The Beginning of the End

– Ты жива!
– воскликнул он, схватив ее лицо в ладони и целуя ее в лоб и щеки.

– Что с Хаи?
– крикнула Белла в ответ. Она уже изнемогла от волнения.

– Все хорошо, я сам зашел к нему и оставил с ним человека, - успокоил ее Синухет.

Белла неподвижно смотрела на него. Ее лицо в свете лампы было совсем белым.

– К-какого человека? На меня напал один из наших! Один из тех, кто был в доме!..

Синухет сжал губы.

– Один из тех, кто был в доме, - это так, - согласился он с усилием.
– Но теперь негодяя в доме нет. Это никак не мог быть один из наших!

“Он просто не может поверить”, - подумала Белла.

– Реннефер ранен, - сказала она.
– Он очень храбро защищал меня! Ты должен наградить его!

Реннефер улыбнулся.

– Это мой долг, - сказал он.

Но Синухет смотрел на него с глубочайшей признательностью.

– Пойдем, тебя нужно полечить, - сказал господин, не найдя в эту минуту других слов.

– Я это сделаю, если позволишь, - вперед выступила Тамин, которая до сих пор стояла в тени, но видела и слышала все.

– Нас всех в Ипет-Исут обучали основам врачевания, - сказала жрица.
– Идем, господин Синухет.

Она ушла вместе с Синухетом и с раненым; а Белла наконец-то побежала к ребенку.

Он спал, и даже не проснулся! Над Хаи, как наседка над цыпленком, сидела бледная испуганная Уаджет, а на лавке в углу расположился один из домашних слуг, крепкий малый с преданным взглядом. Белла теперь и на него смотрела с подозрением…

Скоро на пороге возникла Тамин. Она сделала Белле знак.

– Идем, хозяин собирает всех в трапезной, - сказала жрица.

Белла встала, бросила на малыша полный отчаяния взгляд… но Тамин улыбнулась.

– Не бойся, с ним ничего не будет. Убийцы в доме уже нет.

И Белла поверила этой женщине. Ее взгляду невозможно было не поверить.

С Тамин была служанка госпожи Мути, которая светила им. Женщины быстро добрались до общего зала, где уже находились все, кто был достаточно трезв для дознания.

Синухет сидел в центре зала, в кресле, - выделиться другим способом он не мог, потому что в его доме не было общего стола; около него на стуле с каменным лицом восседала Мути. Явилась и Кифи, и все дочери хозяина, и Амон-Аха, и молодой жених Тахат, старшей из девушек. Белла увидела в трапезной и Имхотепа. Жрец не сидел, а стоял, с безразличным видом опираясь плечом о деревянную колонну.

Реннефер сидел рядом с хозяевами, с перебинтованной головой. Остальные слуги в подавленном молчании жались к стенам, глядя себе под ноги, - хозяйского гнева боялись все, но все явились…

Белла села на табурет, около хозяев. Наконец Синухет заговорил.

– Все вы уже знаете, что произошло. Этой праздничной ночью было совершено нападение на женщину моего дома и мать моих сыновей, возлюбленную моего сердца. Убийца пытался сбросить ее с крыши.

Хозяин обвел всех тяжелым взглядом.

– Это мог сделать только тот, кто знал ее привычки… только тот, кому я верил! Сам убийца, вероятно, уже улизнул, поскольку этот дом открыт для друзей и не охраняется… но не так важен наемник, как тот, кто нанял его.

Белла впервые подумала об этом. И ей опять показалось, что она задыхается в безжалостных руках. Тот, кто подослал одного убийцу, может подослать и второго - если только не будет открыт!

Синухет медленно обводил взглядом домашних. Глаза его остановились на лице жены… и тут она не выдержала первой.

– Так ты думаешь, что это была я? Демоны украли твой разум, Синухет!
– выкрикнула Мути, приподнимаясь на стуле.
– Как бы я могла сделать это в моем собственном доме, дыша одним воздухом с этой женщиной! У нас обеих дети от тебя, к которым нельзя допустить никакого зла!..

Она закашлялась, утирая ярко накрашенные губы. Потом всхлипнула и замолчала, выпрямившись и остановив взгляд на своем единственном сыне. И Белле в этот миг стало жаль госпожу, которая ее ненавидела.

– Я не думаю, что это госпожа, - сказала англичанка во всеуслышание.

Даже если это в самом деле была Мути, ее имя не следовало предавать огласке. Белла давно понимала, как много значит для любого египтянина репутация его супруги, и как много хозяйка значит в любом египетском доме.

Мути теперь неподвижно смотрела на наложницу своего мужа, уцелевшую после покушения, - а Белла торопливо продолжила, пока ее никто не прервал:

– Кто бы ни пытался убить меня, он хотел, чтобы эта смерть выглядела случайностью… Не правда ли?

Белла взглянула на Синухета, потом на Реннефера. Слуга кивнул.

– И это, скорее всего, был наемник, затесавшийся среди тех, кого господин пригласил на торжество. Значит, теперь, когда мы все начеку, эту попытку вряд ли повторят.

Синухет нахмурился, его мускулы напряглись.

– Танцоров и акробатов я отпустил, как и чужих слуг, - сказал он.
– Еще тогда, когда ты оставила нас.

И тут послышался голос Имхотепа.

– Но ведь это был убийца, знающий свое дело?

Белла быстро взглянула на жреца и тут же отвернулась.

– Да, - пробормотала она, передернувшись.
– Он зажал мне нос и рот, чтобы не хватать за шею и не оставить следов… Я думаю, это его ремесло!

– Вероятно, солдат, - сказала Тамин.
– Некоторые из них промышляют этим, поскольку считают, что его величество платит за службу недостаточно!

Белла взглянула на певицу Амона - на губах жрицы застыла холодная усмешка.

Синухет несколько мгновений напряженно размышлял, потом встал. Хлопнул в ладоши.

– Думаю, сегодня мы ничего больше не узнаем. Но пока можно больше не опасаться, а все нуждаются в отдыхе.

Он посмотрел на Беллу.

– Идем, я тебя провожу.

Подойдя к наложнице, он поднял ее, обнял за плечи и повел прочь. Белла так обессилела, не столько телесно, сколько духом, что не могла даже улыбнуться хозяину.

Синухет помог ей раздеться, сам уложил ее в постель и накрыл легкой простыней. Потом сел рядом, глядя на Беллу так, точно не мог насмотреться.

– Я снова чуть не потерял тебя… И теперь навсегда, - прошептал египтянин.

Тут захныкал Хаи, и Синухет быстро встал и взял мальчика из колыбельки. Ему недавно исполнилось два месяца.

Синухет дал ребенка матери и помог сесть, чтобы она его покормила. Белла смутилась, это отчего-то казалось еще более интимным актом, чем близость двух тел в темноте. Но потом она раскрыла ворот широкой рубашки и дала сыну грудь.