The Beginning of the End

Брови Тамин взлетели.

– Так это была ты? Хотя я подозревала тебя… Я тоже искала там и нашла то, чего предпочла бы никогда не находить. После я приказала прибрать эту комнату.

Она пояснила, склонившись к Белле:

– Никто из наших слуг не умеет читать. Имхотеп ничего не сказал мне, когда я велела очистить комнату… но я должна поблагодарить тебя, чужеземка.

Белла покраснела, ощущая сразу облегчение и большую неловкость от своего вмешательства.

– Это я благодарю тебя, госпожа. Ты так вовремя пришла ко мне на помощь.

Белла до сих пор не знала, кому помогала Тамин, - ей или себе, - и Тамин, почувствовав это, перевела разговор.

– Я провожу тебя к сыну вечером. Сегодня я весь день буду в храме, к вечеру зайду еще.

Белла благодарно поклонилась.

Они дождались Сеанха, слугу Тамин, который принес полную корзину снеди. Белла и Тамин поели вместе. Им нравилось коротать время вдвоем, говорить и молчать, - для Беллы общаться с умной, полной горечи и тайных замыслов певицей Амона было приятно и страшновато, как плавать в Ниле без поддержки. Потом Тамин ушла, а после дневного отдыха явилась опять.

Они пешком дошли до ворот сада, и дальше поехали на носилках. Белла вспоминала сына; и чем больше приближалась минута свидания, тем сильнее она волновалась.

А вдруг ее мальчик так изменился, что разлюбил ее? Вдруг он огрубел в этой военной школе, и даже не признает свою мать?..

Когда сын вышел к ней, Белла сперва сама его не признала. Она не видела его целых полгода, и за это время Сетеп-эн-Сетх вытянулся и похудел… нет, не только это. Он повзрослел! И уже не бросился к ней навстречу, а степенно подошел.

Белла неуверенно улыбнулась и раскрыла объятия, сдерживая слезы.

– Подойди ко мне, мой взрослый сын!

Мальчик подошел и позволил себя обнять, хотя вел себя гораздо сдержаннее, чем раньше.

– Ты мне не рад?
– спросила Белла, поглядев ему в глаза и проведя рукой по рыжей шевелюре.

– Я рад, - сказал мальчик, но не улыбнулся.
– А почему ты не пришла с отцом? Отец приходил ко мне вчера, - объяснил он.

– Я переехала. Я теперь буду жить в Уасете, рядом с тобой, - сказала Белла.

И наконец-то была вознаграждена счастливой улыбкой сына.

– Правда?

Но тут же Сетеп-эн-Сетх опять нахмурился.

– А почему ты переехала? Ты больше не хочешь жить с отцом?

Белла глубоко вздохнула, чувствуя, что краснеет. Она бросила взгляд на Тамин, которая тактично отошла в сторону.

– Ты же знаешь, милый, что я не жена твоего отца. Мы с ним решили, что лучше будет, если у меня теперь появится свой дом в городе, рядом с тобой. В нашем доме стало тесно, - Белла под конец отвела глаза, хотя пыталась смотреть сыну в лицо.

Она потрепала его по волосам.

– Но мы с тобой будем приезжать к Синухету.

– А-а, - Сетеп-эн-Сетх кивнул; но, похоже, понял, что от него что-то скрывают. Как же быстро он растет!

Белла окинула мальчика цепким материнским взглядом. Его тело пятнали старые и новые синяки, при виде которых ее сердце заныло; но она впервые заметила, какая крепость появилась в этом тонком мальчишеском теле.

– Какой ты стал сильный!

Сетеп-эн-Сетх просиял.

– Нас теперь учат стрелять из лука! Жалко, что у нас вечером отбирают оружие, а то я бы тебе показал!

Он продемонстрировал мозоли от тетивы между пальцами.

Белла со слезами поцеловала его.

– Я тобой горжусь. А я привезла твоего брата, - прибавила она.
– Ему уже четыре месяца.

– Это хорошо, - сказал Сетеп-эн-Сетх, но без особого интереса.
– А подарок мне ты не привезла?

Белла с горечью покачала головой.

– Нет.

– Ну ладно, - сын вздохнул.
– Отец мне привез фиников в меду. Но вообще нам тут все дают, - в голосе Сетеп-эн-Сетха впервые послышалась снисходительность столичного баловня.

Белла печально улыбнулась.

– Значит, домой в деревню ты не хочешь?

– Хочу, - сказал мальчик.
– Там тоже хорошо. И отдохнуть хочу.

Они обнялись с искренним чувством.

– Ты помнишь язык экуеша, которому я тебя учила?
– шепотом спросила Белла.

“Экуеша” означало “народ моря”, общее название древних египтян для всех северных заморских народов.

– Язык экуеша? Нет, я его забыл, - с детской бессердечностью отозвался Сетеп-эн-Сетх.
– А зачем он мне?

Белла взглянула на Тамин и увидела ее усмешку.

– А к нам в школу в прошлом месяце приходил фараон, - вдруг похвастался сын.
– Смотрел на меня и других мальчиков, как мы стреляем!

Белла была так потрясена, что дала сыну подзатыльник.

– И ты молчал, скверный ты мальчишка!

– Я забыл, мама, - простодушно объяснил Сетеп-эн-Сетх, потирая затылок.
– Его величество хвалил нас, - гордо прибавил он.

Белла сложила руки.

– А тебя? Тебя фараон заметил?..

– Да, - ответил сын, тряхнув рыжими волосами.
– Фараон долго смотрел на меня, я видел!

========== Глава 74 ==========

Белла скоро примирилась с жизнью в Ипет-Исут - или эта жизнь примирила ее с собой. Сперва ей было одиноко и страшно, особенно в ночные часы, - почти как тогда, сразу после пленения. Белла за прошедшие годы привыкла к дому, полному дружественных ей людей… пусть даже это дружелюбие было временным. Но дом Амона опять подчинил англичанку своему нерушимому спокойствию.

Белла знала, что преступление на священной земле считается тягчайшим грехом; и для большинства египтян, считая и самих жрецов, священный закон был превыше всего. И Тамин скрасила ее пребывание в храме: как Белла, по-видимому, скрасила ее собственное существование.

Тамин часто навещала свою подопечную. Она больше не упоминала об Имхотепе, только сказала, что тот уехал вместе с братом в его имение.

Тогда же жрица показала Белле грамоту, заверенную печатью самого первого пророка Амона, - подтверждавшую право Беллы на дом, в котором ее поселили.