Территория Альфы
Шрифт:
– А почему Блаватскую проигнорировала? Всё-таки сложившуюся иерархию лучше учитывать.
– Ты прикалываешься? Ты хочешь меня подколоть?
– Нет, что ты? Просто я не понимаю, чем нам с тобой поможет Алиса.
– В каком смысле?
– В прямом. Если ты хочешь сформировать для себя базу знаний на определённую тему, тогда лучше выстраивать её грамотно и последовательно, чтобы понимать, кто первоисточники, на каком этапе менялся подход, кто новаторы и так далее. Ты знаешь всё это, ты же образованная. А так выходит, что ты тратишь время на непонятную теорию непонятного тебе автора.
– То есть,
– Можешь. Только зачем? Ты сама-то это поняла?
– Да.
– Ну и о чём эта книга?
– О духовном учении. О связи между духовностью и Солнечной системой.
– Аня, ну что ты голову морочишь! Большинство книг об этом. Можешь коротко рассказать, о чём там?
– Коротко я не могу.
– Почему?
– Потому что это целый трактат. Там нет сюжета и развития событий. Это мировоззрение.
– А зачем мне это мировоззрение?
– Потому что оно правильное.
– Что значит правильное? Объясни мне.
– Это невозможно объяснить. Есть внутренние ощущения, на которые нужно опираться. Именно они и подсказывают, что правильно, а что нет.
– Аня, послушай, объяснить можно всё. Вот ты сейчас что пытаешься сделать? Найти причину, по которой эта книга может меня заинтересовать. Понятие «правильно» или «неправильно» не может стать мотивацией к действию. Ну, если это не связано с религиозным фанатизмом. Эффективно, не эффективно – может. Низкий КПД, высокий КПД – тоже может. А то, о чём говоришь ты, очень размыто, неточно. Вот если сейчас с тобой грамотно провести беседу, то всё, что для тебя было «правильным», через какое-то время станет «неправильным».
– Это не так.
– А как? Объясни тогда.
– Ну я же только что тебе попыталась объяснить, что есть вещи, которые объяснять не надо. Они есть – и всё. И они правильные. Если бы ты прочёл книгу, ты бы сам всё это понял.
– А на чём держатся утверждения этой Алисы? Откуда она знает, что правильно, а что неправильно?
– А ей книги телепатически надиктовал её учитель Тибетец. Это один из духовных наставников человечества.
– Телепатически?
– Да.
– То есть она что-то слышала и это записывала.
– Да.
– Ань, ты что, серьёзно тратишь своё время на чтение вот такого?
– Подожди, ты же не читал. Потому и не понимаешь, насколько это важно.
– Да я и не буду это читать. Я не верю во всю эту херню. Голоса. Это диагноз, понимаешь? Шизофрения.
– Если бы ты хотя бы попытался, ты бы понял, как ты ошибаешься.
– Чтение таких сочинений – пустая трата времени. Исключение, если ты собираешься зарабатывать деньги на подобных теориях. Или использовать для собственного удовольствия.
– В каком смысле?
– Когда ты зачитывалась Юнгом, а потом дошла до осознания нуминозности фаллоса, искусно перенесла его обожествление в постель и устраивала нам двоим такие прелюдии, от которых крышу сносило, вот тогда это было оправдано.
– Ты меня разочаровываешь.
– А ты меня нет. Вот салат твой принесли. Лучше поешь. Давай выпьем. Бери свой бокал. И мой тебе совет – не сходи с ума.
В случае с Аней я честно пытался понять, что же ей надо. Мне это давалось с большим трудом.
Понимаю, уход от реальности
у каждого свой. Как и способы соприкосновения – у каждого свои. Я тоже пытался узнать, что стоит за видимым миром. Иногда находил что-то интересное. Но чаще понимал, что ничего, кроме нереализованных человеческих желаний, обид, боли и фантазий, там нет.Может, это исключительно моё желание видеть мир именно таким. Мне видимый мир более понятен и доступен.
А рядом с Аней я должен был «посещать миры», о существовании которых не подозревал. Но главное, их наличие мне было не интересно.
Аня была романтичной. На первый взгляд – мягкой. Хотела детей, ценила домашние вечера, желала быть со мной. Но слишком часто для девушки, находящейся в отношениях, чувствовала себя одинокой. Терзалась этим, мучила себя и меня. Хотела доказательств того, что любовь между нами есть.
Она считала, что любовь это то, что присутствует постоянно, ежесекундно. У неё возникал страх, когда она испытывала присутствие и отсутствие любви попеременно. Не сомнения, а именно страх.
Однажды мы с Аней были в клубе. Всё шло хорошо, нам было весело, мы выпивали, общались. Подтягивались наши общие друзья. Компания разрасталась. Впереди выходные. Аня пребывала в странном настроении.
– Что с тобой?
– Всё нормально. Я хочу покурить. Пойду на улицу.
– Кури здесь.
– Здесь душно. Я быстро. Скоро вернусь.
Скоро она не вернулась. Не вернулась через тридцать минут. Через час не вернулась. Её сумка и мобильный остались рядом со мной. Я не понимал, что случилось.
Я поднял на уши всех работников клуба. Её искали по всем туалетам, подсобным помещениям, на задворках клуба. В соседних дворах. В соседних кварталах.
Я вызвал наряд милиции. Они ещё кого-то подключили к поиску. Я держал связь со всеми: с милицией, с администрацией клуба, с друзьями, которые этой ночью стали волонтёрами, и с её родителями. Рано утром она появилась у клуба.
Она что-то попыталась мне объяснить:
– Я поняла, что мы не созданы друг для друга… Мы мучаем друг друга… Я долго думала и поняла… Мы не испытываем глубокой любви… Это всё несерьёзно…
Я ударил её. Я никогда не бил женщин, но в этот момент чувствовал, что так и надо поступить. Меня остановили. Может, и правильно, а то бы убил её. Тогда я был не я. А она – не женщина. Фурия, звезда на небе, чудовище – кто угодно, но не моя женщина.
Я сказал ей:
– Сука, если ты чего-то хочешь, скажи об этом! Не заставляй меня гадать! Просто скажи: чего ты хочешь?
После этого случая Аня словно очнулась. Она не обижалась на меня. Я тоже простил ей этот поступок. Другой бы никогда не простил, а ей – да. И даже сам себе не удивился.
Мы съездили в Рим на неделю, много говорили о нашей совместной жизни. Она хотела детей. Наконец готова была оставить работу. Всё, что с нами происходило, радовало нас обоих.
А по возвращении в Москву всё началось сначала. Она снова переживала неуверенность в том, что между нами есть настоящая любовь. Ей необходима была стабильность в этой неконтролируемой области чувств. Её волновало, надолго ли я с ней. А точнее – навсегда ли? Она хотела понять мой механизм возникновения любви. В итоге выяснила, что они у нас разные.