она хотела остаться одна, и Кэл был последним, кого Джиллиан хотела бы видеть.

— Со мной все в порядке, в абсолютном, — прошептала она прерывистым тоном, — Все в полном порядке, — повторила более уверенно и твердо.

Она всхлипнула последний раз и стояла, зажмурив глаза. Сделав несколько глубоких вздохов, постаралась восстановить дыхание и распахнула дверь, подставляя разгоряченное лицо ледяному морозному ветру, стерла со щек последние слезинки. Взбила растрепавшиеся волосы, стараясь вернуть прическе первозданный вид, убрала выбившиеся прядки за ухо. Глубоко вздохнула, ощущая, что начинает замерзать и захлопнула дверь, привалилась к ней спиной, подпирая затылком.

— Я люблю мужа, у нас все будет хорошо, — убеждала себя Джиллиан, и у нее получилось. Она вспомнила его рассеянную улыбку, близорукий взгляд, непослушную челку, вечно падающую на лоб, — А то, что случилось сегодня — это вино, — решила Джиллиан. — Ничего же не было. А едва, не считается. Это работа. Работа, которая мне нравится и приносит удовлетворение. Жалею ли я, что выбрала ее? — обхватив себя за плечи, Джиллиан наклонилась, глядя себе под ноги. Затем резко выпрямилась и усилием воли заставила себя улыбнуться, — Нет! Не жалею!

Она сглотнула, а собственно говоря, что случилось? Из—за чего она так расстроилась. Они просто танцевали с Кэлом. Танго. Вернее топтались на месте, пытаясь изобразить некие па, имеющие отдаленное сходство с этим танцем. Прозвучали последние аккорды чувственной мелодии. Они закончили танец и замерли, не отводя друг от друга глаз. Джиллиан была уверена, что Кэл как и она испытывал чувственное влечение, чему впрочем было и материальное подтверждение, упирающееся ей в бедро. В баре на несколько секунд воцарилась абсолютная тишина.

Не отпуская Джиллиан из рук, все еще находясь во власти музыки, Кэл чуть подался вперед и коснулся лицом ее растрепавшихся волос, затем прижался влажным лбом к ее лбу. Джиллиан ощущала его горячее дыхание на губах, и как он все сильнее стискивает ее за талию, притягивая к себе. Все ее чувства смешались в одном невероятном коктейле, горько-сладком, ей было хорошо и в то же время невыносимо больно. Горло перехватило, и она сдавленно произнесла:

— Нет, Кэл. — понимая, что еще мгновение и их губы встретятся в поцелуе, как обычно пишут в любовных романах.

Откуда-то потянуло свежим воздухом, Джиллиан распахнула глаза и удивленно оглянулась. Пустой, узкий коридорчик, неяркий свет ламп в белых матовых плафонах, и она одна, стоит у окна, опираясь поясницей на подоконник. Из зала доносилась веселая музыка, кто-то громко спорил и один из голосов принадлежал Кэлу. Несколько раз моргнув, Джиллиан потрясла головой, с негодованием проворчала:

— Ну и ну, Фостер допилась до истерики, — зябко передернула плечами, посмотрела на себя, как в зеркало в темное оконное стекло, — Нет, не может быть, все случившееся блажь, бурная фантазия одурманенного хмелем воображения.

—Все, хватит, — твердо сказала Джиллиан и решительным шагом направилась в зал, Кэл, наверное, ее потерял и заждался. Как ни странно, но чувствовала Джиллиан себя хорошо, отчаяние пропало, боль исчезла, на их место пришла уверенность, что все образуется и их жизнь наладится.

В помещении бара было не на много светлее, чем в коридоре, за столиком, где они сидели с Кэлом, никого не было, не подходя к нему, Джиллиан поискала глазами, среди посетителей знакомую фигуру.

Кэл у барной стойки в компании таких же подвыпивших мужчин, безобразно кривляясь, показывал карточные фокусы, не забывая прихлебывать из граненого стакана золотистую жидкость.

В ту ночь Джиллиан пришлось забрать Кэла к себе домой.

Далеко за полночь, уговорами и шантажом ей кое-как удалось сломить его сопротивление, и буквально выволочь из бара. Джиллиан понимала, что Кэла едва держащегося на ногах, она не в состоянии оттранспортировать к нему домой. Разгулявшийся Кэл яростно жестикулировал и порывался сбежать от нее и вернуться обратно в бар, но лишившись опоры тут же заваливался в снег, яростно матерясь.

Путешествие через весь город туда и обратно ей было не по силам. Приготовившись к неласковому ответу, Джиллиан позвонила Зоуи, предупредив, что Кэл переночует у нее. Недовольная и сонная Зоуи буркнула что—то похожее на «плевать» и бросила трубку. Джиллиан с таксистом, из жалости, решившим ей помочь, трижды уронив в снег, дотащили Лайтмана, орущего неприличную рождественскую песенку до ее гостиной и свалили на диван.

В ту давнюю ночь Джиллиан впервые столкнулась с темной стороной натуры Кэла, но не стала его осуждать и попрекать. С трудом разобрав из невнятных проклятий и пьяного бормотания, что он расстроен пренебрежением жены, просто он свои чувства выражал своеобразно, методом разительно отличным от ее появлений чувств.

Протрезвевшая, измученная Джиллиан, опасаясь, что вопли ночного гостя разбудят Алека, зажимала рукой рот Кэлу, а он в ответ слюняво целовал ее ладони. Обиженно ворчал, капризничал, недовольный длиной ее волос, не желал укладываться спать, и стучал кулаком по сиденью, требуя «немедленно вернуть любимые кудряшки». С горем пополам, сидя на корточках перед Кэлом, который вдруг воспылал к ней страстью и неутомимо лез целоваться, едва от него отбившись, все же утолкала его и, накрыв пледом, гладила по волосам, шепча ласковые слова.

Почти засыпая, Кэл проворчал что-то невнятное и, вскинув голову, посмотрел на нее мутным взглядом, четко проговорив: « Зоуи, я сволочь прости любимая». Рухнул на подушку и захрапел. Он даже не понял, где находится, и что нянчится с ним не жена.

Обессиленная, не зная плакать ей или смеяться, Джиллиан в полусне сидела на полу, около дивана, слушая всхлипывающее сопение Кэла. Из приоткрытой входной двери тянуло холодом, а когда порыв ветра ее распахнул настежь, насыпав снега на пол, и кинув колючие снежинки на лицо и обнаженные плечи, Джиллиан вздрогнула и очнулась, поняв, что замерзла, встала на ноги, заперла замки, последний раз проверила Кэла и на цыпочках поднялась в спальню. Алек крепко спал или делал вид, что спит, закутавшись с головой в одеяло. Не желая его будить, Джиллиан быстро скинула одежду и забралась в постель, и до тех пока ее не сморил сон, глотая слезы, лежала в темноте, глядя в спину мужа, так и не повернувшегося к ней.