Тихие сказки

И вот костра не видно. Одни уголья. Но… огни разбросаны по всей земле и по всему небу. Или действительно это один огонь отражается в бессчетных зрачках? Зрачки, зрачки бессчетных глаз и — один огонек во всех?.. Чистый глаз, хрустальный зрачок, отражающий, хранящий, не дающий исчезнуть одному единственному живому огню…

Том вздрогнул. Ему показалось, что он проваливается в темную бездну и в этой бездне повисает, держится… На чем? Это тайна. И это уже было с ним. Но сейчас он почувствовал, что эта бездна и сердце ушедшего Друга — одно.

«Есть Тайна у Души и это — ликованье, Отсутствие концов и выход из тюрьмы»

Да, какие же концы! — Бесконечность. И тут он почувствовал, какой бесконечный труд ждет его. Но он уже знает, знает, что это за труд, и это такая радость, знать и делать то, что никогда не переделаешь, никогда не кончишь!..

И сколько надо тайного труда, Чтоб в слово превратить касанье Духа И то, что молча говорит звезда, Доступным сделать для чьего-то слуха.

Да, жизни не хватит на то, чтоб переводить переводить на человеческий язык то, что говорят эти бесчисленные звезды. И — ничего не придумать от себя, а только донести их голос до сердец людских… Только то, что есть — ни одной фальшивой ноты.

Том неожиданно взглянул на своего тихого спутника. Он по-прежнему жмурится и только прижимается к ноге Тома. Том чувствует его тепло. «А ведь-он все-таки различил фальшивую ноту. Понял, что правда без Тайны это неправда. И что в церкви, которой покровительствует Крокодил, нет правды».

А мы ведь найдем, подумал Том, — найдем ту настоящую невидимую церковь, в которой — ни одной фальшивой ноты. Найдем, потому что она — есть. Мне это звезда сказала.

И — точно в ответ на эти мысли раздался бездонно глубокий и чистый звон. Как будто со дна морского… или озерного… или со дна всей этой обступившей их Бездны?..

И вслед за этим высветились контуры Храма. Прямо на глазах в Бездне рождался Свет и становился очертанием Церкви. И вот из распахнутых окон полилось пение хора. Ангельского хора…

Что это? Подводный Китеж или Небесный Иерусалим?

Как бы это ни называть, это была Невидимая Церковь…

Да ведь это самосветящееся сердце, которое всегда спрятано в груди, — неожиданно понял Том, — но если оно зазвучит и засветится!..

Засветилось, зазвучало и стало звать куда-то это невидимое сердце мира. Все это — удивительный звон и пение было предвестием чего-то небывало важного. Чего? Что должно было произойти?

Долго вопрошать не пришлось. Хор и колокола смолкли, и в полной тишине зазвучала скрипка. Но какая! Сомнений быть не могло: так звучит единственная скрипка в мире — Ее золотая скрипка. Боже мой, сколько лет она не брала ее в руки. И — снова взяла… А какой свет, какой свет разливается от этих звуков! Сиреневое свечение, которое охватывало собой небо и землю…

Но ведь в первый раз она брала эту скрипку, чтобы играть волкам. Тогда… тогда она осталась цела, потому что рядом был Друг.

Один волк стал Другом и спас Ее этим. Но сейчас Друга нет. А волки озверели, то есть обволчели, как никогда. И она одна перед всеми. Совершенно беззащитная.

Волки и крокодилы объявили войну друг другу. Если эта война разгорится, то погибнут все: и люди и зайцы и волки и крокодилы. И вот среди всего этого безумия раздается «Все хорошо. Все очень-очень хорошо. Никогда не поздно этому поверить». Кто может услышать этот голос?!

Ее сейчас разорвут на части!.. Том дрожал мелкой дрожью. И только тепло Кота, прижавшегося к нему, чуть-чуть унимало эту дрожь. Он положил руку на голову Кота, а тот стал виться вокруг него и тереться, а потом прошептал: «Ну что же ты дрожишь так, Том? Ведь все хорошо, все очень, очень хорошо»…

Том застыл в изумлении. И вдруг устыдился — «Мурзик, друг мой, ты поверил, а я… а я. Я первый должен был поверить — сказал он, утирая слезы — спасибо тебе за науку».

— Какая уж наука от слепого котенка?

— Слепого котенка?

— Ну да, Том. Я стал, как слепой котенок. Я ничего не вижу. Только все слышу. Понимаешь, я ведь родственник волшебного Кота, у которого всегда горят глаза. А у меня погасли, когда я потерял Тайну. Ну я… я не захотел больше глядеть погасшими глазами. Лучше уж быть слепым котенком, и только слышать того, кого любишь.

«Быть слепым котенком и слышать того, кого любишь — повторил Том. Вот, мне надо быть слепым котенком и слушать Ту, которую люблю».

Он закрыл глаза и стал слушать Скрипку. Скрипка доиграла все с начала до конца и замолкла. Никто ее не оборвал. Да, просто она все сказала, что ей нужно было.

И — никакого лязга, скрежета зубовного, стона… Том открыл глаза с бьющимся сердцем и увидел, что они стоят у самого входа в Царство волшебных зеркал.

— Здравствуй, Том, — сказала Владычица Хрусталей. — Да ты не один. Здравствуй и ты, спутник Тома.

— Здравствуй, Королева.

— Все хорошо. Все очень, очень хорошо, — сказала Она.

— Никогда не поздно в это поверить, — ответил Том. И это было как пароль и ответ.

— Входите, — сказала Владычица.

И они вошли.

— Взгляните теперь в мои зеркала.

Кот решил, что он, конечно, ничего не увидел, но пусть увидит Том, а он порадуется вместе с ним. Но… прямо перед ним в волшебном зеркале было два зеленых огня.

— Мои глаза?! Мои настоящие глаза?! Те самые два зеленых, с которыми вместе еще и один рубиновый появляется! Том, я вижу!

— И я вижу, — тихо сказал Том, а потом замолчал, потому что его затопило ликование. — Он увидел Ее. Целую и невредимую с золотой скрипкой в руках. Все хрустальное царство — царство прозрачных — вспыхнуло и загорелось мириадами переливчатых огней. И осветило Ее всю, в розовом платье и с золотой скрипкой в руках.

— Ну вот ты и выполнил мое задание. Досмотрел до конца тайну хрусталинки и сделал так, что еще одни глаза засветились.

— Я?.. Я ничего не делал. Это само, — удивился Том, но внезапно понял, что все равно, как это произошло.

— Да, все равно, — сказала она, продолжая его мысли. — Важно то, что свету в мире не убавилось, хотя нашего Друга здесь нет. Сохранить свет в мире — это самое главное, что можно сделать для ушедшего. Это значит — ему есть куда придти.

— Что? — спросил Том. — Как это? Она тихо улыбнулась в ответ и сказала только одно: