Тихие сказки

Отрешиться, отрешиться Ото всех земных забот Тихо тенькает синица И зовет, зовет, зовет… Все, что было важным — небыль, Все труды — напрасный труд, А деревья смотрят в небо И зовут, зовут, зовут… Если только их послушать, То уйдешь за край земли, — Или — в собственную душу, От которой ты вдали.

Вдали, в дали от души своей. Эго — мне, про меня. Но, тише. — Еще оклик и — ответ:

Вот Оно. — Знакомы наизусть Мягкий плеск, облитый серебром. Ни-че-го. И я Ему молюсь Ни о чём. Ни на небе, и ни на воде, Ни в далекой линии огня — Ни-че-го, разлитое везде, Ничего, входящее в меня. И без слова, без конца, без сна С сердцем, точно растворённый дом Я молюсь, как тихая сосна, Ни о чем.

И опять звездный оклик. Сейчас будет ответ. Вот-вот, сейчас.

Успокой меня, успокой Несмолкающий плеск морской Звоном пены и раз и сто Повтори мне, что я — никто, Иль, что смысл Вселенной всей Уместился в груди моей. Мне откроется лишь одно: Что Тебе это всё равно И что наши земные сны Для Тебя навсегда равны. Но бессменная песнь Твоя Снова скажет, что Ты есть я И не надо мне ничего, Кроме голоса Твоего.

И еще звон. Он окликает четвертого. Куда он смотрит? Как будто бы говорит о том, что видит.

Скала крутая посредине вод С внезапно обрывающимся краем. Огромный замок на скале встает Извечно пуст и вечно обитаем. Незримый шаг впечатался в плато. Беззвучный голос прошуршал в просторе. Огромный замок, где живет Никто, Тысячелетья высится над морем. И в замке нет ни одного угла, Откуда бы хоть раз хозяин вышел. Но если ты застынешь, как скала, Ты, может быть, увидишь и услышишь Всю глубину вдруг обнажит вода. Замрет последняя земная нота И Он войдет — вот Тот, кто есть всегда, Никто, который явственней, чем кто-то.

Костер погас. Том сидел один в темноте, которая мягко серебрилась. И ему показалось, что голоса звучали из его собственной души. И он прошептал: «Я со своей душой повстречался. Она была вот здесь. Она звучала, как тихий медленный орган». Но… орган действительно зазвучал. «О, из какой глубины шел звук! Из души — в пространство или из пространства в душу? Не все ли равно. Слушать, слушать, только бы слышать его! Слушать и слушаться. Потому что он — ведет. Я чувствую, что иду к морю. Я запах моря чувствую. Может это оттого, что только о море и говорили гномы. Но, какое это счастье — чувствовать запах моря в темноте и идти на этот звук и запах. Темнота рассеивается. Пробилась Луна. Да, она смотрит на меня и окликает меня, как звезды гномов». Том уже готов был что-то ответить ей. Как услышал ее собственный лунный голос:

Оплетавшие останутся. Дальше — высь. В час великого беспамятства — Не очнись! Я — глаза твои — совиное Око крыш, Будут окликать по имени — Не расслышь.

И опять пришло ясное чувство, что он слышит душу. Еще не видит, но слышит «Я со своей душою повстречался. Она меня звала, звала, звала».

— Том! Тоом!

Его как будто ударили, но он отмахнулся. «И так внезапно радовалась встрече».

— Том! Тоом!

«И только на мгновенье грустила, когда ее пытался я назвать по имени».

— Тооом!

«Она меняла имя. Меняла звук, меняла запах, цвет, меняла облик свой и ускользала дымком печальным… Ускользнула. Я не чувствую запаха мира, не слышу органа».

— Том!

— Кто ты? Кого ты зовешь?

— Тебя, Том. Тома зову.

— Ах, Тома.

Он очнулся. Перед ним стояла тоненькая хрупкая девушка (почти девочка). В ее глазах были слезы.

— Почему ты так долго не откликался?

— А зачем я тебе?

— За мной гонится злой гений. Тот самый, что превращает девушек в лебедей. А меня так вообще грозился превратить в галку. Помоги мне! Помоги!

Еще одно мгновение и рядом появилась огромная чернокрылая птица с человеческим лицом и острым взглядом, как будто бы из глаз торчали два клинка, отливающие лунным светом. Том заслонил собою девушку и скрестил свой взгляд со взглядом человека — птицы. Через какое-то мгновение клинки птичьих глаз притупились и постепенно глаза погасли. В темноте прошуршали крылья отлетающего злого гения.

Девушка прижалась к Тому и, всхлипывая, спросила: как тебе это удалось? Том ничего не ответил.

— Куда ты идешь? Возьми меня с собой!

— Этого я не могу, — тихо сказал Том.

— А если он опять прилетит?

— Послушай, зло кажется очень сильным. Оно и на самом деле сильное. Но есть что-то сильнее него. И если глядеть ему прямо в глаза и не отчаиваться, то зло отступит, как было сейчас.

— Том, откуда ты это знаешь? Откуда у тебя сила? Ты ведь кажешься таким же маленьким и слабым, как я. Я к тебе бросилась, чтобы не быть одной. А ты, ты… Скажи мне, Том.

— Я не только Том.

— А кто же ты?

— Никто.

— Что??

Он ничего не ответил, но стал напряженно вслушиваться в пространство. Орган замолк. Он чувствовал, что если дослушать орган до конца, то можно узнать что-то самое нужное. Но орган замолк. Это был голос моей души и… молчанье. Мне было велено не называть свою душу по имени. Но назвали моё имя и я откликнулся. Мне было сказано «не очнись!», а я очнулся. Душу можно слышать только когда ты зачарован. Но чары были разрушены. И вот — молчанье. Но. что это? Как будто звенящая капля упала. И еще одна и. еще. Какая удивительная мелодия из звенящих капель. Звуки идут в самую душу или они идут из души?

Так это Ты! Эго снова Ты. Все изменилось — звук, облик, цвет, но это Ты!..

И снова завороженный он идет на звук. Вот появляются запахи. Запах соснового леса, от которого кружится голова, хочется лечь, зарыться в хвою и заснуть. Но он идет, идет дальше. Сосновый запах смешивается с запахом моря. Звенящие капли сливаются в волшебную мелодию виолончели. И вот перед ним огромный раскрывшийся простор рассветного моря. И

Скала крутая посредине вод С внезапно обрывающимся краем Огромный замок на скале встает.