Теплый шоколад на десерт
Шрифт:
Она отрицательно мотнула головой, и все еще оглушенная слезами хрипло выкрикнула:
— Мне плевать на угрозы Майкла! — на секунду она задохнулась, не в состоянии вымолвить слова, — Джо, — почти пошептала она, — Он избил меня, — Джиллиан согнулась еще резче, обхватила руками живот, — и, собравшись с духом, едва слышно вымолвила, — Он убил нашего ребенка… — тщательно продуманные, заготовленные заранее слова разбежались, осталась только душившая ее боль. И всплывающие в памяти унизительные слова обвинения, которые орал Джо, сопровождая удары. — Я не хочу, чтобы моя личная трагедия стала известна всем. Не хочу!
— А… — Кэлу пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы вернуть возможность соображать.
Он и представить не мог, что это его так потрясет и ужаснет. На мгновение внутри него замерло. Вытаращив глаза, он немым
Но его не было, вернее он уже и так был мертв, кто-то другой позаботился об этом. Только сломленная, горько плачущая Джиллиан. Руки безвольно опустились, пальцы разжались, и Кэл чувствовал себя жалким и беспомощным. Но теперь он знал одну из бережно хранимых Фостер тайн. Ему стала известна причина, почему Джиллиан так относится к детям и, особенно, к своей невозможности выносить и родить ребенка. Вина, чертова вина! Идиотская привычка “блаженной Фостер” винить себя во всех грехах. Единственная черта характера, которая отчаянно бесила Кэла в Джиллиан. Как бы она не скрывала, но ее неудавшиеся беременности не прошли мимо него. Кэл слишком хорошо знал Фостер и знал, насколько глубока, и болезненна ее рана, как уязвлена ее женская сущность. Лишь однажды, когда Джиллиан потеряв самообладание, с горечью высказалась, что считает себя неполноценной женщиной, что все и всё в этом мире и даже он, Кэл против и не понимает ее желания стать матерью. Кэл помнил их бурный спор, когда случайно заметив на столе Фостер бумаги, необходимые для усыновления, попробовал ее отговорить от этой затеи, обреченной на неудачу. И ее непонимание, его нежелания понять ее.
— Джилл, милая, — он рухнул на пол около нее, но все еще не решался дотронуться до Фостер, сжавшейся в комок и судорожно вздрагивающей.
Она словно почувствовала его взгляд, его непосредственную близость.
— Я хотела тебе рассказать, когда-нибудь, — наконец проговорила Джиллиан, еще вчера в машине, пыталась, — Но одни лишь воспоминания вызывали боль и раскаяние.
— Раскаяние? — возмутился Кэл, получив подтверждение своим мыслям, — Какие еще к черту раскаяния. Разве ты была в чем то виновата. Не верю! — он саданул кулаком по полу, сдирая костяшки пальцев в кровь, не ощущая саднящей боли. Ему с трудом удавалось справиться с гневом, его челюсти были плотно сжаты, на скулах зло ходили желваки и слова прозвучали излишне резко, нервно с нескрываемой ненавистью.
— Не надо, Кэл, — она обреченно вздохнула, — Я была не права. Не права, но мне было очень страшно. Понимаешь, Кэл, о таких серьезных вещах не говорят вот так — в лоб, наскоком, да еще в присутствии свидетелей, — Джиллиан, глядя куда то в сторону, протянула руку и погладила его по щеке кончиками пальцев, ему показалось, словно по его лицу провели ледышками. Кэл взял ее руку в свою, мягко поглаживая тыльную сторону ладони, пока она не перевела невидящий взгляд с опрокинутого на бок пустого бокала, на него. Судорожно сглотнула.
— Но меня раздирало на части. Гнев плохой советчик и я выпалила Джо в лицо все. Все что думала и хотела. Мне, казалось, я его знаю. Хорошо знаю. Он всегда был так нежен и мил со мной. А тут, словно неведомая злая сила вселилась в него. Он бил меня. Бил, бил, выкрикивая отвратительные слова. И снова бил. По лицу, голове. А когда я упала, он совершенно озверел. Я как могла, пока не потеряла сознания от боли и страха, прикрывала живот руками. Но его тяжелые, рокерские ботинки… — захлебнувшись слезами, Джиллиан закрыла глаза свободной рукой и в отчаянии мотала головой. С трудом, но она все же справилась с собой и, заикаясь и проглатывая слова, закончила рассказ, — Я не помню, чем все закончилось. Я почти ослепла от боли и ужаса, ничего не соображая. Раздался грохот, и мне обожгло бок. И лестницы в номере не было, — уточнила она, потихоньку приходя в норму, — И все. Следующее что я помню — больничная палата и боль, выкручивающая тело и внутренности. Мне сказали, я пролежала без сознания три дня, едва выжила, было очень сильное кровотечение, сотрясение мозга и сломаны несколько ребер. А в полицейском протоколе, который я подписала по просьбе адвоката
семьи Джо, указывалось, что все эти повреждения я получила, упав с фантомной лестницы. Молодые люди не поделили молоденькую шлюшку, они поругались, приревновав меня друг к другу, и когда ссора достигла апогея, Джо выхватил пушку и ненароком выстрелил — рука дрогнула, а пуля случайно задела меня, серьезно ранила Марка, клавишника группы. Такая вот мелочь. Банальный несчастный случай.— Ты не пробовала защитить себя, — нелепость слов Кэла была столь очевидна, что Джиллиан рассмеялась, но он знал, что это не веселый смех радости, а болезненный, ломаный смех от бессмысленности заданного вопроса.
— Я? Искать правду? Что я могла сделать? Восемнадцатилетняя девчонка против орды адвокатов и миллионов, — её улыбка была все еще неуверенной, но рука, которая лежала в ладони Кэла перестала быть безвольной, Джиллиан слабо, но сжала его пальцы в ответ, и Кэл почувствовал, как напряжение внутри него сразу отпустило и он смог выдохнуть. Возвращалась настоящая Фостер, она уже почти не походила на растерянную девочку.
— На моей жизни остался глубокий шрам, и чтобы я ни делала, он слишком часто ноет, напоминая мне о прошлом. И если бы я не была такой глупой и самонадеянной, хоть на немного лучше разбиралась в мужчинах, возможно … — она произнесла это слабым, надтреснувшим, ломким голосом проигравшего, разгромленного, растоптанного человека, — Мне врачи говорили, что я здорова, но… — Джиллиан растерянно развела руками, всхлипывая.
Кэл обнял ее, Джиллиан уткнулась лбом ему в плечо, слезы прошли, но ее дыхание оставалось прерывистым и тяжелым. Он обнимал ее осторожно, будто прикрывая от внешнего мира, и легонько целовал ее волосы и лоб. Чуть успокоившись, она ощутила прикосновения его губ. Медленно подняла голову, повернувшись лицом к нему, Кэл поцеловал ее в переносицу, где сошлись нахмуренные брови, словно хотел разгладить залегшие там морщинки, затем в кончик носа, потом в щеку. Джиллиан оставалась неподвижной, чувствуя, как что то острое и томящее заполняет ее. Кэл целовал ее закрытые глаза, собирая губами слезы, повисшие капельками на слипшихся ресницах.
В этот момент Джиллиан ощущала не только физическую близость. Близость мужчины, которого она давно любила, была скорее духовной. Так приятно было его прикосновение, означающее, что она не одинока в своем горе. Джиллиан отдалась теплу этих рук с готовностью ребенка, доверяющегося рукам матери. Она прижалась к Кэлу, плотно зажмурив глаза, и когда их губы случайно встретились, ответила на поцелуй и с тихим вздохом облегчения опустила голову, прижимаясь щекой к плечу Кэла, промокая оставшиеся слезы о рукав его футболки.
Опустив взгляд, Кэл застыл, не в силах пошевелиться, не зная, что сказать. Хотел выругаться, резко оттолкнуть Джиллиан, но не получилось, слишком она была прекрасна. Неожиданна и беззащитна. Хрупкая, нежная, потерянная. Он просто сидел на коленях рядом уставившись ей в макушку, и смотрел, до тех пор, пока Джиллиан не почувствовала его напряженный, яростный взгляд и не подняла веки, смаргивая повисшие на ресницах слезинки. Запрокинула голову и потерянно улыбнулась, неловко передернула рукой, и в немом замешательстве, изучала лицо Кэла.
Он протянул руку и дотронулся до ее волос, проводя пальцем по щеке, по упрямо падающей на глаза пушистой прядке и убирая ее Джиллиан за ухо.
По ее телу пробежала дрожь, когда она увидела приближающееся лицо Кэла. В этот момент прошлое с его болью и будущее со всей неопределенностью словно перестали существовать. Был только Кэл. Его руки, прикасающиеся к ее волосам, были и началом и концом всего. Вся ее жизнь заключалась в кольце его рук. Он был единственным, кто что-то значил, и будет значить для нее. Она без раздумий согласилась бы пройти все круги ада, принести в жертву все, лишь для того, чтобы он вот так смотрел на нее, обнимал ее, любил ее. Она почувствовала, что не только ее душа, но и тело стремится к Кэлу навстречу. Подсознательно она понимала, что не будет никогда такого же совершенного момента, когда они останутся наедине, и будут так открыты и откровенны друг с другом. Джиллиан так хотела ощущать себя живой, необходимой. Хотела на время позабыть все, что осталось за стенами этого дома и просто быть рядом с Кэлом, любить его и чувствовать его ответную любовь. Отрешиться от действительности хотя бы на одну ночь и не думать о своих страхах, наплевать на амбиции, тревоги и опасности. Ничего более — только она и Кэл.