Теплый шоколад на десерт

Запретить, не согласиться с ее предложением – съездить в одиночку к старой ведьме. Не вставать в позу, принимая оскорбленный вид, когда после прослушивания аудиозаписи сделанной Локером и Торрес, Джиллиан вдруг опротестовала его утверждение, что бабка говорит правду и ничего не знает, не фыркать презрительно «раз ты считаешь себя умнее, можешь попытаться». А главное не болтаться без толку в офисе, а перехватить Фостер по дороге и вместе надавить на бабульку, сыграв на противоречивости их поведения. Его напор и бесцеремонность, сглаживаемые мягкостью Фостер.

Все было бы иначе.

Фостер была бы сейчас и вчера рядом с ним. Не было бы больницы и Джиллиан с испепеленной душой. Его самого кидало в холодный пот, и мерзостно сжимало желудок, стоило лишь представить, какой ужас пережила Джиллиан в горящем доме, за те несколько минут, раз ее память заблокировала все воспоминания.

Он бы не увязался за Валловски, потащившись прошлым вечером на место преступление, лишь бы досадить детективу за излишнюю назойливость и входя в азарт гончей взявшей след. Не увидел бы мертвую женщину в платье невесты, так похожую на Джиллиан, от осознания всего этого сводило скулы.

Не испытывал бы безотчетный страх, глядя на пластиковый пакетик с трусиками, лежащий на коленях у Фостер, ее оторопь и удивление.

Не было бы разговора про Сару. И он бы не чувствовал себя полным идиотом, ревнующим Джиллиан к бывшему мужу.

И этого поганого предчувствия, что они влипли в грязное дело, пострашнее пожара, грозящее дальнейшими потерями, страхом и болью. Всего этого не было бы.

Тяжело оттолкнулся от стены, он вышел из лифта. Лицо мужчины исказила гримаса боли и отвращения. Все было бы иначе, если бы он не был трусом. Он и сам не понимал что его так пугало, но просто старался не впутываться в разборке с самим собой.

Начало всем неприятностям было положено значительно раньше.

Все было бы иначе, если бы в тот не по-зимнему теплый, солнечный день, он доехал до Фостер. После долгих раздумий решив выполнить обещание, данное Эмили и поговорить с Джиллиан, сказать ей самые важные слова, которые репетировал по утрам и вечерам, пялясь на свое отражение в зеркале. Он даже купил цветы. Белую розу, она долго потом болталась в багажнике его «БМВ», пока не превратилась в ни на что не похожую облезлую ветку.

Поехал ... но вместо этого оказался в постели с Валловски. Наградой стали ироничные взгляды Джиллиан, тщательно скрываемая печаль и грусть, отражающаяся на ее милом лице, и еще появившаяся излишняя строгость в их отношениях. Мир пошатнулся, но устоял. Временно.

За все нужно платить. И чем грубее ошибка, тем выше цена.

Любить – это очень больно и страшно. Любить – это великий труд и терпение. Любить, значит верить и доверять. Он слеп как крот, если не желает видеть все эти черты в отношении Джиллиан к нему. Он перед ней в долгу. И надо сделать все возможное, чтобы не дать ей провалиться в этот ад, разверзшийся у ее ног.

Поднялся по лестничному пролету и осторожно толкнул плечом дверь родного офиса, бесшумно просачиваясь в холл, наполненный успокаивающим глаз теплым светом.

Он едва успел переступить порог, норовя незаметно прошмыгнуть в свой кабинет, как его окликнула секретарша, что-то старательно изучающая до этого под столом. Она что его почуяла?

– Доктор Лайтман, можно вас на минутку?

Привстав за стойкой ресепшен, она с меланхоличным видом, убрала за ухо выбившуюся из прически прядку волос и понизив голос до шепота, сообщила:

– Вас ожидают в зале заседаний.

– Кого черти принесли? – сморщился Кэл, бросив взгляд на наручные часы, до оговоренной встречи оставалось почти сорок минут. И его желание поразмышлять в одиночестве, обещало не сбыться.

– Он просил не говорить, а лишь предупредить, – глаза девушки округлились.

– Ндааа, что за “тайны Мадридского двора”, – сжал пальцами подбородок и изогнул брови домиком.

Лайтман был бы кем-то другим, если бы показал свою озабоченность и страх холодящий нутро. Дернул уголком рта и привалился боком к стойке ресепшен, указав кивком на приоткрытую дверь, озадачился:

– Прибыли послы из заморских стран?

Девушка развела руками и подарила Кэлу лукавую улыбку.

В очередной раз Лайтмана посетило подозрение, что Фостер наняла эту эффектную девицу, чтобы искушать его, проверяя самообладание партнера. Типичная представительница женщин-рулеток. С высокой аппетитной грудью, блондинистой шевелюрой и зелеными русалочьими глазами, опушенными густыми ресницами. Именно так восхищенно охарактеризовал их Локер, вернувшись в лабораторию с пустыми руками, хотя был послан Лайтманом за документами на ресепшен. И даже смиренно промолчал в ответ на презрительные издевки шефа. Кэл случайно подслушал признание Илая, сделанное смущенным шепотом на ушко Торрес:

– Знаешь мне хочется заглянуть за стойку и проверить нет ли у нее рыбьего хвоста.

Лайтман был точно уверен – не было. Его заменяли две стройные и длинные ножки, а в придачу ко всем прелестям, она обладала острым умом и потрясающим чувством юмора, порой вгоняя в ступор своими ироничными ответами даже его самого.

И самое любопытное, что Кэл почерпнул, втихую от Джиллиан прочитав ее личное дело, что Саманта, Сьюзен или Стефани, ее имя постоянно улетучивалось из его памяти, было то, что девушка оказалась лесбиянкой. Фостер утаила от него этот факт, а Кэл, чтобы позлить Фостер и вызвать ее ревность, частенько зависал около блондиночки, плотоядно облизываясь на ее упругую грудь.

– Саша, – имя вспомнилось само по себе,- найди Локера и Торрес и пусть кто-нибудь из них прихватит мою корону.

– Слушаюсь сэр.

– Доктор, – устало поправил ее Кэл и скривился, – доктор Лайтман.

– Но ваша просьба больше похожа на королевский приказ. Я просто была вынуждена ответить «сэр».

– Совсем без присмотра разболтались, – неодобрительно проворчал Кэл, сгребая кривую кипу скопившейся почты. Обычно по утрам ее прихватывала с собой Джиллиан, останавливаясь на ресепшене, перемолвится парой слов с секретарем и узнать местные новости. – А ты ничего, быстро вписалась в обстановку, – водрузил на место конверты, передумав тащить их с собой, похлопал ладонью по стойке, оттолкнулся от нее и поплелся к себе в кабинет.

– Доктор Лайтман, – окликнула его Саша.

– Подождут,- отмахнулся Кэл. Он уже догадывался, кто его мог ожидать, демонстративно не называя себя.

– Лайтман, – дверь конференц-зала распахнулась, на пороге стоял … Кэл скривился «верный враг», – У меня есть предложение.

– Не принимается.

– А если подумать?

Кел взмахнул руками, разводя их в стороны и «ослепительно» улыбнувшись, подошел вплотную к мужчине, напирая на него и вынуждая отступить назад, чтобы проследовать за ним в пустой кабинет и захлопнуть дверь изнутри.