Тертон

Стас дернул подбородком, отгоняя воспоминания об отце. По спине бегали мурашки, их не могли прогнать даже теплые утренние солнечные лучи, просачивающиеся между листьями фикуса.

Холодным клинком пронзило предположение: а если Даша — подделка? Тоже вязаная или какая-нибудь еще? И она потеряла «еду»?

Нет, глупости. Куклы боятся тертона, особенно в состоянии видения им истинного мира. Они даже ведут себя неадекватно… Нет, Даша настоящая.

— Он говорил, что видит что-то… необычное? — после паузы спросил Стас.

Даша, вновь увлекшаяся верчением обручального кольца, вскинула глаза.

— Он стал скрытным в последнее время… И напуганным. Но он не говорил, что что-то видит… А что вы имеете в виду?

Стас проигнорировал вопрос.

— У него появлялись вещи, которых вы раньше у него не замечали? — продолжил он выяснение обстоятельств. — Скажем, амулеты? Талисманы?

Она помотала головой.

— Уверены? — разочаровался Стас.

Собеседница вздохнула.

— Нет, не уверена. Говорю же: он стал очень скрытным. И часть своих вещей всегда хранил в кабинете в медцентре. У него там были ночные дежурства.

«Стоит ли искать другого тертона? — спросил Стас себя. — Может, плюнуть на все и тоже свалить куда-нибудь? Но куда? Неважно, лишь бы раствориться, порвать все старые связи, исчезнуть, и чтобы никто не нашел! Хотя меня и искать-то никто не будет».

Его во второй раз за утро словно ударило током. Отец! Он ведь тоже скрылся в неизвестном направлении (теперь уже известном) ни с того ни с сего. А не был ли он тоже тертоном? Не увидел ли он Серый мир? Если да, то это наследственное.

Сколько же таких, как Стас, видящих сквозь Завесу?

— Я… — забормотал он Даше, — слишком много времени прошло… Я не уверен, что найду…

Тихая и понурая Даша неожиданно резко подалась вперед, схватила Стаса за руки узкими ладошками и заговорила с такой страстью, что Стас оторопел:

— Пожалуйста! Прошу вас, Станислав! О вас рассказывают чудеса! Вы найдете кого угодно!..

В огромных глазах было столько мольбы и надежды, что Стас внутренне размяк и передумал немедленно валить куда подальше. Похоже, подключилась магия, перед которой пасует даже тертон. Магия женских чар.

— Ладно… — проворчал он под вопль внутреннего голоса: «Ой, дурак!» — Я поищу. Потом отзвонюсь.

— Я поеду с вами! — тем же горячим шепотом произнесла Даша.

Стас покосился на официантов — они уходили с летней площадки внутрь кафе. Интеллигентный любитель кофе тоже успел откланяться. Больше никого здесь не было.

— Со мной? — повторил Стас.

— Если вам нужны деньги, то — вот!

Она поспешно, трясущимися руками достала из джинсовой сумки нехилую пачку, обмотанную резинкой, протянула Стасу с неловким видом ребенка, не осознающего ценности этой пачки. У Стаса глаза полезли на лоб.

В любой другой ситуации он, возможно, и взял бы эти деньжищи без зазрения совести. Ситуация, думается, проста: пропавший Роман был весьма богат, и дела у него в медцентре шли хорошо; без него же этой куколке стало плохо, вот она его и ищет. Не исключено, что и любит по-настоящему его самого, а не только бабло. Куколка избалована и не хлебала лиха, раз швыряется пачками, извлеченными, судя по всему, из семейного сейфа, в направлении первого встречного экстрасенса… Или не первого?

Именно этот детский жест остановил Стаса. Он отодвинулся и сказал:

— Дело не в деньгах…

— А в чем? Вы не хотите помочь? Думаете, его уже нет в живых? Я хочу знать в любом случае!

«Проклятье и беспредел, а ведь его могли и убить! — дошло до Стаса. — И меня могут!»

Страх и ужас сковали тело на долю секунды, лишив способности думать. Он судорожно перевел дух и попытался восстановить душевное равновесие.

Если он убежит прямо сейчас, то никогда не узнает судьбу другого тертона. Не исключено, что Романа замочили какие-нибудь бандиты за старые долги, а вовсе не Твари под Завесой. Возможно, тертона эти чудовища вовсе не способны убить — не справилась ведь со Стасом Вязаная Бабушка? Если рассуждать трезво, то что ей мешало ночью долбануть его спящего чем-нибудь тяжелым? Но нет — ее попытки напугать, а потом запихать в подвал смехотворны. Нелогичны.

«Нелогичны с точки зрения человеческой логики, — подсказал внутренний голосок. — Вероятно, она и вовсе не пыталась меня убить. Лишь высосать больше еды».

Думаем дальше. Если Стас найдет тело Романа, то, скорее всего, узнает, при каких обстоятельствах его убили. И за что…

Стасу всегда были свойственны навязчивые состояния и тревожность. Если он не выяснит судьбу Романа, незакрытый гештальт будет глодать мозги…

Ну, и самый мощный аргумент в пользу поиска Романа Дегтярева сидел напротив.

— Заплатите потом, — хриплым от напряженных умствований голосом проговорил Стас. — Авансов не беру. Поедем завтра с утра. В десять ноль-ноль встречаемся возле этого кафе.

…На другой день с раннего утра погода испортилась. Небо загромоздила серо-сизая пелена туч, напоминающая перевернутую вверх тормашками горную страну. Пахло дождем, ближе к горизонту на севере посверкивали беззвучные молнии.

Даша снова его опередила, расхаживала возле крохотного розового «Смарта», крутя на пальце ключи. На плече висела джинсовая сумка с заплатками. Одежда была другая, но такая же неброская и мешковатая, скрывающая фигуру.

Поехали на «Тойоте» Стаса. Стас, как обычно, двинулся туда, куда указывало чутье и интегрированный в него амулет.

Первые минут двадцать Даша молчала, хмуро поглядывая на редкие дождевые капли на лобовом стекле. Стас тоже не был склонен к разговору, прислушивался к чутью и вспоминал тот день, когда он в последний раз приехал в гости к матери. Тогда тоже шел дождь…

Тауханский хребет возле Лесного Увала немного пониже, чем у Серебряной Поймы, и горный климат с его капризами и причудами не столь выражен, но тем не менее даже в городе погода за день может измениться несколько раз.

И опять Стас мельком увидел Серый мир. Очевидно, потому что был настроен за экстрасенсорный поиск и тертонские чувства обострились до предела.

Длинная клумба посередине широкой улицу преобразилась: цветы — разноцветные штрихи среди пасмурного полотна сегодняшнего утра — напрочь пропали, вместо зеленой листвы встопорщились колючие ветки некрасивого кустарника. Пацан лет пятнадцати, перебегающий дорогу по «зебре», на ходу сорвал три корявые веточки — Завеса показывала ему благоухающие цветы, которые пацан, видно, собирался подарить какой-то другой салаге.