Территория моей любви

После съемок «Очей черных» я вернулся домой с колоссальным новым жизненным опытом, как будто после армии. Именно так, обе эти поездки – на Запад, на съемки, и в армию – по обогащению определенным багажом были сравнимы.

Условно говоря, приехал я на Запад с молочными зубами, а вернулся оттуда с железной вставной челюстью. Там был получен очень важный для меня опыт: мы сами даем повод обращаться с нами, как с отребьем. Я сначала этого не понимал, а когда понял, началась совершенно другая эпоха моих отношений с многими людьми.

Дело в том, что как нам не прощали в семье лжи, так я не прощаю унижения. А то унижение, которые испытывали мы все во время съемок за границей, получая «суточные», фактически побираясь, было омерзительно. Для меня всегда было критерием мужчины – то, как он ведет себя на охоте, в застолье и на теннисном корте, если играет. А в те времена я еще к этому перечню прибавил – как ведет он себя за границей. Во что он там превращается? Ведь там относятся к тебе так, как ты это позволяешь.

Рабочий момент съемок. Никита Михалков и Марчелло Мастроянни

И когда, например, на съемках «Очей черных» со мной попытались обращаться именно так, я поначалу было даже плюнул – мол, мы выше этого!.. А потом подумал: а почему, собственно? Почему так со мной обращаются или с Сашей Адабашьяном?

И мы сыграли ва-банк: или будет, как у всех, или не будет никак.

Поэтому сегодня, когда у них возникают вопросы – приглашать или не приглашать и на каких условиях, то разговор мои агенты начинают с совершенно базовых кондиций. Чем мне лететь, в каких отелях жить, сколько это будет стоить.

Вы хотите пригласить маэстро? Вот вам условия. Вам не нужно? И нам не нужно.

И это касается всех ребят, с которыми я работаю.

И на картине «Очи черные», и на «Урге», и на «Утомленных солнцем», когда мы работали с зарубежными партнерами, и на «Сибирском цирюльнике», и на «Солнечном ударе» мы поставили законом: команда, которая приезжает туда, приезжает на принятом международном уровне. И пусть я прослыву человеком с тяжелым характером, но действует это безотказно.

Я горжусь тем, что дорого стою. И еще более горжусь тем, что мне платят там. Не за то, что я кому-то там служу, а за то, что я и мои товарищи делаем нечто, что оценивается высоко.

И я считаю это большим достижением. Мы на правильном пути, если национальный продукт пользуется спросом. И заметьте: не недра, лес или нефть, а то, что сделано своими руками и у себя на Родине.

«Автостоп» (1990)

Случилось так, что знаменитая автомобильная фирма «Фиат» заказала нам коротенькую картину, которая представила бы выпуск новой модели машины. И когда мы с Рустамом Ибрагимбековым написали мини-сценарий, вдруг почувствовали, что его можно развить, превратив в полноценный сценарий игровой художественной ленты.

Однако наши заказчики от воплощения такой идеи наотрез отказались.

Мы же, в свою очередь, были уже чрезвычайно увлечены этим замыслом и во что бы то ни стало решили его реализовать. Пришлось пойти на жуткую авантюру: снимать параллельно два фильма.

Моя задача заключалась в том, чтобы снять двенадцать минут для «Фиата» и (в те же сроки и на те же деньги) пятьдесят пять минут телевизионной картины…

В конце подготовительного периода явились итальянцы и поселились в санатории «Авангард» под Серпуховом. У нас уже начались съемки. Ежедневно, с восьми утра до пяти часов вечера, в страшный мороз. И так в течение десяти дней у нас и еще пяти дней в Италии…

В конце концов обе ленты были готовы.

Владимир Гостюхин и Нина Русланова в фильме «Автостоп»

Заказчики с восторгом приняли свой вариант. Подписали акт сдачи-приемки рекламной картины. И сразу же, следом, я решил показать им второй, то есть наш собственный, сделанный, как говорится, «на сэкономленных материалах в свободное от основной работы время». К тому же в фильме были сняты такие прекрасные артисты, как Владимир Гостюхин, Нина Русланова, Лариса Удовиченко.

И попросил их подписать еще одну бумагу – о том, что они не имеют претензий в отношении этой второй картины и не будут заявлять о каких-либо правах на нее.

Они «завибрировали», и, честно говоря, не очень хотелось им это подписывать… Но им так понравилась первая наша работа, что в этой эйфории они подписали документ о том, что картина «Автостоп» становилась нашей собственностью.

К тому же, конечно же, они не могли не понимать, что одним из главных героев и второй картины является их автомобиль, так что любая демонстрация картины будет «Фиату» только на руку.

Единственное, о чем они попросили, и я им дал слово, что я свою картину не буду показывать, пока не пройдет промоушен «Фиата Темпра» в Марракеше.

Замечу, что итальянцы совсем не остались внакладе – мы полностью уложились в ассигнованную сумму. А коротенькая картина для «Фиата» была признана лучшим рекламно-коммерческим фильмом года в Италии. На фестивале индустриальной рекламы в Америке в своей номинации она получила сразу три приза.

В перестроечной России «Автостоп» стал настоящим спасением для нашей студии. Контракт на рекламу для концерна «Фиат» был чрезвычайно выгоден.

«Урга – территория любви» (1991)

Все выросло из предложения Географического общества снять фильм о кочевниках, номадах. Причем все равно каких: австралийских, арабских, монгольских. Выбрали монгольских, начали думать…

Я в большей степени нащупывал путь в этой картине интуитивно. Она как бы брезжила и пелась в ауре живых сиюсекундных ощущений – с отсылами из дня сегодняшнего в прошлое и, как ни странно, в будущее.

Сам собой фильм складывался, словно некие послания из прошлого, из настоящего и из будущего. И образными, очень странными порой путями – не разговорами, отнюдь, в этой картине находила выражение безумная тоска – и моя лично, и, я думаю, всего нашего поколения.

Это странная тоска, которая гложет меня постоянно, – тоска по самому себе, по тому, кем бы мог быть я, родись на сто лет раньше…

Картина «Урга – территория любви» «спелась» как бы из воздуха, которым мы дышали. И вместе с тем она вызрела из ощущений, переживаний и помыслов русского человека, пожившего и в России, и вне ее, то есть ощутившего отношение к ней зарубежья.

Одним из главных импульсов картины было осознание того, что мы – Евразия…