Теплый шоколад на десерт

– Ладно. Что-то случилось? – Рия нахмурилась, вглядываясь в лицо Лайтмана.

– Делай, что приказывают, и в сотый раз говорю, не смей меня читать!

Крутнулся на каблуках и вышел вон. Входная дверь грохнула так, что Торрес подскочила.

– Без Фостер, точно порядка не будет, а мы пойдем на корм «великому и ужасному», – трагически проговорил за ее спиной Локер.

– Я быстро, – Рия улыбнулась молодому человеку.

– Сейчас придут, – Илай пошибуршил свои вновь отросшие кудри и прищурившись, промычал себе под нос, – И куда это он понесся? Где снова горит? – хватаясь за ручку двери.

– Минуточку, – девушка успокаивающе пошевелила в воздухе пальцами, потянула на себя дверь кабинета Джиллиан и заглянув внутрь, присвистнула.

– Ничего себе! Насорил немного.

Она оторопело обвела взглядом разгромленный кабинет.

– Он хорошо порезвился. Доктор Фостер будет в бешенстве, когда узнает, что Лайтман перевернул вверх тормашками ее шкаф. При всем желании я не смогу все расставить так, как было прежде.

Чтобы по возможности точно объяснить Кэлу, почему она унеслась из дома мисс Дюваль позабыв обо всем на свете, в том числе о казенной видеокамере, Джиллиан пришлось вспомнить свое прошлое.

Чтобы оправдать свое неадекватное поведение, должна объяснить, что она бежала от себя, от своих воспоминаний, несбывшихся надежд, не прожитых лет. И этот бег продолжался не один год, с попеременным успехом. То ей казалось, что она достигла финиша, порвав грудью ленточку и может облегченно вздохнуть, двигаясь дальше. То вдруг снова оказывалась на старте, возвращаясь на исходную позицию. В тот холодный и пасмурный осенний день, когда она с нехорошим предчувствием, но улыбкой на губах распахнула входную дверь своего дома …

Оцепеневшая от горя, не ощущая холода, бродила по лужам, все еще не осознав, что ей были подарены жизнью всего пятьдесят семь дней счастья …

Проливной дождь и крепкие надежные объятия Кэла.

– Девочка моя, мне так жаль …

Как ему объяснить, что такое не забывается.

Прошло около трех месяцев после того, как неожиданно прервался ее декретный отпуск. Боль потери еще не утихла, лишь немного притупилась, перестав быть мучительно острой. Джиллиан уже почти не плакала по ночам, вцепившись зубами в подушку, чтобы не тревожить спящего рядом мужа. Не проводила долгие вечера в опустевшей детской комнате, перебирая крохотные вещички, глотая жгучие слезы. И даже научилась вновь искренне улыбаться. И ее тихий мелодичный смех все чаще звучал в ответ на не всегда приличные шуточки Кэла. Он видел, что его партнер и друг медленно, но оживает. Будь он романтиком, непременно сравнил бы ее с поникшим бутоном. Который пережив долгую засуху, поднимается, разгибает вялый и хрупкий стебель, наливается силой и медленно распускает нежные лепестки, робко подрагивающие на все еще неласковом ветру. Во взгляде ее печальных глаз нет-нет, а проскальзывали озорные искорки подлинной радости.

Безусловно, постороннему взгляду было недоступно то, что видел Лайтман. Под напускной веселостью и спокойствием Джилл изумительно скрывала свои истинные чувства. Пряча тоску и боль за доброжелательностью и фальшивой улыбкой. И лишь в минуты одиночества позволяла себе расслабиться и грустить. Сколько раз Кэл ловил ее больной взгляд, но Джилл больше не подпускала Лайтмана к себе, не желая, чтобы он еще раз увидел ее разбитой, лишенной душевного равновесия. И все же однажды не устояла, позволив себе выплакаться у него в объятиях, не стесняясь боли и отчаяния, жалуясь на мужа, решившего полностью устраниться от проблемы, показывающего всем своим поведением, что ничего не было. Не было Софи.

Кэл принял ее вариант отношений, сделав вид, что все в порядке, но ненавязчиво, в своей манере оберегал и опекал Джиллиан, избавляя ее от лишних напоминаний о ребенке.

В тот крайне неудачный день погода оставляла желать лучшего, с утра и до вечера шел мелкий нудный дождь. Проведя несколько часов на свежем воздухе, как выразился Кэл «на натуре», работая над очередным делом, они вернулись в офис, когда начало темнеть. Промокшие и продрогшие. Усталые. По дороге они успели немного повздорить и в полном молчании разошлись по кабинетам.

Кэл сидел в библиотеке, решая какой вариант лучше: отправиться в бар и надраться там до отключки, или выудить из собственных запасов бутылку скотча и провести в ее компании долгую ночь в офисе. Додумать он не успел.

– Хей! Я могу войти? – на пороге стояла Джиллиан, прижимая к себе несколько папок с документами. Глянув на нее одним глазом, Лайтман махнул рукой, приглашая, – Я принесла все отчеты за текущий месяц, – как-то робко объяснила она, с мягкой улыбкой, – Тебе просто нужно проставить свою подпись.

Джилл решила перестать дуться на Кэла и первой пойти на перемирие.

Лайтман окинул взглядом Фостер, задержавшись на ее лице, вернее на губах. Женщина старалась выглядеть бодрой и веселой, но у нее это плохо получалось, прикушенная нижняя губа выдавала волнение.

В помещении было тепло, но Джиллиан зябко куталась в кашемировую шаль, на щеках горел лихорадочный румянец, а глаза подозрительно блестели.

– Привет, милая, – Кэл скинул ноги с диванной спинки и поднялся, подходя вплотную к Джиллиан, склонил голову в бок, – С тобой все в порядке?

– Да, – она положила ладонь Кэлу на грудь, придержав его и не дав сократить расстояние между ними, – Немного замерзла, вот и все.

– У меня есть отличное профилактическое средство от простуды. Составишь мне компанию? – он отобрал у Фостер папки и небрежной грудой свалил в кресло, – Ты неважно выглядишь, милая.

– Не откажусь, – Джиллиан со вздохом облегчения скинула туфли и подобрав под себя ноги, устроилась в углу дивана, там где только что сидел Кэл, облюбовав себе нагретое местечко. Поежилась, еще плотнее закутываясь и пряча нос в пушистую шерстяную ткань. – Меня немного знобит.

Предложение Кэла оказалось очень кстати. Пять минут назад ей позвонил Алек, деловито предупредив, что у него запарка на работе, и он задержится на неопределенное время. Перспектива провести вечер около телевизора удручала. Одна лишь мысль о возвращении домой, где она снова окажется в одиночестве нагоняла панику и тоску.

Выпить пару виски в компании друга, немного расслабиться и поболтать, наверно самый лучший вариант в ее положении. Внутри все дрожит, как после землетрясения, а лицо словно пылает огнем, не хватало еще заболеть и свалиться с простудой.

Звякнули стаканы и Джиллиан получила непонятно каким образом оказавшийся в кабинете Кэла бокал с Микки-Маусами на боку, наполненный на треть.

Лайтман, сделав хороший глоток, довольно крякнул и опустился в противоположный угол. Диванчик вдруг показался слишком тесным и маленьким, когда Кэл закидывая ногу на ногу, ненароком зацепил колено Джиллиан. Поднеся стакан к лицу, Джилл вдохнула терпкий ячменный аромат напитка и едва пригубила неразбавленный виски. Но и этого хватило, чтобы на глазах выступили слезы, от острого ощущения жара в горле и желудке. Фостер закашлялась, хватая ртом воздух.