То, что останется после тебя

– Сейчас вроде бы не советские времена. Судимость на человеке клеймом не лежит, - подбодрил Виктор.

– Надеюсь.

– Да не унывай ты, - подмигнул Виктор.
– Хорошие программисты сейчас везде нужны. Тем более, как это называется, хакеры.

– Будем искать, - вздохнул Игорь.

Виктор почесал затылок, не спуская глаз с Лебедева.

– А тебя когда выпустили?

– Да вот, только сегодня.

– Поздравляю. Тебя встречал кто?

Игорь покачал головой.

– А кто меня будет встречать-то? Любка ушла от меня, а мать не знала, что я выхожу сегодня.

– Да, ну и дела, - сочувственно произнес Виктор.

– Слышал я про Любку. Тяжело, наверное, когда дома никто не ждет?

– А что поделаешь?

Виктор помялся.

– А что у вас с Любкой-то произошло?

– А я и сам не знаю, - сказал Игорь.
– Я где был? Все решилось без моего участия. Она просто поставила меня перед фактом.

Виктор понимающе покивал.

– Ну, хоть какие-то у тебя планы есть? Задумки, может быть?

– Да какие же планы, - безрадостно рассмеялся Лебедев.
– Тут, слава Богу, на волю выпустили, а планы-то строить некогда было.

– Ну да, это верно.

Виктор опустил глаза, затем снова вскинул взгляд на Игоря.

– А если честно, скажи, за что тебя, все-таки, посадили?

Тот вздохнул, засунул руки в карманы.

– За изготовление и распространение пиратской продукции для компьютеров.

– Что, серьезно?
– не поверил своим ушам Виктор.
– Всего-то?

Игорь кивнул.

– Нет, ну, в самом деле, нашли преступление, - в сердцах возмутился Виктор.
– Тут вон, миллиардами воруют, и ничего! А здесь злодея нашли. Биллу Гейтсу, что ли, убыток нанес?

– Получается, что так.

– Вот страна, вот страна!
– возмущался Виктор.

Игорь дружески хлопнул его ладонью по плечу.

– Ладно, все уже в прошлом.

– Ничего себе, в прошлом! Тебя на год в каталажку упекли, можно сказать, жизнь сломали. Разве ты сам сможешь все это забыть?

Забыть это Лебедев, конечно же, не мог.

– Могло быть и хуже. Мог и все пять лет отсидеть.

– Пять лет? Да у нас за убийство столько не дают! Банк ограбишь - меньше получишь.

– За убийство не дают, - согласился Игорь.
– А за взлом программы дают.

Виктор промолчал, лишь качал в возмущении головой.

– Ну ладно, - сказал он, после небольшой паузы.
– Ты есть-то хочешь?

– Если честно, то еще как, - признался Игорь.
– Тюремная баланда - это сам знаешь, не праздничный стол. Нормальной пищи хочется.

– Ну, так заходи к нам, - предложил Виктор.
– Моя как раз борщ с пельменями приготовила.

Игорь засмеялся, чувствуя, как у него рот заполняется слюной.

– Соблазнительно, но я, вообще-то, к матери собирался. Домашняя еда, она самая вкусная, знаешь ли.

– Это верно, - улыбнулся в ответ Виктор.
– Что ж, в таком случае, не смею настаивать.

Они простились. Выйдя из подъезда, Игорь остановился, оглядываясь по сторонам. Вот он, родной двор. Сколько же раз он здесь гулял, как один, так и с женой. Здесь они любили сидеть на лавочке. Вон в том скверике. Здесь даже трава еще осталась. Не вытоптали. И как же все-таки здесь красиво. Конечно, он и раньше это замечал, но никогда не ощущал это так отчетливо и ясно. Вот он газон с зеленою травой, на которой бы он с удовольствием повалялся, если бы не боялся привлечь к себе нездоровое внимание.

Игорь неторопливо двинулся по тропинке. Денег на дорогу у него не было, да он и не жалел. Никогда ему еще не хотелось с такой силой прогуляться пешком.

Идти было долго, но Лебедев и не торопился. Он шел и вдыхал в себя запахи, поражаясь их разнообразием и количеством. Никогда раньше он не замечал этого или просто не обращал на них внимания. Запахи автомобильной гари, которые раньше вызывали у него раздражение, теперь доставляли наслаждение. Это были запахи свободы. Его радовало и умиляло все, проносящиеся мимо автомобили, автобусы, идущие прохожие, такие разные и, в то же время такие одинаковые. Радовали и пестрые яркие одежды женщин. Все это вызывало на душе щемящее чувство.

Было жарко, и Игорь подумал о том, как замечательно было бы сейчас оказаться где-нибудь на пляже, окунуться в речную воду, желательно с головой. А потом лечь на горячий песок и подставить себя жаркому солнцу. Возможно, он так и сделает, сходит на пляж. Обязательно это сделает, к чему упускать такие прекрасные моменты в жизни. Но это будет не сегодня. Сегодня ему больше всего хотелось домашней еды и домашнего уюта.

Настроение вновь поднялось, и даже мысли о предательстве жены отходили на задний план.

Игорь поднялся на восьмой этаж девятиэтажки, в котором проживала его мать. Только бы она была сейчас дома.

Он позвонил в дверь и прислушался; есть ли кто дома. Надежда себя оправдала. За дверью послышались неторопливые шаги. Щелкнул дверной замок, и на пороге показалась мать Игоря Валентина Ивановна.

– Гоша, сынок!
– Мать на секунду замерла в изумлении, затем бросилась на шею сына.

– Мама, - тихо произнес тот, закрыв глаза и, обняв мать, гладил ее по спине.

– Сынок, сынок!
– по лицу Валентины Ивановны текли слезы.
– Ты здесь, ты дома!

– Все в порядке, мама, я дома.

Седая мать принялась осыпать лицо сына поцелуями.

– Но как, почему? Тебя же должны были выпустить только через три дня.

– Они что-то напутали. Ты же знаешь всю эту систему.

Мать оторвалась от сына и, со слезами на глазах, рассматривала его, словно не в силах поверить в реальность происходящего.

– Как же ты похудел, - сказала она.

Игорь в ответ печально улыбнулся. Он смотрел на мать. Она тоже изменилась. За этот год, что он провел в тюрьме, она постарела лет на пять. Он почувствовал сильное чувство жалости к матери; сколько же она выстрадала за это время, переживая за сына.

– Когда же ты вышел?
– спросила Валентина Ивановна, вытирая рукой слезы.

– Сегодня, - ответил Игорь.

– Боже ты мой, а я и ничего и не знала! И никто тебя не встретил! В жизни себе этого не прощу.

– Да что ты говоришь, мама, - улыбнулся сын.
– Ты же ничего не знала.

– И ты сразу же сюда приехал?

– Нет, я сначала заехал домой.

– Домой, - произнесла Валентина Ивановна. По ее лицу промелькнула тень.

Игорь понял, о чем она думает. Он осмотрелся по сторонам, словно боясь, что за ними смотрят.