Тимур-завоеватель и исламский мир позднего средневековья

После этой победы, которая снова позволила засиять данной Богом фортуне полководца Тимура, князья и принцы подошли к нему, упали перед ним на колени по монгольскому обычаю и пили за него68. Теперь Шираз лежал перед ними. Они разграбили город, арестовали семью правителя; население Фарса и местные исламские сановники подали Тимуру жалобу на злодеяния Музаффаридов. Вместе с ширазскими ремесленниками, умения и навыки которых пользовались большим спросом при строительстве Самарканда, вскоре после этого два ослепленных родственника Шах-Мансура отправились в путешествие в Маверан-нахр. Все остальные родственники из рода правителя, взрослые ли, маленькие ли, немного позже были убиты по приказанию Тимура. Новым правителем Фарса стал Умар-шейх. В середине июня Тимур вошел в Хамадан, где ему устроил многодневный праздник™ его сын Мираншах, назначенный правителем стран от Анатолии до Рея, от Баку до Мидии и этим вознесенный одновременно до наследника трона Хулагу .

ЗАВОЕВАНИЕ БАГДАДА

Десятого августа 1393 года у Тимура объявился посланник Ахмада Увайса из Багдада. Джелаирид видел гибель Музаффаридов — династии потомков ильханов, подобной его собственной династии, и не мог питать напрасно надежд в отношении своей собственной судьбы: известной целью Тимура было устранение наследственных князей, и Тимур взялся за это серьезно. Правда, было также известно, что добровольное подчинение и признание чагатаевской верховной власти могло отсрочить временно самое худшее. Но так как согласие Ахмада сдаться добровольно, по мнению Тимура, было далеко недостаточным — ему неопределенно обещали чеканить его имя па багдадских монетах и поминать в богослужении по пятницам, — оп не отказался от похода на Тигр. При свете факелов войско пересекало долины и овраги северных гор Загрос; Тимур, который в паланкине сопровождал войско, велел поспрашивать местных жителей и узнал, что они сообщили в Багдад о приближении его войска через почтовых голубей. Таким же путем вслед за этим Тимур послал ложное известие, что в действительности речь шла о группах отставших от своих войск тюрков. Чтобы замаскировать свои истинные намерения, он на несколько дней задержал сяу могилы святого. Потом он форсированным маршем прошел остаток пути и тридцать первого августа стоял перед Багдадом. Ахмад, не поверив второму сообщению, велел разобрать мосты через Тигр, после чего отошел на западный берег. Воины Маверан-нахра обнаружили его роскошное судно, на котором переправили Тимура через реку. Днем позже несколько преследователей догнали Джелаирида под Кербелой. Маленький отряд не смог одолеть ожесточенно сражавшихся защитников правителя. Ахмад бежал. Таким образом, пришлось довольствоваться вместо него некоторыми из его родственников. Их, а также знаменитых художников и ученых, которых Тимур перетянул на свою сторону во время двухмесячного пребывания в Багдаде, наконец отправили в Самарканд. Так как жители бывшего халифского города жаловались на неблагоприятный образ жизни, завоеватель показал себя истинным хранителем шариата; вино, которое изгнанный правитель держал на складе в большом количестве, было вылито в Тигр, «и рыбам тоже досталась доля от торжеств, так как они глотали вино»71.

Тимуру, однако, еще не подчинялись после изгнания Джелаирида страны между Баку и Багдадом, с которыми были особенно натянутые отношения. Слишком многие мелкие князья, втянутые в политику изменчивыми союзами, жили здесь на своих горах, на которые бросали алчные взгляды, прежде всего, мамлюки в Каире. Поэтому Тимур отправил в Каир посланника, который должен был рассеять возможные опасения, что сейчас начнется наступление на Сирию или Египет. Он велел передать, что хотя в прошлом правители из рода Чингисхана часто вели в Сирии войны, позже между ними и мамлюками наладились дипломатические отношения. Когда Абу Сайд (ум. 1335), последний из ильханов, был допущен к «господину милосердия», в Иране больше не было самодержца Чингисида; «диадохи» и их скандальные дела разрушили страну. Но теперь благодаря решению Бога весь Иран до арабских границ был объединен им, Тимуром, в непосредственном соседстве с мамлюками; благополучие верноподданных требовало установления мирных отношений между обеими империями. Торговля и общение должны расцвести для пользы и блага обеих сторон. — Под Ар-Рахба на Евфрате были убиты посланники Тимура: когда-нибудь должна была начаться война с мамлюками72.

Что касается намерения уничтожить всех нарушителей спокойствия, которые сделали небезопасными торговые пути, Тимур задумал это серьезно. Жалобы багдадских купцов обратили его внимание на замок рыцарей-грабителей Такрит, владельцы которого причиняли зло караванам, направлявшимся в Сирию и Египет. Уже поздней осенью 1393 года Тимур взялся за дело. Он приказал окружить замок, срочно прокладывать в скалах штольни, которые в конце концов привели к обвалу части военных укреплений. Даже трогательная просьба матери владельца замка не переубедила Тимура. Такрит брали штурмом в начале декабря. В знак грозного предупреждения о своей решительности он распределил захваченный гарнизон между своими соединениями с поручением отрубить головы всем преступникам. Пирамида из черепов и маленький остаток стены разоренной крепости остались потомкам как памятник-предупреждение73. Несколько принцев и эмиров из войска Тимура были в это время направлены для подобных дел в другие области Двуречья. Он сам немного позже повел свое войско в северные окраинные области Ирака. Мелким князьям, правящим на апатолийско-азербайджанской пограничной территории, и вождям племен тюркских объединений он приказал передать послание такого содержания: те страны до недавнего времени были без сильного правителя, поэтому понятно, что они, те, кому направлено это послание, привыкли «играть на свободном поле в мяч сообразно своим желаниям». С этим теперь покончено, так как он, Тимур, завоевал весь Ирак и требует, чтобы они «поставили ногу послушания на тропу службы ему» и отказались от грабежей, чтобы заслужить его милости74. Действительно, в те дни собралось несколько владельцев замков у него, среди них султан Иса, князь Мардинский, который до сих пор большей своей частью был подчинен султану мамлюков75.

Если недавно Тимур хотел сообщить мамлюкам, что он стремится к дружественным отношениям с ними, правда, помня и о войнах ильханов, то у него после убийств у Ар-Рахбы не оставалось другого выбора, как выступить против Сирии и Египта, тем более, что за это говорили и стратегические соображения. Борьба с Тохтамышем, которая окончательно не была завершена, наводила на мысль, что нужно нанести удар по самому сильному из возможных его союзников; в подтверждение очевидного для каждого притязания на ильханское наследие последовал приказ охранять северосирийскую и мессопотамскую территорию, так как вовлечение мамлгокских интересов в необозримую политическую структуру, важнейшие элементы которой наряду с мелкими князьями образовывали передвижные союзы бедуинов и тюрков, следовало ограничить сирийской землей, чтобы уменьшить опасность дестабилизации. Тимур призывал местных властителей, которые только что поклялись в готовности ему служить, выступить с войском против мамлюков, режим которых — это не могло от него ускользнуть — в последние годы сотрясали перевороты и братоубийственные войны ссорившихся партий. И султана Исы, князя Мардина, окрестности которого прочесывало войско Тимура на рубеже 1394-1395 гг., тоже касался этот приказ 76. Но Иса вышел из повиновения и заперся в своей крепости. Этого Тимур не мог оставить так. Яса Чингисхана и монгольский обычай вообще не допускали, чтобы в тылу оставался враг, не присоединенный к «мирному содружеству», в то время как приступали к новым завоеваниям. Как под Амолом в первый год этой долгой кампании, так и теперь Мавераннахр приложил нее усилия, чтобы искоренить такие незаконные устремления. Султан Иса наконец снизошел все-таки к следованию за войском, этим все было готово к военному походу против мамлюков. Вскоре Умар-шейх со своим войском должен был прибыть из Фарса и объединиться с войском отца под Диярбакыром для нападения на Северную Сирию77. Таково было положение вещей в начале февраля 1394 года. Но Тимур ждал своего сына напрасно. Вместо этого до него дошла печальная весть: Умар-шейху месяц назад в Курдистане при осаде замка попала стрела в артерию, и он от раны истек кровью. Как когда-то Чингисхан в Бамиане приказал истребить все живое, люден и животных , за то, что здесь погиб его любимый внук, так и теперь такое случилось с курдской крепостью. Возможно, серьезные надежды на «мирное содружество» были этим наказаны; о проведении военного похода против мамлюков нечего было и думать. В Фарсе нужно было сохранить только что завоеванную власть. Тимур назначил Пир Мухаммеда, которому только что исполнилось шестнадцать лет, сына Умар-шейха, новым наместником.

Но и его собственное положение на южном крае анатолийской горной страны неожиданно оказалось затруднительным. Султана Псу заподозрили в обмане Тимура и арестовали. Но от завладения Мардином пришлось отказаться, так как войско теперь, в конце зимы, страдало от ощутимой нехватки корма для скота. Продвижение наверх в горную страну, где в это время года было достаточно долин для пастбищ, было неизбежно. Ливии, похожие на всемирный потоп, сделали, однако, местность почти непроходимой; с большими потерями в животных тащились дальше, — расстилая на земле войлочные одеяла, циновки, чтобы не увязнуть глубоко79. Казалось, счастье покинуло Тимура, и многие мелкие князья, которые только что тоже проявили готовность следовать за войском, отреклись от него. Так весна и лето 1394 года были наполнены многочисленными мелкими делами в азербайджано-анатолийском пространстве, которыми Тимур и его сыновья старались обеспечить свое господство. У Мардина и Амида, сильные укрепления которого произвели большое впечатление на одного из докладывающих, и у Авника под Эрзерумом до начала августа велась война. Между тем у горного массива Алададж, северо-восточнее озера Ван, Тимур встретил свой гарем, который провел зиму в Султа-нии. «И несколько дней они провели в безоблачном наслаждении. После этого они попросились на поминки усопшего принца Умар-шейха. Они представляли себе снова то несчастье, пронзающее сердце, сжигающее грудь. Эмиры, князья, принцы и жены причитали по поводу ужасного случая, пролили море слез. Но в конце концов они освободили свое сердце от всего этого и повернулись к другим делал...»80.

ВТОРАЯ ПОБЕДА НАД ТОХТАМЫШЕМ

В конце лета Тимур приказал некоторым подразделениям отступить в Грузию; это значит, ему захотелось умножить свою славу борца за веру . Но, очевидно, это была не единственная причина для предприятия. Предстояла война с Тохтамышем. Насколько сильное войско снова организовал правитель Золотой Орды со времени прошлого вторжения Ма-вераннахра, источники умалчивают. По всей вероятности, Тимур был в некоторой степени информирован об изменениях по ту сторону Дербента; усилия последних лет, прежде всего, набеги на Грузию, которые, вероятно, должны были предостеречь страну от совместных действий с Тохтамышем, приобрели смысл. В горной стране Бингол, расположенной на полпути между Эрзерумом и Мушем, Тимур собрал войско для выступления на север. Свой гарем он отослал в Султанию, Шахрух был откомандирован в Самарканд как его регент. Он сам в середине сентября 1394 года прибыл в Тифлис. Там он узнал, что Тохта-мыш уже стоит под Дербентом. Воины Маверакнахри пошли вниз по течению Куры, в ответ на это враги отступили. К северу от реки Тимур приказал разбить зимний лагерь82.

В начале марта 1395 года он дал приказ идти на север, где на Тереке укрепился Тохтамыш. Чтобы был предлог, который оправдывал бы это нападение, зимой к Тохтамышу отправили посыльного, который должен был передать предупреждения и угрозы83. Естественно, Тохтамыш не дал уговорить себя подчиниться, таким образом, его нужно было вразумить именно в битве. Бой вспыхнул в середине апреля, и как это было, когда последний раз мерялись силой с Золотой Ордой, так и сейчас войска Мавераннахра попали в тяжелое положение. По в конце концов они одержали верх; Тохтамыш отступил в глубь своей империи: под городом Булгаром, недалеко от места, где Кама впадает в Волгу, затерялся его след в густых лесах84 —точно так же, как и после предыдущего поражения. Между тем мавераннахрцы знали, что Тохтамыш в последнее время завязал близкие отношения с литовским великим князем Витовтом; Литва уже пятнадцать лет до этого была в союзе с татарами, а именно против Москвы, князь которой Дмитрий ушел тогда с Куликова поля победителем. Поддержкой Золотой Орды Витовт надеялся существенно усилить влияние на русские дела85.

Преследуя Тохтамыша, Тимур встретил на Волге сына Урус-хана. Он назначил его номинальным ханом Золотой Орды и повел с собой86. Но на изменение условий в Золотой Орде он этим повлиять не мог, так как противники Тохтамыша и центре улуса Джу-чи давно видели в Теммр-Кутлуй-хане, старом сопернике Тохтамыша, своего собственного кандидата. Когда в 1399 году Тохтамыш с тыловым прикрытием Витовта снова хотел укрепить свою власть в Орде, именно тот Темнр-Кутлуй выступил против него и обратил в бегство87. Впрочем, это не просто видимость, будто Тимур после триумфа на Тереке серьезно подумывал об овладении империей Золотой Орды. После исчезновения Тохтамыша воины Мавераннахра достигли Московского княжества и отошли затем к устью Дона, куда наступал Мираншах с юго-востока. Затем были бои на Кубани с черкесами, поселения которых были разграблены. Остаток теплого времени года воины Мавераннахра провели за осадой и штурмом замков в грузинских горах88. Все эти предприятия показывают собственные намерения Тимура: он придавал большое значение созданию как можно дальше продвинутой линии обороны от Золотой Орды. Своим походом на черкесов он затрагивал одновременно важные интересы мамлюков, так как в лице султана Баркука (прав. 1382-1399) в Каире пришли к власти черкесы, которые заботились о сохранении связей с их родиной, из которой они пополняли свои ряды. Тимур должен был, напротив, по возможности препятствовать взаимодействию между Каиром и Ордой, которое установилось в тринадцатом веке, — тогда кипчаки могли выступать в полках мам люков.

Зимой 1396 года войска Тимура завоевали и разграбили сначала Астрахань, которая была защищена со стороны замерзшей реки укреплениями, построенными из льда. Другие подразделения опустошили Сарай, старую столицу Синей Орды. Причиной этого разбойничьего набега, из-за которого пришлось на время покинуть зимний лагерь на Тереке, была печальная необходимость. Произошел массовый падеж скота, ужасающий недостаток зерна ставил под сомнение выживание войска. Но благодаря разбойничьим набегам можно было немного облегчить положение89,

Как только наступила весна 1396 года, отважные вылазки против грузинских горных гнезд начались снова; они находились так высоко, что у «того, кто их рассматривал, шапка соскакивала с головы»90 , Тимур сам повел к этой цели войско, которое лучше всего ориентировалось в высокогорном массиве. Иногда даже эти люди не знали, что делать дальше. Если положение горы позволяло, то с более высоких скал спускали на канатах большие ящики, сколоченные на месте, с которых сражались против гарнизона91. Все эти усилия служили также цели передать Мираншаху, «наследнику трона Хулагу», как можно более защищенную империю, которая должна была простираться от Багдада до Баку, от Хамадана до Центральной Анатолии92. Настоятельно необходимым стало снова вмешательство Тимура в дела провинции Фарс летом. В Йезде вспыхнуло восстание; только после прибытия подкрепления Пир Мухаммед смог его подавить. До Хормуза на заливе попытался Тимур укрепить свое господство.