Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек

Только за время нашей командировки в Сантьяго — она длилась около трех недель — нам не однажды встречались публикации и телерепортажи об обнаружении настоящих «братских могил», в которых находили сотни и тысячи человеческих тел. Причём определить, кто они, не было никакой возможности, потому что тела были сильно изуродованы. А множество чилийцев в прямом смысле слова просто канули в Лету — обычным делом являлся такой вид казни, когда людей сбрасывали с вертолётов в океан, привязав к ногам камень или другой тяжёлый груз. В языке чилийцев появилось зловещее выражение «караваны смерти» — так называли карательные отряды правительства Пиночета.

Мы видели закрытый для посещения участок городского кладбища в чилийской столице. Совершенно случайно в одной могиле здесь были обнаружены тела трёхсот человек. Теперь на месте массового захоронения установлены чёрные кресты — в отличие от белых на других могилах, они указывают на то, что покоящиеся здесь люди приняли мученическую смерть, были убиты злодейски. В Комитете национального примирения убеждены, что эту страшную находку можно считать очередным доказательством преступлений хунты.

Называют разные цифры, определяя масштаб репрессий в 1973–1990 годах, во время правления военных. В Сантьяго мне довелось услышать о таких данных: 15 тысяч погибших и пропавших без вести, 300 тысяч прошедших через тюрьмы и концлагеря, полмиллиона изгнанных со своей родной земли.

Был и такой эпизод во время нашей командировки. В столице Чили есть две пешеходные улицы в типично европейском стиле. Одна называется «Париж», другая — «Лондон». Так вот на улице Париж стоит такой небольшой уютный трёхэтажный особнячок, в нём несколько квартир. И на третьем этаже живёт бывший капитан карабинеров — чилийской военной полиции, кстати, этнический украинец. А на втором — человек, которого этот капитан осенью 1973 года сбросил в океан с привязанным к ногам камнем, но которому чудом удалось выжить.

Теперь спустя тридцать лет они живут в одном маленьком доме, по-прежнему ненавидят друг друга и каждый день сталкиваются буквально нос к носу. Я спросил и того, и другого — как так можно, неужели вы не испытываете неприятных ощущений, чувства дискомфорта? Трудно поверить, но оба ответили абсолютно одинаково: конечно, это очень неприятно, но почему я должен уезжать из своей квартиры, пусть он уезжает. То есть по прошествии стольких лет чилийцы ничего не забыли, ничего друг другу не простили, но при этом каждый считает себя правым и ни в чём не раскаивается. Оба моих собеседника на улице Париж на тот момент были уже достаточно пожилыми людьми и никаких враждебных действий по отношению друг к другу не предпринимали, но каким образом им удавалось сохранять эту терпимость, вряд ли возможно понять тому, кто не пережил ничего подобного.

В Сантьяго два стадиона. Центральный из них — эстадио «Насьональ» — национальный стадион, где хунта держала тысячи людей, заставляя их часами лежать на футбольном поле лицом вниз, держа руки за головой. По периметру ходили морские пехотинцы с автоматами и стреляли в тех, кто поднимал голову. В раздевалках были обустроены камеры пыток. Недавно я смотрел телетрансляцию футбольного матча турнира за Кубок Освободителей Америки — «Копа Либертадорес» — игра проходила как раз на этом стадионе, и я вспоминал, как ходил по спортивным раздевалкам, в которых истязали людей.

Футбольным болельщикам со стажем памятна история, связанная с этим стадионом и произошедшая через два месяца после переворота, в ноябре 1973 года. Тогда здесь должен был пройти отборочный матч за право выйти в финальную стадию чемпионата мира 1974 года между сборными Чили и Советского Союза. Первая игра в Москве завершилась нулевой ничьей.

Федерация футбола СССР обратилась в Международную федерацию футбола с предложением провести указанный матч в третьей стране, так как «на стадионе, обагренном кровью патриотов чилийского народа, по моральным соображениям не могут в настоящее время выступать советские спортсмены». Но это обращение не было услышано. Матч решили провести на стадионе, превращённом в концлагерь.

Тогда последовало новое заявление руководителей советского спорта:

— ФИФА не посчиталась с известными всему миру чудовищными преступлениями, творимыми военной хунтой, и, основываясь на заверениях самозванного министра обороны Чили, заявила, что нет никаких препятствий для проведения отборочного матча в Сантьяго.

Федерация футбола СССР от имени советских спортсменов выражает решительный протест и заявляет, что в сложившейся обстановке, когда Международная федерация футбола вопреки здравому смыслу пошла на поводу у чилийской реакции, она вынуждена отказаться от участия в отборочной игре чемпионата мира на территории Чили и возлагает всю ответственность за это на руководителей ФИФА.

Дальнейшее хорошо известно всем любителям спорта. В назначенный день на поле стадиона «Насьональ» вышли футболисты сборной Чили. Один из них пробежал по полю с мячом и забил гол в пустые ворота — это обозначало победу над сборной Советского Союза. Впервые за много лет сборная СССР не участвовала в финальном турнире чемпионата мира по футболу, который прошёл в 1974 году в ФРГ.

Знаменитого певца Виктора Хару держали на другом стадионе — «Эстадио де Сантьяго». Это городской стадион чилийской столицы, теперь он носит имя Виктора Хары. Именно там ему прикладом раздробили кисти рук, чтобы он никогда больше не смог играть на гитаре. В нашей стране его тогда называли «чилийским Высоцким», посвящали ему стихи и песни.

Мы встретились с вдовой этого легендарного человека-мученика Джоан Хара. Она показала нам фотографии, сделанные на стадионе, слова песен, написанных им там же в последние дни и часы жизни. Самая популярная из этих песен, написанных перед лицом смерти, называется «Нас было пять тысяч», её до сих пор часто исполняют чилийские певцы под гитару. Дом Виктора Хары превращён в музей.

Один из тогдашних узников стадиона Марио Агирре, привезённый туда вместе с певцом, рассказывал нам, что солдатами командовал полковник. Он так сильно ударил Виктора Хару пистолетом по лицу, что пистолет сломался. Это был единственный из палачей, кто не прятал своего лица.

— Тогда мы знали его под именем колонель (полковник) Мигель Рикес, — говорил Агирре. — Лишь совсем недавно узнали, что это был будущий пиночетовский генерал Мигель Краснов.

На самом деле Мигель (а точнее — Михаил) Краснов в то время был не полковником, а капитаном. Зато позже он окончит в США Военную академию и дослужится при Пиночете до звания бригадного генерала. В декабре 1974 года награждён высшей национальной медалью «За мужество» (не присуждавшейся до того момента 100 лет) за уничтожение, путём применения пыток и убийств, членов хунты революционной координации и Левого революционного движения.

У этого сподвижника чилийского диктатора русские корни, причём знаменитые. Он — сын участника Белого движения, начальника штаба Главного управления казачьих войск Имперского министерства Восточных оккупированных территорий Третьего рейха, генерал-майора вермахта, атамана Семёна Краснова, в Гражданскую войну — начальника личного конвоя генерала Петра Врангеля и троюродный племянник участника Белого движения, начальника Главного управления казачьих войск Имперского министерства Восточных оккупированных территорий Третьего рейха атамана Петра Краснова, в Гражданскую войну — одного из командующих армиями Вооружённых сил Юга России.