The Beginning of the End

Она обернулась на дом.

– Справа - купальня. Кухня на заднем дворе, там же отхожее место. В доме несколько больших кувшинов с водой, воду вам будут доставлять каждый день…

Тамин усмехнулась, когда Белла сухо сглотнула.

– Да, здесь не Дельта!

Потом встала.

– Я буду приходить раз в несколько дней, так что тебе не будет слишком одиноко.

Она сделала движение к калитке, и тут Белла умоляюще придержала ее за платье.

– Постой! Ты разве не отдохнешь тут с нами? Не поможешь? Ты, наверное, сама хочешь пить и выкупаться…

Тамин колебалась, словно что-то мешало ей задержаться. Может быть, мысль о муже, который ждал дома?

– Так и быть, - сказала жрица наконец.
– Я еще задержусь у тебя.

Освежившись в купальне и выпив вина с водой, они почувствовали себя гораздо лучше. Ребенок еще спал, и приятельницы смогли поговорить.

Тамин растянулась на циновке на полу, подложив под локоть подушку. Она разделась до узкой набедренной повязки и сняла парик, словно радуясь возможности расслабиться. Собственный дом, где в это время расположились Имхотеп и его старший брат, по-видимому, теперь не казался Тамин безопасным.

Жрица выслала из спальни Уаджет, и Белла заподозрила, что она хочет поделиться чем-то личным.

И ее предчувствие оправдалось.

– Я хочу поведать тебе то, что не осмеливаюсь сказать больше никому, - наконец произнесла египтянка.
– Даже моему отцу.

Она выпрямилась, стройная и почти совсем нагая, но Белла едва обратила на это внимание. Во рту у нее снова пересохло.

– Что такое?..

– Имхотеп ищет “Книгу мертвых”, - сказала Тамин.
– Вернее - я полагаю, что он уже отыскал ее.

Белла медленно спустила ноги с кровати, на которой сидела. Ей стало нехорошо. Белла ощутила, что вплотную подобралась к тайне Имхотепа, перенесенного в ее век под именем Сети Амира.

– Что это за книга?

– Она способна воскрешать мертвых, - сказала жрица. Египтянка побледнела, даже глаза закатились под удлиненные краской веки, словно Тамин во всех подробностях представила ужасающее магическое действо, непонятное Белле.

– Воскрешать… как Осирис?
– шепотом спросила англичанка, вспомнив то, что знала о верованиях древних египтян, от Тамин и других.

– Нет. Обратным Осирису способом, противным всем богам, - сказала Тамин.
– Это откроет дверь в наш мир неназываемому злу…

Она вдруг быстро огляделась, точно искала шпионов. Белла представила себе, что их могли подслушать, и покачнулась от страха.

Но, по-видимому, Тамин считала, что это единственное место, где говорить о таких вещах безопасно.

Однако Тамин была слишком возбуждена, чтобы дальше предаваться отдыху. Она встала и подобрала свой калазирис.

– Мне пора домой. Завтра вечером я навещу тебя.

Тамин бледно улыбнулась, потом сделала отстраняющий жест, когда Белла хотела тоже встать.

– Нет, не иди за мной.

Одевшись, певица Амона покинула комнату. А Белла закрыла глаза и медленно легла, уткнувшись лицом в подушку, которую перетащила на кровать вместо жесткого подголовника.

Тамин и все они, оказывается, в куда большей опасности, чем она думала… Придет ли Тамин завтра? А как же Сетеп-эн-Сетх?

Белле внезапно захотелось страстно помолиться Амону, и она едва удержалась. Нет, ей нельзя молиться здешним богам, иначе она будет еще хуже, чем эти прирожденные язычники!

Пленница встала с кровати и подошла к колыбели, проверить сынишку. Потом направилась на поиски Уаджет, чтобы вместе с нею обойти дом и обвыкнуть.

* Калазирис в Древнем Египте носили и мужчины.

========== Глава 73 ==========

Еще до темноты Белла обнаружила, что обе двери ее нового дома, расположенные друг напротив друга, запираются на засов. Это открытие ее очень обрадовало, несмотря на многочисленную храмовую стражу. Ну а окна, как в большинстве египетских домов, представляли собой щели под потолком. Англичанка и через такие окна получала достаточно солнца…

Еду и воду в этот день принесли раньше, и они с Уаджет поужинали сухим инжиром и свежим хлебом с маслом, сидя в сумеречной спальне. Золотой Амон неярко блестел при свете лампы, и его безразличная улыбка почему-то успокаивала Беллу, как соломоново “Все проходит”. Уже давно не имея возможности идти в ногу со своим временем, мисс Линдсей порою извлекала из своей памяти знания и классические изречения, удивлявшие ее, как не удивили бы прежде, в юности: когда она только скользила по поверхности жизни, точно по глади пруда.

Когда Уаджет заснула на своей лежанке в углу, Белла извлекла из сундучка свой старый дневник и долго перечитывала. Она делала это время от времени, повторяя родной язык, и даже выписывала себе на чистый папирус выражения, которым слишком долго не находила применения в этой среде. Синухет снабдил ее приличным запасом чистого папируса.

При мысли о Синухете Белла опять расстроилась, и сильнее, чем раньше. Этому человеку она отдала свою невинность и юность… а теперь он расстался с нею, вычеркнул из своей жизни, пусть и не по собственной воле. И кто знает, что случится завтра!

Белла устремила взгляд на колыбельку.

– Могло быть гораздо хуже, - прошептала она. Это заклинание не всегда помогало, но сегодня помогло.

Она умылась сама и, переодевшись в легкую полупрозрачную юбку, легла. Закрыв глаза, подумала о старшем сыне. Теперь, когда она родила второго мальчика, ее любимый первенец стал представляться англичанке не только маленьким, зависимым от нее существом, плодом ее чрева и ее трудов, - но и ее защитником. Белла понимала, что это в значительной степени так. Сетеп-эн-Сетх в этой большой непредсказуемой игре богов - еще одна фигура, которая играет на ее стороне…

Придет ли Тамин завтра? И расскажет ли что-нибудь еще о кощунственных увлечениях своего мужа?

С этой страшноватой мыслью Белла заснула, и проснулась только от плача мокрого ребенка. Хаи долго не мог заснуть снова, видимо, перевозбужденный путешествием; и когда Белла наконец укачала сына, то уснула очень крепко.

Открыв глаза, она увидела перед собой Тамин.

Солнце било в узкое окошко, разбрызгивая лучи. Испуганная таким скорым возвращением жрицы, Белла вскрикнула и подскочила на кровати.