Территория Альфы

И вдруг в этой причудливо переплетённой картине увидел тот единственный путь, который мог привести меня на вершину нужной мне сосны. Именно отсюда открывался путь к необходимой мне ветке, расположение которой было непонятно при взгляде на неё с крыши. Я уже знал, чем я займусь следующим летом.

Я лежал на земле, под пирамидой из сосен, которые своими верхушками уходили в небо и там, не смыкаясь, образовывали купол из пролетающих над ними облаков. Было странно и приятно осознавать, что жизнь показывает себя с разных сторон. И я, девятилетний, уже узнал об этом. Словно ниоткуда.

Представить, что теперь, окажись я в подобном положении, я бы кайфовал, – невозможно. Я бы орал, ругался матом, требовал помощи, пытался подняться самостоятельно – и это катастрофа.

Секс, алкоголь, работа и всякого рода достижения – всё это обесценивается с момента, когда теряется масштабность, уходит впечатление.

Когда между мной и девушкой расстояние сокращается настолько, что секс становится похожим на ритмичное похлопывание друг о друга, но никак не на совместное путешествие, которое всякий раз ждёшь и в котором нуждаешься точно так же, как когда-то – впервые.

Когда алкоголь уже не призма, глядя через которую можно принять мир таким, какой есть, а способ бегства из этого мира.

Когда всякая деятельность теряет свою новизну, а полученные результаты оставляют чувство неудовлетворённости и не знаешь, куда ещё направить свой взгляд, но точно знаешь: мириться с этим нельзя, иначе – конец.

Одно из самых больших разочарований уже во взрослой жизни – это невозможность ощутить переживания, «возникающие словно ниоткуда». Чем старше становишься, тем более невероятный волевой акт необходимо совершать, чтобы приблизить ощущение счастья.

Наверное, отсюда и моя постоянная потребность покорять горы, скитаться по экзотическим странам, управлять самолётом. И ещё куча разного экстрима. Чего только не было! И Северный полюс, и Килиманджаро, Сирия, Иран, Индия, Африка. И всё не туристические маршруты.

Вот так и выходит, что пока сам маятник не раскачаешь, не выдохнешься через это, расслабиться не сможешь. Всё это не романтика. Это жизненная необходимость ещё раз пережить моменты счастья, которые в детстве были мне доступны на веранде нашей дачи почти каждый день.

С некоторых пор я много путешествовал. Иногда с компанией. Иногда самостоятельно. Я уезжал и возвращался. Снова уезжал, и снова возвращался. А по возвращении многих девушек опять находил красивыми, особенными и желанными.

Теперь, вспоминая молодость, я могу давать оценки, которые мне понятны с точки зрения меня сегодняшнего, сорокалетнего. Сейчас я могу соединить в своём воображении многие фрагменты юности. Отследить связь между людьми и событиями. Такой взгляд на прошлое приводит в равновесие собственное настоящее.

А как иначе удержать баланс между тем, что уже состоялось, и тем, что ещё ожидаешь? Собрать имеющиеся в голове пазлы, оценить их качество, отсеять ненужное.

Такой подход не то чтобы оправдывает ошибки, нет. Просто таким образом более чётко прорисовывается картина того человека, которым являешься на самом деле.

* * *

Есть он, есть она и есть нечто третье – например, мнение. Оно всегда есть, и если по какой-то причине нет человека, который может предоставить своё мнение, необходимое как камертон при зарождении новых отношений, этот человек всегда будет вычислен и найден даже вопреки здравому смыслу.

В августе мой друг познакомил меня с милой девочкой. Ей исполнилось двадцать два, но это была совершенно неискушённая девушка. Как я для себя определил, не видавшая виды – буквально чистый ребёнок. Не наивная, нет, и не беспомощная. Просто она, я бы так сказал, стояла немного в стороне от той большой дороги, на которой все мы промышляли.

Высокая, красивая, с пухлыми губами, смуглая, с большой грудью, остальные формы вроде бы тоже были, но как-то и не очень заметны. Девочку звали Оля Орлова. Её движения были мягкими, мысли – медленными. Она никуда не спешила, она текла, как неспешная река. От неё веяло прохладой и свежестью.

В первые часы знакомства она рассказала мне, что вот только закончила вуз – как мама велела, и теперь, с дипломом в кармане, планировала осенью устроиться менеджером в консалтинговую компанию. А пока, пользуясь красотой и молодостью, подрабатывала стендисткой на выставках.

Жила она в Подмосковье. Из многодетной семьи: у неё было ещё две сестры. Она – старшая, самая красивая и, как я понял, любимая дочка. Но при этом у неё имелись свои комплексы и конечно же свои представления о жизни.

Поначалу между нами была только дружба. Я хотел с ней построить нормальные приятельские отношения. Она была такая милая девочка, что никаких желаний, кроме потребности бережно опекать её, не вызывала. Но в какой-то момент я начал понимать, что мне хочется быть рядом с этой девочкой всё чаще и чаще. Я не знал, как подступиться к этому ребёнку.

Всякий зрелый мужчина рано или поздно может встретить женщину, значительно моложе себя. Не бежать же от неё? Всегда есть смущение из-за того, что начинаешь ухлёстывать почти за ребёнком. Вроде видишь, она даёт правильный сигнал. И понимаешь, всё то, что будет происходить дальше, во многом зависит исключительно от неё. Но на преодоление смущения всё равно необходимо время.

Вообще, глядя на человека, сразу, а иногда только постепенно, но всё равно становится понятно, как он рос. И если возникают чувства, то вместе с ними и потребность компенсировать всё, что недодала объекту любви жизнь, родители и среда обитания.

Мы медленно приближались друг к другу. Я вообще никуда не спешил, хотя между нами была химия, было взаимное влечение. Но я ждал, пока до неё самой дойдёт, что происходит. Наша дружба длилась больше трёх месяцев.

У меня были разные романы – лёгкие, тяжёлые, удобные, запретные. Но Ольга Орлова – это первая женщина, с которой я захотел построить свою вторую часть жизни.

Я спрашивал себя, получится ли из неё хорошая мать? И сам себе отвечал – да. Её природная мягкость и неторопливость располагали к семейному образу жизни. Это основное, чего я хотел. А секс, путешествия, круг общения – это всё прилагалось к тому, что должно стать главным.

Желание быть вместе оказалось взаимным. Но Ольга отказалась переезжать ко мне в загородный дом. Сослалась на то, что вокруг пусто и одиноко, – а там действительно не было людей, не было соседей.

Дом стоял на безлюдной территории, которая выбиралась под обсерваторию. Ольга испытывала страх перед изолированностью, боялась быть оторванной от цивилизации, и в каком-то смысле была права. Я понимал неготовность девушки жить на отшибе, в уединении. И пока не настаивал.