Ткачиха

– Мы затем и идем к Старой Церкви, - пояснил Рубашечник.
– Старые баллады гласят, что там есть проход, через который Ткачиха не может дотянуться. Для Бетти это шанс.

Мэри и Энн переглянулись.

– Хорошо, - решительно сказала Энн.
– Мы вам поможем, потому что вы нам понравились. Мэри, принеси нашу карту.

Мэри исчезла в глубине пещеры и через некоторое время вернулась с большим, свернутым в трубочку листом. Она разложила его на столе, и Бетти с Рубашечником склонились над ней.

– Вот это да, - прошептал Рубашечник с восторгом в голосе.
– Это и в самом деле карта Теней! Поверить не могу, что вижу ее своими глазами...

Глава 9.

Это и вправду оказалась самая настоящая карта Теней. Рубашечник недоверчиво провел пальцем по переплетающимся черным линиям и посмотрел на Мэри:

– Просто невероятно. Как вы смогли составить ее, если все время сидите здесь?

– Во-первых, я уже говорила: мы не сразу осели в Холмах, - засмеялась в ответ Энн.
– А во-вторых, сюда кто только не попадает!

– Мы стараемся помогать всем, - подхватила Мэри.
– Ветра такие непредсказуемые.

– А еще нам интересно, получится ли у кого-нибудь полностью собрать себя обратно!

– Вот ты, - Мэри вытянула руку с выставленным вперед указательным пальцем и с силой ткнула Рубашечника в плечо.
– Тебе много осталось?

– Я надеюсь, что не очень, - улыбнулся он.
– Но поиски последних нитей могут затянуться на целую вечность. И свое имя я так и не вспомнил.

– Имя - ерунда. Важно только точно знать, кем ты являешься и куда ты идешь.

– В Тенях с этим проблема, - улыбка Рубашечника ослепляла, но Бетти вдруг заметила, что глазами он оставался серьезен.
– Здесь я никуда не иду и никем не являюсь.

– Неправдочка ваша!
– стукнула кулаком по столу Энн и нахмурила свои кукольные брови.
– Вот прямо сейчас ты идешь вперед, к Старой церкви. И являешься проводником Бетти. Вот, считай и ответ тебе нашелся.

– Но это временный ответ!

– А ты хотел постоянный? Без перемен нет жизни. И выходов из сложностей тоже нет.

Энн переглянулась с Мэри, и они обе решительно кивнули, тряхнув каштановыми косами.

– Нельзя выйти в ту же дверь, в которую вошел, - продолжила Мэри.
– Нам потребовалось много-много лет, чтобы это понять.

– Дело не в том, что ты возвращаешься откуда-то измененным, - поторопилась добавить Энн.
– Все по-другому: если ты не поменяешься, ты не найдешь дверь.

Бетти растерянно смотрела на близняшек и не понимала ничего из их слов.

– Что я должна сделать, чтобы вернуться домой?
– осторожно спросила она.

Судя по вопросительным взглядам, с которыми Энн, Мэри и Рубашечник повернулись к ней, они начисто забыли о ее существовании. Бетти огорченно моргнула. Рубашечник опомнился первым и скороговоркой произнес:

– Ты должна обойти Старую Церковь превратно, конечно.

– А далеко до нее идти?

– Зависит от угла зрения, - сказала Мэри и указала пальцем на точку на карте.
– И еще откуда ты выйдешь. Холмы очень переменчивы, знаешь ли.

– В любом случае, вам предстоит пройти через все Холмы, потому что Старая Церковь стоит очень далеко, за ними. Так далеко, что мы сами туда никогда не ходили, - добавила Энн.

– Мы нанесли ее на карту, потому что все легенды говорят, что она там есть. Но сами не видели и не поручимся, что это не выдумки.
– Мэри прочертила пальцем линию.
– Вот отсюда лучше выйти. Наш Холм здесь выходит на равнину, которую облюбовал для себя Таобсьер. Ему будет все равно, если во время его дежурства кто-то выйдет в Холмы, и это место достаточно ровное, чтобы идти прямо и ни разу не сбиться. Если Церковь и правда есть...

– Церковь правда есть, - перебил Рубашечник.
– Я видел ее своими глазами. Но я так же видел и Топи, и Вечерний мост. Мы должны попасть на мост так, чтобы ни шагу не ступить в Топи, иначе мы все погибнем, не говоря уже о Бетти.

– Какие еще Топи?
– нахмурилась Бетти.

До этого момента разговор шел только про блуждающие Холмы и буйствующие ветра, и с ними она как-то уже смирилась. Но Топи стали для нее чем-то новым.

– Топи...
– замялась Энн.

– Топи это Топи, - пришел ей на помощь Рубашечник.
– Ты же помнишь, как чувствовала себя, когда поняла, что Ткачиха тебя плетет?

Бетти кивнула.

– Я была в отчаянии и постоянно плакала.

– А теперь?

– Некогда мне теперь плакать. Я выбраться отсюда хочу!

Рубашечник рассмеялся:

– Вот! Молодец, боевой дух! Только мы все рано или поздно уставали от отчаяния и слез. Иначе бы никто не мог даже попытаться что-то изменить. А куда делась вся тоска и печаль?

– Топи - это боль всех-всех-всех, кого Ткачиха когда-либо сплела, - грустно сказала Мэри.
– И если угодить в ловушку, никогда оттуда не выберешься. Нет ничего более затягивающего, чем чужое отчаяние. Со своим ты еще можешь попробовать побороться. Но чужое одолеет тебя в считанные минуты.

– Тогда я точно не хочу провалиться в Топи, - поежилась Бетти.

– Поэтому мы в Топи и не пойдем, - Рубашечник постучал ногтем по карте.
– Вечерний мост потому так называется, что появляется только по вечерам. А в Холмах всегда сумерки, поэтому вечер можно только вычислить... Или надеяться на удачу.

– Скорее уж вечер приходит, когда появляется мост, чем мост появляется под вечер, - тряхнула кудрями Энн.
– Совершенно безумная затея.

– Мы с тобой останемся здесь и будем пить чай, - успокаивающе погладила ее по рукаву Мэри и наткнулась на яростный взгляд:

– Мы?! Мэри! Опомнись! Если мы останемся здесь и будем пить чай, мы никогда в жизни не узнаем, чем все закончилось. Ты хочешь навсегда остаться в неведении?

Рубашечник нахмурился и скрестил руки на груди, разом растеряв всю веселость.

– Девушки, так не годиться. Вам с нами идти опасно.

– Ты кто такой, чтобы нам указывать?!
– Энн вся пылала от праведного возмущения. Глаза ее горели, щеки раскраснелись, и она показалась Бетти еще красивей..

Мэри растерянно стояла позади с чайником в руках и переводила взгляд с Энн на Рубашечника и обратно.