Теплый шоколад на десерт

С какой-то потрясающей ясностью он вдруг понял, что используя Шэрон в качестве сексуальной игрушки, он причинял боль Джиллиан, однажды ранив ее, когда заставил поступиться принципами и солгать, а затем методично расковыривал больное место, приходя в офис благоухая чужими духами и запахом секса.

Он поднял воротник пиджака и пробежал через лужайку, открыл дверь своей машины и быстро сел в нее. Машина с ревом рванула с места. Он вцепился руками в руль, на его лице застыла маска ярости, на виске пульсировала жилка.

Он не заметил, как доехал до дома Фостер, притормозил и остановился.

– Можно я переночую в твоей гостиной на диване. Страшно не хочу домой.

– Конечно.

– Спасибо.

Воспоминание оказалось столь ярким и объемным, что Кэл с трудом удержал стон и скрипнув плотно стиснутыми зубами, лишь шумно выдохнул. Он не желал смиряться с мыслью, что может наступить момент не возврата, и он больше не сможет подойти к этой двери, постучать, прислушиваясь к движению в доме, ожидая появления Фостер. Не увидит ее улыбки и обеспокоенного взгляда, ее рука легонько не коснется его груди, и не будет обмена все понимающими взглядами, тех особенных теплых мгновений их дружеских объятий, когда не нужны слова, когда просто хочется вдвоем слушать тишину. Все его существо противилось такому развитию событий.

Прошлое и настоящее сплеталось в мыслях хитрым запутанным клубком. Несколько минут Кэл сидел, стараясь привести в порядок хаотически скачущие обрывки воспоминаний и недавнего разговора, успокаивая издерганные нервы. В его глазах застыло тревожное и отсутствующее выражение. Голова болела, тупо ныла поясница, а в ушах еще звенели злые слова Валловски. Она проявила крайнюю несдержанность, которую нельзя объяснить никакими обстоятельствами. Кэл вдруг неожиданно осознал, что в его поведении по отношению к Шэрон не было ничего, за что он должен был казнить себя. Он брал, она давала, не протестуя и не сопротивляясь. Он должен извиниться перед Джиллиан, она пострадавшая сторона в этом неправильном треугольнике.

Кэл вспомнил те гадости, что слетали с искаженных ненавистью, чувственных губ Шэрон. Ее грубые слова о другой женщине в его жизни, были как удар ниже пояса. Особенно при сложившихся обстоятельствах. Но совершенно очевидно, что она била отнюдь не наугад. Кэл помнил ее лицо, искаженное ненавистью и злобной радостью, Шэрон не просто высказывала свои предположения – она была уверена в своих словах. Неужели это так очевидно, что Валловски прочитала на его лице все, что он скрывал с такой тщательностью. Его любовь к Джиллиан.

Реальности жизни ясно предстали перед ним, Кэл дернулся, словно только что получил сильную оплеуху по лицу. Сердце предательски сжалось: осталось так мало надежды, что Джиллиан когда-нибудь станет принадлежать ему. Возможно, уже сейчас она …

Кэл стиснул ладонями виски, качая головой, уперся подбородком о рулевое колесо.

Лайтман зажмурил глаза, его лицо исказила гримаса отчаяния. Его любовь безнадежна и у нее вероятно нет будущего.

====== Часть 12 ======

Плакаться самому себе в жилетку можно бесконечно. Но, даже понимая эгоистичность своего поведения, что с ним случалось крайне редко, Кэл был не в состоянии тронуться с места. Потеряв счет времени, в состоянии прострации, он сидел и слушал мерное постукивание дождевых капель по крыше машины.

В кармане пиджака ожил мобильный, вспоров тишину автомобильного салона, звонок показался оглушительно тревожным. Кэл открыл глаза, откидываясь на спинку сиденья, и дважды промахнувшись мимо кармана, достал телефон. Звонили из больницы.

Ладони моментально вспотели, а между лопаток по спине потекла капелька липкого ледяного пота. Судорожно свело шею, горло перехватил спазм, Кэл сжал пальцами виски и поднес телефон к уху, мысленно приготовившись к худшему, поверхностно вздохнул и тут же хрипло выдохнул:

– Да…

Звонившая ему женщина тараторила с такой скоростью, что заглатывала окончания слов, захлебываясь воздухом, перескакивая с одного на другое. Ее голос звенел и вибрировал, она путалась, останавливалась и снова начинала говорить сначала. В этом хаотическом наборе звуков, слов, всхлипов, охов и писков Кэл разобрал лишь единственное знакомое ему слово – Фостер.

Кэл ощущал, как в душе закипает негодование, невидимую собеседницу хотелось треснуть по макушке и заставить прервать бессмысленный словесный поток, потребовать от нее вразумительных объяснений.

Мяукнув что-то невнятное, женщина ойкнула и замолчала. Внезапно наступившая тишина давила на уши. Кэл и так находился на пределе своего терпения, взвинченные нервы вибрировали, он сглотнул готовые слететь с языка ругательства, слушая негромкое потрескивание эфирных помех, отдаленное звяканье и размеренный глухой скрип, словно кто-то раскачивался на расшатанном стуле. Лайтман уже хотел швырнуть телефон на сиденье, и рвануть в больницу, ведь он совсем недавно осознал, что поступает подло и трусливо, отсиживаясь в темном салоне машины, жалея себя любимого. Место для его самовлюбленной задницы там, в одиночной палате, под ярким искусственным светом, рядом с Джиллиан.

– Доктор Лайтман? – неожиданно громко и резко прозвучало в телефоне, – Вы меня слышите? – поинтересовался уверенный мужской голос, с мягким грассирующим акцентом. – Это доктор Вергара. Алло!

– Слушаю, – ответил Кэл, стараясь сохранять спокойствие.

– Можете приехать в больницу немедленно? – вопрос был задан как–то уж вкрадчиво и осторожно.

– Без… – Кэлу пришлось откашляться, чтобы произнести слово полностью, – Безусловно.

– Отлично! Я пытался дозвониться ранее, но… впрочем не столь важно. Если желаете все увидеть сами, поторопитесь. Наша пациентка выходит из комы, уже самостоятельно дышит более часа. Она открыла глаза и пыталась что-то сказать. Анализы крови в норме, электроэнцефалограмма головного мозга в норме. Немногим позже сделаем общее КТ, но думаю, черт я уверен, уже можно говорить, что неприятности позади.

– Ээээээ, – на большее у Кэла не хватило воздуха, ему вдруг стало невозможно дышать, в глазах потемнело. Он потер пальцами лоб, попробовал вздохнуть, – Прелестно, значит…

– Все вышло по моему, я был против убийственного диагноза местных врачей, – голос врача улыбался, – И как там говорится – мы доктора, а не Боги, люди могут ошибаться. Простите, я должен вернуться к работе. Приезжайте и все увидите сами. Не забудьте прихватить цветы. Ничто так не вдохновляет, как эти совершенные создания природы, – красавчик испанец был не чужд романтике.

Кэл сжимал айфон онемевшими пальцами, в состоянии полной опустошенности, бессмысленно хлопая глазами, смотрел на погасший экран и слушал краткое бипанье отбоя. Даже приятные новости оглушают, опрокидывая небо на землю.

Встряхнув головой, Лайтман сморгнул, сгоняя оцепенение и, наконец, вернулся в настоящее, вспоминая, где находится. Он понятия не имел, что на его лице расплывается широкая и глупая, безмерно счастливая улыбка, сообщение доктора Вергары оказалось диаметрально противоположным ожидаемым прогнозам.