The Symmetrical Transit

Она пошатнулась и чуть не рухнула на пол, когда Малфой, вцепившись в ее руку до синяков, – сомнений в этом не было, – дернул Гермиону вверх. Она совсем не ощущала, чтобы он что-то делал, но ее внутренности вдруг перестало стягивать, и Гермиона никогда еще не была так рада своему животу. Волной накатило облегчение, и от этого ощущения она покачнулась.

Пришлось закрыть глаза, чтобы сосредоточиться и выровнять дыхание, хотя истерика и паника все еще ее не отпустили. Вдруг невыносимо захотелось плакать. Но тут она услышала Малфоя. Ох, сначала она его почувствовала. Явственно ощутила, как содрогается его грудь, а рваные выдохи опаляют кожу на ее шее.

Он смеялся. Этот… этот… ублюдок. Этот ужасный, отвратительный, самый невыносимый в ее жизни придурок смеялся над ней и ее состоянием!

– Умираю? Ты что, на полном серьезе мне это сказала?

Будто ничего смешнее он никогда не слышал.

Она вспыхнула.

– Я задыхалась!

Он засмеялся сильнее и, судя по всему, наклонился, потому что его волосы мазнули Гермиону по шее и плечам.

– Это… блестяще.

Гермиона дернулась вперед, пошатнулась и развернулась. Вцепилась пальцами в корсет, чтобы тот не свалился, и заодно пытаясь унять сумасшедшее биение сердца.

– Как это низко! Ты смеешься над моим несчастьем! Ты…

На пороге возникла продавец и что-то затараторила, чего Гермиона не могла понять. Хотя по ее выражению лица всё и так было ясно. Малфой тем временем успокоился и теперь ухмылялся, как последний засранец. Его щеки от смеха порозовели, а глаза горели, и Гермионе очень хотелось врезать прямо по этой улыбающейся физиономии.

– Всё в порядке, – попытка улыбнуться продавцу провалилась: губы отказывались растягиваться.

Потому что всё было совсем не в порядке.

Женщина говорила и говорила, затем развернулась, махнула рукой и, кивнув, пошла прочь, продолжая что-то бубнить себе под нос. Гермиона посмотрела на Малфоя и прищурилась, заметив, как его усмешка превратилась в улыбку.

– Мне надо одеться.

– Постарайся себя не задушить.

Раздув ноздри и выдавив саркастическую улыбку, Гермиона вытянула руку, чтобы выпихнуть его вон из кабинки. Малфой поймал ее ладонь и цокнул языком.

– Мы уже говорили об этом, помнишь? – его голос звучал лениво и снисходительно. – К тому же тебе следует быть со мной полюбезнее. Я только что спас тебе жизнь. Снова.

– Ах да… Надо было кого-нибудь впечатлить, например ту женщину, или опять всё дело в Гарри Поттере? Тебе же нужно очередное эгоистичное объяснение.

Его игривое настроение испарилось быстрее, чем она поняла, что произошло. Он выпустил ее руку, разгладил рубашку и холодно кивнул.

– Долг волшебника, не так ли?

И не дождавшись ответа, вышел. Дверь за ним захлопнулась.

Он ждал снаружи у магазина со свертком в руках, который пихнул ей, как только Гермиона вышла на улицу. Та окинула Малфоя неприязненным взглядом, прежде чем заглянуть в пакет. Укоризненно оглядела его содержимое и подняла глаза на Малфоя, который уже шел вниз по дороге.

– Это что, шутка? – он не ответил. – Ты его купил?

– Конечно же нет. Извинения от той леди за твой панический приступ.

– И она мне дала ту же самую вещь?

– Ты очень эмоционально отреагировала.

– Причина была плохая, – Гермиона покачала головой и, закрыв пакет, побежала следом за Малфоем.

Пятнадцать минут они шли в полной тишине, и когда ждали нужного сигнала светофора, Гермиона не выдержала.

– Спасибо, – это должно было быть так просто, но всё было совсем, совсем наоборот.

Малфой ничего не ответил.

День тридцатый; 3:07

– Мне приснился странный сон, – прошептала Гермиона, и Малфой зашевелился на соседней кровати.

Она знала, что он не спал, хоть и почти не двигался, а на часах было 3 часа утра.

– Луна должна была врезаться в Землю. Она надвигалась всё ближе и ближе, и никто не мог ее остановить. Не могли помочь ни маггловские технологии, ни магия. Сначала люди выстроились рядами, а потом прятались в ванных комнатах, в спальнях, бомбоубежищах, надеясь выжить. А некоторые стояли на улицах и смотрели. Ждали конца света.

Малфой молчал, и Гермиона засомневалась, стоит ли ему рассказывать дальше о том, что Луна оказалась кораблем пришельцев. Ведь это звучало смешно. Это было смешно, а Малфой был совсем не тем человеком, с которым можно делиться своими сумасшедшими снами.

– Где находилась ты?

– Что?

– Ты спряталась или смотрела?

– Я вышла и собрала всех своих друзей и тех людей, которых смогла, и привела их в Хогвартс. Я ждала в гостиной Гриффиндора, что будет дальше.

– Значит, ты выбрала выживание, для себя и своих близких.

– Да… Наверное.

И он тоже был там, сидел на диване у огня. Все ее знакомые просто с ума посходили, когда его увидели, а он просто смотрел в окно и молчал.

– И… что было дальше?

Гермиона перестала комкать край одела, подтянула его повыше и повернулась на бок, чтобы посмотреть на едва угадываемый силуэт на его кровати.

– Ты хочешь услышать остальное?

– Я же спросил, разве нет?

День тридцать второй; 17:14

Гермиона очень сильно нервничала. Переживала, объявится ли Оскар, как он на них отреагирует, и сможет ли Малфой найти способ попасть внутрь. Усугублялось всё раздражением от того, что ей никак не удавалось зашнуровать корсет. Промучившись с ним уже около десяти минут, она заводилась все больше и больше. Было жарко: Гермиона вспотела, покраснела, а ее волосы постепенно теряли приличный вид.

Она прислонилась спиной к столешнице, чтобы успокоиться, прийти в себя и полностью признать свое поражение. А это было нелегко. Она бы не надела эту чертову тряпку, если бы та не досталась ей бесплатно, – к тому же это было лучше, чем носить ворованное платье. У Гермионы не было выбора. До этого она смогла убедить себя, что взять что-то в магазине было необходимостью для спасения мира. В конце концов, они же ищут крестраж, который приблизит падение Волан-де-Морта. Так что по всему выходило, что от ее воровства зависело благополучие общества.

Теперь же нежелание облачаться в обновку казалось просто эгоизмом. У нее было платье, а значит, и не было оправданий. Пока корсет не перетянут, и есть возможность нормально дышать, с ней все будет в порядке. Да, всё будет хорошо, если она вообще сможет завязать эту шнуровку.

Она сверлила дверь взглядом так, словно та была входом в ад. Нет, слишком пафосно. Дверь в камеру пыток. Нет, нет. В класс зельеварения. А домашнего задания с собой нет. Да, да, именно так.

Прочистив горло и подняв подбородок, Гермиона зашла в спальню. Малфой сидел на своей кровати, вставляя шнурки в ботинки – эту пару она раньше не видела.