Тертон

Кто-то за ним следил. Кто-то далекий, незримый и обладающий сверхчеловеческими способностями.

Поднявшись по улочке на знакомый проспект, среди прохожих он разглядел светлую, коротко остриженную головку. Дара? Он ускорил шаг, почти побежал. Догнав девушку, взглянул в лицо — нет, это другая женщина, куда старше и некрасивее. Женщина улыбнулась ему, Стас ответил смущенной улыбкой и поспешил удалиться.

…Обедал он в просторном помещении со стенами, на которых краской изображались цветочки и зайчики. Такой интерьер больше подошел был детскому садику.

Столовая рассчитана человек на тридцать, но вместе со Стасом обедало только двое мужчин и одна женщина. Все — среднего возраста. Когда явился Стас, женщина расправилась с едой и, раскланявшись с ним, ушла.

Стас взял поднос и прошелся вдоль шведского стола, набирая всего понемногу: жареную рыбу, салаты, куриные ножки в кляре, фрукты. Супов-пюре, обычных для такого места, не было, зато на плите стояла испускающая пар кастрюля с обычным супом. Запах от супа шел такой, что Стас, не любитель супов, зачерпнул себе немного.

Некоторое время он отдавал должное местным разносолам. Как и ожидалось, все натуральное, с невероятно насыщенным вкусом и ароматом.

Чуть позже, утолив первый голод, Стас познакомился с двумя мужчинами. Это оказалось проще простого — Василий Федорович и Петр Анатольевич, прибывшие в Чаринск из северного Камень-града, легко пошли на контакт. Только и ждали возможности начать разговор.

Стас пересел к ним за стол. Про Камень-град он слыхом не слыхивал, как и про Чаринск до недавнего времени. Василий Федорович и Петр Анатольевич ввели в курс дела: оба приехали на конференцию с новой методикой подрывных работ в шахтах.

Стаса немало потряс факт, что они знают про местный завод, скрытый Завесой. Выходило, что Завеса скрывала завод не от всех жителей — не исключено, что только от гостей города…

По словам командировочных инженеров-горняков, Чаринск процветал за счет завода, где производился «ультралид», взрывчатое вещество невероятной силы.

«Теперь понятно, отчего его скрывают», — сообразил Стас.

— Ну а вы каким ветром здесь, Артемий Константинович? — церемонно осведомился Василий Федорович.

— Из Великих Марей, — сдержанно ответил Стас.

Василий Федорович наморщил высокий лоб.

— Что-то не слышал об этом населенном пункте… Это где?

— Возле Лесного Увала.

Лоб не спешил разглаживаться.

— Не припоминаю…

«А я, блин, Камень-град с Чаринском не припоминаю! — в сердцах подумал Стас. — Что, если нам всем выборочно стерли память?»

Петр Анатольевич деликатно кашлянул в кулак и поправил тяжелые роговые очки.

— Это, Василий Федорович, ненатуральные города.

Василий Федорович ахнул:

— Да вы что, Петр Анатольевич? Не может быть. А вы, простите, Артемий Константинович, натурал?

У Стаса отвисла нижняя губа, но он быстро ее подобрал. В голове щелкнуло. Вспомнился странный совет Эрика-куратора.

— Ясное дело, натурал, — широко заулыбался Стас. — Самый что ни на есть натуральный.

Каменьградцы переглянулись и засмеялись.

Василий Федорович, отсмеявшись, сказал:

— Как и все мы! Наша страна велика, даже не все города знаешь. Жизни не хватит, чтобы запомнить! И немудрено. Как бы то ни было, наша страна должна быть на все сто процентов натуральной, без никаких, знаете ли! Это наша основная духовная и смыслообразующая скрепа, если хотите.

Стас не совсем понял, о чем речь, но на всякий случай кивнул.

А Петр Анатольевич возразил:

— Это невозможно, Василий Федорович, чтобы прям вся страна — и вдруг стала натуральной! Если б было возможно, давно бы стало.

— Надо к этому стремиться! — горячо сказал Василий Федорович.

— Так стремимся ведь. Давно уже.

— Недостаточно сильно, выходит! Люди жадны и носятся со своей духовной грязью, не подносят, когда надо. Вот вы, Артемий Константинович, что по этому поводу думаете?

Настала пора для Стаса морщить лоб, вытягивать губы в трубочку и всячески изображать мыслительную деятельность, чтобы потянуть время. Нельзя выделяться. Нужно быть как все.

— Я… э-э-э… думаю, что надо быть… э-э-э… быть против всего плохого и за все хорошее!

Василий Федорович и Петр Анатольевич уставились на Стаса. Тому почудилось, что каменьградцы сейчас начнут дико хохотать, но мужчины внезапно закивали с наисерьезнейшим видом.

Есть у Стаса, выходит, кое-какие навыки толочь воду в ступе, что-то говорить, при этом не давая никакой информации — то есть способности к популизму. Стаса озарило: такие бессмысленные тексты выдают те, кто совершенно не шарит в предмете, как он вот прямо сейчас.

«Можно и в политику податься… Несложное это дело. Сидишь, болтаешь всякую чушь. Главное, чтобы рожа была серьезная и значительная».

Но сентенция Стаса, увы, вызвала дополнительные вопросы.

— А что такое, по-вашему, хорошо и плохо? — спросил Василий Федорович. Ему прямо-таки загорелось подискутировать на эту заезженную тему. — И кстати, не откажите в любезности удовлетворить мое любопытство: какова причина вашей командировки в Чаринск?

— М-м-м… — промычал Стас, лихорадочно прикидывая, как бы выкрутиться.

На помощь пришел Петр Анатольевич:

— Ну что вы пристали к молодому человеку, Василий Федорович? Видите ведь, он утомился с дороги. Вагон в этот город ездит раз в месяц, а потому не слишком удобный…

— Но… — начал Василий Федорович, но Петр Анатольевич отчетливо пнул его под столом.

— Вагон неудобный, и это полное безобразие! Учитывая, что на нем иногда приезжает высокое начальство.

Василий Федорович испугался — это было ясно видно. Метнув на Стаса испуганный взгляд, он извинился, поднялся и ушел, сославшись на срочные дела. Петр Анатольевич, угодливо улыбаясь Стасу, последовал за приятелем.

Стас проводил их взглядом, пожал плечами и взял еще один стакан компота. Судя по всему, его приняли за кого-то влиятельного. За ревизора, например, ха-ха!

Ну и пусть.

Глава 41

Чаринск-7

Он валялся в номере и пытался размышлять логически. Получалось не очень.

Что за байда с натуралами? Имеет место некое разделение людей, и сексуальные пристрастия тут, вероятно, совершенно ни при чем. Собака зарыта глубже.