То, что нас объединяет

Тем не менее недели, вопреки предсказаниям доктора, перетекали в месяцы, и пока им удавалось справляться с ситуацией. Но затем настал день, когда Сара пришла утром к отцу, чтобы поднять его с постели, и обнаружила, что тот уже стоит у окна.

– А ты сегодня опередил меня! – воскликнула она с нарочитой бодростью.

Он повернулся, и ее поразила пустота, сквозившая в его глазах.

– С тобой все в порядке? – спросила Сара, делая шаг вперед.

– Мы с вами знакомы? – поинтересовался он в ответ.

В тот же день она позвонила в свой дом престарелых.

– Думаю, пора, – сказала она экономке, пытаясь справиться с дрожью в голосе.

– Мы подготовим для него комнату, – ответила та. – Не беспокойся, Сара, за ним будет хороший присмотр, ты же знаешь.

Сара знала. И все же мысль о том, что остаток жизни ему придется провести в доме престарелых, разбивала ей сердце. Первое время она не могла смотреть без слез, как отец сидит в кресле, сгорбившись и не обращая внимания на окружающих. Когда Сара подходила к нему, он смотрел на нее пустыми глазами. Или вовсе игнорировал ее присутствие.

Труднее всего пережить то, писала она Хелен, что мы для него – абсолютно чужие люди. Он никого больше не узнает. И я даже не знаю, отдает ли он себе отчет в случившемся, ощущает ли свое бесконечное одиночество. Может, правда, он давно уже лишен любых переживаний.

Мне кажется, написала в ответ Хелен, что он действительно не отдает себе отчет в происходящем. Все страдания выпали на долю его близких, которые стали свидетелями столь разительной перемены. Могу представить, как тебе сейчас больно. Я бы и рада помочь, да нечем, если не считать приятных безделушек да моих наилучших тебе пожеланий.

В подарок Саре она отправила чернильную ручку, корпус которой был сделан из светлого дерева, и бутылочку изумрудных чернил.

Мама рассказала мне про Вашего отца, написала ей Элис на одной из своих рукотворных открыток. Представляю, как Вам сейчас грустно. Надеюсь, Вам хватит сил пережить это.

Нил и Мария навещали отца Сары раз в две недели. Они привозили ему виноград и соки, сидели с ним в палате или гуляли по коридору.

Мария выглядела лет на тридцать. Короткие рыжевато-коричневые волосы, сшитые на заказ костюмы, всегда безупречные ногти. С Нилом они познакомились, когда она пригласила его присмотреть за садом своих родителей.

– Я подарила ваши книжки своей племяннице, – сообщила она Саре в первую же встречу. – Она их просто обожает.

А месяц назад Нил попросил Сару дать ему развод, и та не нашла причин для отказа.

Ее первая повесть про Чарли и Мартину готовилась к выходу в свет. Полу хотелось, чтобы она попала на книжные полки уже к Рождеству.

– Похоже, вы нашли свое призвание, – заявил он Саре. – Ваши истории очень доходчивы и при этом занимательны. Из вас получится замечательный детский писатель.

Но Сара, как ни странно, не испытала ни малейшего удовольствия от этих слов.

Хелен

Просто невероятно, до чего быстро жизнь их вошла в привычную колею. Казалось, они прожили вместе не год, а все пятьдесят. И Хелен это ужасно нравилось.

В их распоряжении было сразу три дома, однако поселиться они решили у Хелен. Трехэтажный кирпичный особняк, где Брин жил с прежней женой, выставили на продажу вместе с домом, в котором некогда обитали родители Хелен. Слишком уж много неприятных воспоминаний было с ними связано.

Брина, казалось, вполне удовлетворяло скромное жилище Хелен. Ей тоже было в нем комфортно. Никаких долгосрочных планов они пока не строили. Вот продадут два дома, тогда и подумают о будущем.

Хелен радовалась возможности жить там, где взрослела Элис. Другое дело, что и Фрэнк провел здесь несколько лет. Мысль о нем по-прежнему вызывала в ней чувство вины. Оставалось надеяться, что он найдет-таки женщину, которая сможет оценить его по достоинству.

Каждый день Хелен все больше и больше узнавала о своем муже.

Брин был левшой – как она раньше этого не замечала? Его день рождения приходился на первое января. У его деда было пятнадцать братьев и сестер, и все они уехали из Ирландии. Единственный брат Брина умер от заражения крови в тридцать лет, оставив после себя жену и маленькую дочь. Родители самого Брина работали в университете.

Еще он был сладкоежкой. И готовил не в пример лучше Хелен. Всякий раз, когда он занимался ужином, на столе появлялся какой-нибудь вкусный десерт. За три месяца замужества Хелен набрала больше пяти килограммов.

У Брина была аллергия на пенициллин и грейпфруты. Чтобы поддерживать себя в форме, он совершал регулярные прогулки. Ему нравилась классическая музыка, зато оперу он терпеть не мог. Его любимым временем года была осень.

Девственность он потерял в объятиях зрелой уже женщины, их замужней соседки. Брину было семнадцать, когда она наняла его, чтобы выкосить газон перед домом. Она сама пришла к нему в сарай, когда Брин убирал туда газонокосилку.

«По правде говоря, у меня не было выбора, – сообщил он Хелен. – Она сбросила с себя трусики, прежде чем я успел моргнуть. Думаю, я стал для нее большим разочарованием – кончил почти сразу. Больше она меня не приглашала».

Жили они замкнуто, выбираясь время от времени на спектакль или концерт, на которые Хелен писала рецензии. Пару раз в месяц ужинали в ресторане с двумя семейными парами, с которыми Брин дружил уже долгие годы. Хелен он познакомил с ними вскоре после того, как они вернулись из медового месяца.

– Не желаешь пригласить кого-нибудь из своих друзей? – спросил он тогда.

– У меня всего одна подруга, – ответила Хелен, – и живет она в Килдэре. Я тебе про нее рассказывала.

– А, это та подруга по переписке, с которой вы ни разу не встречались?

– Но переписываемся уже двадцать лет.

– И у вас ни разу не возникло желания познакомиться?

– Пару раз мы были близки к этому, но в последний момент все отменялось. Должно быть, не судьба.

Кошки, поселившиеся в доме Хелен вместе с Брином, спали обычно в уголке дивана. Любимым развлечением их было точить когти о ножки кухонных стульев.

Тебе бы они точно понравились, написала Хелен дочери. Помнишь, как ты возилась с котом Мэлоуна? Постоянно просила меня пустить его в дом. Думаю, тебя порадует, что эти двое живут у нас безвылазно. Брин заявил, что котов растили как домашних и было бы жестоко выставить их на улицу. Все мои заявления насчет того, что свобода их только обрадует, ни к чему не привели.