Тиран

Он вздохнул, жалея потраченное зря время и себя, усталого.

— Приду немедленно. Пусть твой хозяин не думает, что я готовлю заговор.

Кир пристально посмотрел на него.

— Архонт выше всего ценит верность, гиппарх. На твоем месте я бы поторопился. Или не пришел бы вовсе.

Он быстро повернулся и запахнул плащ, оставив после себя острый аромат благовоний.

Киний спешился и отдал лошадь Диодору.

— Скоро вернусь, — сказал он.

— Не ходи, — сказал Диодор. — Или отправляйся утром с каким-нибудь свидетелем. Когда улицы будут людными. — Он оглянулся, будто боялся, что его подслушают. — Клеомен на собрании голосовал против тебя. Он считает, что в отместку ты оставил его сына заложником у варваров.

— Я понял это по его голосу, — ответил Киний. — Клянусь Зевсом, отцом всех богов, этот человек глуп! — Киний остановился и выругался. Это не вина жеребца, — он похлопал коня по крупу. — Неужели все так плохо?

— Гораздо хуже. С самого собрания архонт во всех видит заговорщиков. Даже в Мемноне. — Диодор схватил Киния за плечо. — Я серьезно. Иди утром. Даже надушенный мидиец так сказал, если ты понял его слова так же, как я. — Диодор оглянулся: — У Никомеда есть раб, Леон. Ты его видел?

Киний кивнул.

— На него напали. Он говорит, это были кельты — возможно, из личной стражи архонта. Он сбежал. С тех пор Никомед настаивает на действиях.

— Аид! — воскликнул Киний. — Я не боюсь архонта, и сейчас происходит слишком многое, чтобы я ждал утра. Ты не слышал мои новости, а у меня нет времени рассказывать. Македонцы идут — идут сюда. Антипатр хочет прибрать к рукам потоки зерна — ему нужны Пантикапей и Ольвия. Царь саков ждет у пригорода, хочет поговорить с архонтом. Но он не станет ждать долго.

Диодор отпустил плечо Киния.

— Архонт чисто из страха может убить тебя сегодня. — Он стащил шлем, взъерошил волосы и вздохнул. — Какая, однако, заварилась каша!

Киний рассмеялся.

— Не думаю, что я сегодня умру. — Он чувствовал тяжесть своего панциря на плечах. — Хотелось бы лечь. Но лучше увидеться с ним сегодня же.

— Позволь послать с тобой кого-нибудь. — Диодор взял шлем под мышку. — Я сам пойду.

Киний покачал головой.

— Спасибо, не надо. Не хочу его пугать. Мне кажется, сейчас я его понимаю. Ручаюсь, такая быстрая демонстрация верности на него подействует. Если я ошибаюсь и кто-нибудь из богов сразит меня его рукой, забирай отряд и уходи к сакам. Перезимуйте с ними и весной уходите на юг.

Диодор покачал головой.

— Не знаю, почему он так тебя боится. На его месте я бы присматривал за Мемноном.

Киний набросил на плечи плащ. Пряжку, отданную Страянке, он не заменил.

— Кстати! Пошли мальчишку к Мемнону и передай, что я хочу поговорить с ним завтра утром.

— Ты принял решение?

— Принял. — Киний пожал Диодору руку. — Верь богам.

Диодор покачал головой.

— Не верю.

Не обращая внимания на протесты друга, Киний направился к дворцу.

Киний спешил. На ипподроме он был уверен в себе, но на темных улицах эта уверенность дрогнула. За четыре квартала от дворца он пожалел, что с ним нет факельщиков или даже конной охраны. Дважды он слышал движение на крышах, а однажды заметил блеск бронзы на улице, параллельной главной.

Он ускорил шаг, надеясь нагнать Кира и его факельщиков. Потом решил, что его достоинство не пострадает, если он догонит перса бегом. Даже главная улица была пуста. Даже нищие не сидели у стен.

Его спасли проворство и панцирь. Он чересчур поздно заметил движение на углу переулка, у закрытой лавки. Начал поворачиваться — и получил удар в бок, туда, где слой бронзы самый толстый.

Их было по меньшей мере двое. Одного он видел, второй его ударил.

Киний выдержал удар, сделал шаг, второй и прижался к боковой стене другой винной лавки. В его руках, выпростанных из-под плаща, была плеть Страянки. Он стегнул, как учил его царь, — прямо по глазам одного из нападавших. Тот сдавленно вскрикнул и отступил. Зато второй подступил, как борец, собираясь свалить Киния с ног и прикончить.

Киний шагнул в сторону. Это была его первая драка на улицах города. Ему нужно было место, чтобы сбросить плащ и выхватить меч. Он знал, что у него есть пространство справа, но в то же время не был уверен, что нападающих только двое.

Но тут раздумывать стало некогда. Он защищал свою жизнь.

Первый человек нанес удар, от которого нагрудник зазвенел, как гонг. Кулак этого человека зацепил плащ, и нападающий попытался сбить Киния с ног или задушить его, но тяжелый плащ слетел целиком — его не удерживала пряжка.

Киний перебросил плеть из правой руки в левую, перехватив ее за хвост, и обнажил меч. Он сделал выпад, держа сакскую плеть не за рукоять, а за косицу из конского волоса.

Рукоять со стуком ударила варвара по голове, и он упал, словно ему отрубили голову.

Его товарищ с ревом прыгнул вперед, но ему пришлось обойти падающее тело. Они столкнулись.

Киний снова сделал шаг назад, избежал столкновения и взмахнул плетью. Он ударил противника по лицу. Схватка закончилась (если не появятся новые нападающие или не воспротивится кто-нибудь из богов), и Киний ожидал, что второй человек убежит.

Но тот не убежал. Высокий, массивный, он держал в большой руке тяжелую дубину — несомненно, то самое оружие, которым Киний получил удар в первое мгновение схватки, — и размахивал ею. Дубина свистнула в воздухе, Киний увернулся. Его обувь не годилась для такого боя.

Он ударил плетью по рукам человека — раз, два, три в ритме, который заставил рослого противника защищаться; стараясь уберечь руки, он поневоле отступил на середину улицы.

Киний позволил ему сделать шаг назад. Он все еще верил, что этот человек убежит, как только опомнится.

Этот шаг дал рослому передышку. Держа дубину обеими руками, он снова бросился в атаку; дубину он вертел невероятно быстро. Киний отступал, уворачивался, бил плетью и мечом, но все его удары отбивали. Плеть дважды попала в цель, но противник словно не чувствовал этого.

Это не уличный разбойник, а опытный боец. Рослый, искусный, смелый.

Град ударов вынуждал Киния отступать, иначе он не мог отвечать на них и увертываться. Неожиданно его нога задела побеленную стену винной лавки, а отступить вправо мешала стоявшая у входа в лавку большая урна.