The Мечты. Соль Мёньер
Шрифт:
Но, в конце концов, любопытство взяло верх, и Нина Петровна отстала от своего сожителя и деловито проговорила:
– Таня, когда ты наобщаешься со своим кавалером, сыр в твоей тарелке покроется плесенью, но вряд ли голубой.
– У нас наверняка еще найдется сыр, - попробовал отвлечь ее Арсен Борисович на себя, пока Таня, совсем не слыша мать, продолжала существовать вне их маленького общества. Но Нина сдаваться не собиралась. Лишь бросила не самый восторженный взгляд на Коваля А.Б., а потом снова пошла в атаку:
– Танюша! Ау! Может, тебя кофейком взбодрить? Ты на какой планете, дочь?
–
– С кем ты там так увлеченно общалась? За семейным столом это выглядит невоспитанно, - хмыкнула Нина Петровна, а потом вдруг смягчилась: - Влюбилась, да?
– Мама! – возмущенно фыркнула Татьяна.
– Ну что «мама»? С кем еще можно так увлеченно переписываться, если не с мальчиком, да, Арсен? – обратилась она к главному эксперту по сердечным делам.
– С подругами, с коллегами, с братом, - принялся перечислять майор – не только по бывшей профессии, но и по жизни – Коваль.
– Вот! – кивнула в его сторону Таня.
– Но не с таким же выражением лица человек будет общаться с коллегами! А Бодя отвечает через раз, знаю я его.
– Что не так с моим лицом?
– Мечтательное.
– И что плохого?
– Да ничего плохого! – улыбнулась Нина Петровна. – Но мне интересно, когда ты нас познакомишь! Как и любая мать, я очень жду момента, когда дочь представит мне своего молодого человека.
– Мама!
Улыбка с губ матери стерлась, и те обиженно поджались.
– Предпочитаешь держать меня в стороне? Отец наверняка в курсе. Небось сам с кем-то и познакомил!
– Нина, что ты такое говоришь? – попытался урезонить ее Арсен, протянул руку и похлопал по ладони с идеальным маникюром.
– Мам, не городи чепухи, - одновременно с ним проговорила и Таня. – Ты, как всегда, сама фантазируешь, сама в это веришь.
– Я фантазирую? То есть у тебя до сих пор никого нет? В двадцать один год?
– И как это связано?
– Самым прямым образом. Я за всю жизнь не помню, чтобы ты вообще с кем-то встречалась. Ни в школе, ни в университете, ни когда в Штаты сбежала. Это странно!
– Не вижу ничего странного, - пожала плечами Таня. – У меня есть друзья, мне достаточно.
– В твоем возрасте надо общаться с мальчиками, а не с друзьями! Должен же кто-то нравиться, Таня!
– Нина, ну что ты такое говоришь! – снова встрял Арсен.
– А что такого? – повернулась к нему Нина.
– Таня – умная девочка, сама разберется, с кем ей общаться.
– Пока она разбираться будет, останется одна.
– Ты так рассуждаешь, будто мне сто лет, - хмыкнула Таня.
– Тебе двадцать один, а я не уверена, что ты вообще с кем-то целовалась! Даже несмотря на твою Америку! Вся твоя жизнь в этом чертовом телефоне, и больше нигде! Или думаешь, так и будешь сидеть в Инстаграме, пока однажды к нам в дверь не постучит прекрасный принц и не скажет: «Здрасьте, я к Тане Моджеевской»?
– Ну, мне на работу пора, - поднялся из-за стола Арсен Борисович, дежурно чмокнул Нину в щеку, Тане показал всемирно известный жест, означающий «!No pasar'an!», и ретировался из столовой.
Таня же, проводив его взглядом, уставилась на мать и воинственно выдала:
– Да, я не собираюсь
целоваться с кем попало! Дальше что?Совсем недолгие несколько мгновений Нина Петровна смотрела на дочь с некоторым сомнением, после чего озвучила совершенно ошеломительный вывод, который мог родиться только в ее голове:
– Не может нормальная половозрелая девушка не хотеть отношений, Танюш. Не верю я в такое. Скажи мне честно, ты... ты там стала лесбиянкой, да? Я мать, я все пойму!
– Не может нормальная половозрелая девушка не хотеть отношений, Танюш. Не верю я в такое. Скажи мне честно, ты... ты там стала лесбиянкой, да? Я мать, я все пойму!
– Ты впала в маразм! – выдохнула Таня и громыхнула стулом. – Спасибо за завтрак и познавательную беседу.
Схватив со стола планшет, она выскочила за дверь, оставив мать в тишине и одиночестве. Та несколько мгновений огромными и совершенно ошарашенными глазами смотрела на проход, в котором скрылась дочь, а потом сокрушенно покачала головой.
– Неужели правда? – шевельнула она губами, издав едва слышный звук, после чего схватилась за телефон. Рассуждать на тему того, насколько нетрадиционная ориентация дочери достаточная причина звонить бывшему мужу, она не стала. Было не до того. Но мозг ему снесла одной фразой:
– Рома, кажется, наша дочь лесбиянка! Доигрался! Дотолерантничался!
То, что Роман Романович был виноват вообще во всех прегрешениях, включая афганский конфликт и голодающих детей Йемена, он усвоил уже давно и достаточно хорошо. А уж тот факт, что своей поддержкой старших отпрысков (с точки зрения Нины – потаканием прихотям) бонусов себе не заработал, тоже было известно всему семейству.
Когда Таня не захотела учиться в наикрутейшем столичном вузе, осваивая самую престижную профессию, и самостоятельно подала документы в Гарвардскую школу бизнеса, получив проходные баллы и рванув туда, Нина подняла крик, а Роман – снял ей квартиру. Позднее она сама стала оплачивать ее, сделавшись совсем по-взрослому самостоятельной, что, несомненно, радовало отца, но очень напрягало его бывшую жену. Нина всю жизнь хотела, чтобы Танюша жила рядом с ней и была «маминой» дочкой. Нет, Танюша не стала «папиной», едва ли простив отцу развод и новую семью (маму-то все равно жальче). Но стала вполне себе самодостаточной единицей с собственными суждениями о жизни и людях вокруг. Была нескладным капризным подростком с мажорскими замашками, а выросла в нечто интересное, независимое и деловитое, за чем Роман с любопытством наблюдал вот уже несколько лет. И искренно считал, что нужно позволить ребенку развиваться, а не держать возле себя на привязи, как пыталась Нина.
Потому новость о том, что Таня лесбиянка, несомненно, застала его врасплох. И, выслушав положенный ор, причитания и обвинения от бывшей жены за завтраком, сидя напротив своей нынешней половины, Роман Романович растерянно отбил вызов и воззрился на последнюю. Его голова, определенно, добавила бы седин, если бы там было еще чему седеть. Поэтому он только почесал висок и удрученно спросил:
– Слышала?
– Пришлось, - улыбнулась ему Женя.
– И что думаешь?
– А что тут думать. Если правда – ничего не изменишь. А если Нине показалось – то рано или поздно вы во всем разберетесь.