Ткач
Шрифт:
Рекош защебетал.
— Маленькое приключение?
Она наморщила нос.
— Ладно, может, оно было не таким уж и маленьким, — ее губы растянулись в улыбке. — Но это было приключение, не так ли? Я могла бы обойтись без части «почти погибли», но все остальное… Я бы ни на что это не променяла.
Его жвалы приподнялись, когда он коснулся передней ногой ее икры.
— Я бы тоже, кир’ани ви’кейши. Если не считать «почти погибли». Тебе не позволено снова подвергать себя опасности.
Она рассмеялась и подняла руку,
Они приближались к огромному дереву, основание которого было по меньшей мере десять сегментов в ширину. Судя по звуку последнего сигнала, их друзья должны были находиться на другой стороне.
— Кто там? — позвал Рекош, когда они с Ахмьей обогнули ствол. — Нетерпеливый охотник или чересчур осторожный копатель?
Ответа не последовало.
Тонкие волоски на теле Рекоша встали дыбом, когда его осенило.
Ни один из сигналов черного камня не обладал обычными небольшими штрихами, которые он и его друзья, особенно Телок, добавляли к ним. И было непохоже на Телока и Уркота — не отвечать, особенно на таком близком расстоянии — и особенно на такое дружеское поддразнивание. Они должны были осыпать его в восемь раз большим количеством оскорблений за то время, которое потребовалось ему для следующих нескольких шагов.
Тревожное чувство вернулось снова. Его пальцы крепче сжали древко копья, а тонкие волоски остались стоять дыбом, впитывая различные ароматы, витавшие в воздухе.
Чувствовался слабый запах вриксов, но не тех, с кем он был знаком.
Растительность справа от них затряслась.
Ему следовало держать Ахмью слева от себя, прикрывая ее деревом.
Верхняя правая рука Рекоша метнулась вперед, чтобы схватить ее за руку, и он дернул ее к себе. Она издала испуганный звук, когда ее ноги оторвались от земли. Копье выпало у нее из рук.
Самец-теневой охотник с тускло-зелеными отметинами и измазанным серым пеплом лицом выскочил из подлеска с мотком шелковой веревки в руке, зеленые глаза горели яростью.
Не Телок. Точно не Телок.
Ахмью по инерции понесло прямо к Рекошу. Он прижал ее к себе, обхватил руками и повернулся, чтобы оттащить от нападающего врикса. Тем же движением он развернул копье и метнул в нападавшего.
Другой самец уперся ногами в землю и всем весом откинулся назад, погрузив задние конечности в грязь. Заостренный наконечник копья Рекоша прошел на расстоянии пальца от лица мужчины.
Ахмья вцепилась в него руками и ногами так крепко, как никогда раньше.
Над головой затрещало дерево. Рекош уперся левыми ногами в ствол и оттолкнулся, отпрыгнув в сторону как раз перед тем, как второй самец, на этот раз с янтарными отметинами, рухнул на то место, где только что стоял Рекош.
Растительность затрепетала, ветки хрустнули, когда две огромные самки бросились вокруг ствола. Как и у самцов, их лица были покрыты пеплом. Обе были вооружены длинными боевыми копьями и облачены в тусклые, потрепанные украшения и доспехи — золотые, которые, несомненно, пережили худшие условия в Клубке за последние несколько лунных циклов.
Это были Клыки Королевы.
Клыки Зурваши.
— Схватите предателя! — громко скомандовала главная самка.
Рекош знал
ее, знал эти ясные голубые глаза. Улкари, сестра Уршар. Одна из вриксов, все еще верных Зурваши, о ком говорили женщины в туннеле Золотого Пламени.Рекош отпрянул назад, подняв копье и держа его наготове, увеличивая драгоценную дистанцию между собой и нападающими. Но он слишком хорошо знал, что разрыв может быть уничтожен в одно мгновение.
Только когда двое самцов выпрямились, Рекош увидел наброшенные на их плечи черные меха, такие же грязные и поношенные, как золото самок.
Когти Зурваши.
Ахмья что-то прошептала, но ее слова были приглушены плечом Рекоша. Она дрожала, ее ногти впились в его шкуру, сердце бешено колотилось.
И он испытывал тот же страх. Страх за будущее, которое казалось таким близким, страх за свою маленькую пару с ее огромным, любящим сердцем. Страх, что весь его мир снова оказался на грани разрушения, удерживаемый над какой-то зияющей бездонной пропастью только обтрепанными нитями.
Уголек ярости вспыхнул в его груди, но им руководил инстинкт.
Он развернулся и побежал.
— Трус! — взревела Улкари. — Предатель!
Земля загрохотала, когда нападавшие бросились в погоню. Трещали и ломались ветки, шелестели листья, вриксы рычали и хрипели, а сердца Рекоша громыхали в груди, разгоняя обжигающую кровь по венам.
Он жаждал убить их всех. Покончить с кровавым наследием Зурваши в последней жестокой атаке, оставить их тела падальщикам, позволить их плоти сгнить, а костям быть поглощенными джунглями.
Но Ахмья была важнее жажды крови, важнее, чем месть, чем что-либо еще. И какой бы сильной ни была его ярость, он знал, что в этой битве ему вряд ли удастся победить.
Поэтому Рекош вложил всю силу своего тела и воли в ноги, заставляя их двигаться с невероятной скоростью.
Ахмья ударялась о него, несмотря на крепкую хватку. Не было просто никакой возможности пощадить ее, сохраняя такую скорость, и он не мог позволить себе замедлиться, несмотря на ее дискомфорт.
Приказ Улкари состоял не в том, чтобы убить предателя, а в том, чтобы захватить его в плен. Рекош был не настолько глуп, чтобы поверить, будто это означало, что эти верноподданные мертвой королевы планировали проявить милосердие.
— Рекош, — выдохнула Ахмья.
— Я держу тебя, ви’кейши, — прорычал он. — Я держу тебя.
Позади него по-прежнему слышались звуки погони, нападавшие кричали на бегу. Хотя, судя по громкости шума, его преимущество над ними увеличилось, он не осмеливался оглянуться назад, боясь потерять даже малейшую часть импульса вперед.
Река была их единственной надеждой. Если бы они с Ахмьей смогли добраться до реки…
Даже если бы им пришлось снова рискнуть быть унесенными бурлящими водами, он бы это сделал. С безжалостной рекой у них было больше шансов, чем с этими вриксами.
Только когда на верхнем краю поля зрения мелькнуло движение, он вспомнил, что так встревожило его несколько мгновений назад — неизвестная группа, подавшая сигнал откуда-то из-за спины Рекоша и Ахмьи.
Пара самцов вриксов сидела на толстой ветке, которая нависла над тропой Рекоша, между ними была натянута сеть.