Точка Бифуркации XIII

— Если ты надеешься на свою охрану, Глеб, то зря. Впрочем, это касается всех здесь присутствующих. Так что во избежание ненужных жертв — советую унять людей, — нарочито спокойным тоном заключил Черногвардейцев и выжидательно уставился перед собой.

— Вы хоть понимаете, господа, что ваше бездействие может расцениваться как содействие врагу? А это уже — госизмена! — едва сдерживая пыл, неспешным, ледяным тоном произнёс Романов.

— Перестаньте, Ваше Высочество. Всем уже стало понятно, что это существо владело ситуацией изначально, — не отводя взгляда от одержимого, совершенно спокойным голосом бросил Евгений Константинович. — Мы просчитались с числом участников операции ещё на этапе планирования. Но важнее другое: вы не вправе заставлять кого-либо из присутствующих участвовать в убийстве Алексея. Причина, по которой мы здесь собрались, была противоположно иной.

— Не нужно выставлять меня мерзавцем, князь Белорецкий, — отстранив край мундирной полы и поудобнее располагаясь в кресле, к которому его так услужливо подтолкнул одержимый князь, начал Романов. — Я не меньше остальных желаю, чтобы к нам вернулся Алексей. Но судя по тому, что сейчас происходит, надежды на это уже не остаётся. В таком случае, демона придётся уничтожить. Выхода нет, он слишком опасен.

— Боюсь, с последним у нас выходит некоторая накладка, ведь умирать он явно не намерен, — с задумчиво-непроницаемым лицом произнёс Евгений Константинович, сцепив руки в замок и совсем слегка подавшись вперёд. — Впрочем, что касается надежд… то у меня она пока имеется, господа. Ведь не зря же он так деловито уселся в кресле и спокойно наблюдает за нашей беседой.

Пауза. Все взгляды вновь обратились к фигуре Черногвардейцева. Одержимый не двинулся с места ни на йоту. Он, казалось, тоже с большим интересом слушал Белорецкого, своим безмолвием предлагая проницательному аристократу продолжить цепь своих рассуждений.

— Демон внутри Алексея, — понял его намёк Белорецкий, — отнюдь не какой-то анархист. Как известно, он долгое время выполнял приказы нашего императора в Англии, да и в целом по всей империи, параллельно отыгрывая роль восстанавливающего род князя. И это именно он сейчас держит в узде целую армию бесов, о проделках которых за последние месяцы абсолютно ничего не слышно. А растеклось их по нашей стране немало — вы сами знаете. Также, он даже не попытался вас убить в ответ, несмотря на вашу атаку. И он, в конце концов, за всю нашу встречу не предпринимает и малейших попыток сбежать, хотя, думается мне, мог покинуть это место уже сотню раз, если бы того желал, — на этих словах взгляд Белорецкого наконец сосредоточился на лице одержимого князя, который, в свою очередь, вновь откинувшись на спинку своего кресла, молча, с довольной ухмылкой слушал его речь. — Так чего же ты хочешь, Самаэль?

— Хороший вопрос, дядя Женя. Очень хороший, — промолвил в ответ Черногвардейцев и, на миг задумавшись, низким басовитым голосом объявил: — Силой у вас решить со мной вопрос, будем откровенны, не выйдет. Но, — он поднял палец вверх, акцентируя внимание, — есть возможность договориться.

Слова прозвучали неожиданно спокойно, почти дипломатично, словно произнесённые влиятельным чиновником, уверенным в своём праве голоса, а не бесом, окружённым группой особо сильных одарённых.

Впрочем, услышать подобное из уст демона было одновременно удивительно и опасно. О коварстве тёмных всегда ходила молва, и что задумал сейчас архидемон, всех присутствующих не только интриговало, но и закономерно настораживало. Виктория находилась в нескольких шагах от кресла, не сводя взгляда с брата, будто пытаясь на уровне чувств инстинктивно уловить хоть малейший след настоящего Алексея за этой холодной маской.

— Если речь идёт о том, что ты можешь добровольно покинуть тело, то я готов выслушать, — произнёс цесаревич, возвращая себе непринуждённый вид, но в его голосе легко читалось напряжение.

— Именно об этом, Ваше Высочество, — посерьёзнел Черногвардейцев и перевёл взгляд на князя Меншикова. — Есть вариант, при котором я буду согласен вернуть управление телом Алексею. Но при условии того, что с каждым из вас мы подпишем определённый договор, — оглядев лица аристократов, одержимый выдержал короткую паузу и продолжил: — Для начала обращаюсь к вам, Андрей Филиппович. Меня интересуют поставки ваших комплексов ПВО. Сорок единиц с полным боекомплектом. Плюс к ним же контракт на поставку боеприпасов, и поверх этого — взаимовыгодный договор на инвестиции в нашу промышленность. Сумма указана в бумагах, — Алексей указал пальцем на папку с документами, что он бросил на стол ранее.

Эти слова прозвучали настолько буднично, что в какой-то миг показалось, будто речь идёт о какой-то рядовой, рутинной сделке, а не о будущем, да и самой жизни целого князя древнего аристократического рода.

На этих словах в сторону Меншикова по воздуху медленно полетела папка с документами. Правда, когда Андрей Филиппович задал ответный вопрос, на полпути она внезапно остановилась.

— Что с того получаем мы? — отозвался он, успев коротко переглянуться с наследником рода.

— Во-первых, право присутствия и участия на этих переговорах. В противном случае, мы попросим вас удалиться. Во-вторых, вы получаете дружбу с князем Темногорским. Ну и в третьих, как уже было сказано, ваш внук вновь станет хозяином этого тела. Если, конечно, мы также сумеем договориться с остальными присутствующими.

— Да это же какой-то абсурд! — нахмурившись, бросил княжич Меншиков, впервые за всё время своего присутствия нарушив молчание. — Мы пришли сюда помочь, а не…

— Была бы на твоём месте Катерина либо Лера, они бы посчитали иначе, — перебив молодого аристократа, улыбнулся демон, явно наслаждаясь моментом. — Впрочем, выбирать вам. Я никого здесь не держу.

— Я бы хотел изучить документы, — несмотря на бурную реакцию сына, спокойно произнёс Меншиков-старший, уставившись на зависшую в паре метров перед ним папку.

— Пожалуйста. Мы подождём, — с видимым удовольствием отозвался одержимый и сделал едва заметный пас рукой, позволяя папке легко опуститься в руки аристократу.

Меншиковы сосредоточенно и медленно стали листать документы, периодически между собой переговариваясь. Бумаги в их руках шуршали слишком громко, а звук переворачиваемых страниц казался почти вызывающим в этой гробовой тишине. Взгляды других одарённых были прикованы к ним — кто-то смотрел с тревогой, кто-то с любопытством, а кто-то с плохо скрываемым раздражением, но никто не смел их отвлекать.

— Воистину говорят, что у тёмных извращённое чувство юмора. Обычно так обдирают врагов, а не союзников, — усмехнулся глава рода Меншиковых, устремляя на демона тяжёлый взгляд.

— Врагов уничтожают, Андрей Филиппович. И оставляют ни с чем. Вам же предложены хорошие условия в нашем бизнесе. Плюс укрепление связей. А любящий дедушка мог бы и по собственной воле таким образом помочь внуку, — театрально вздохнул одержимый, словно страдая от недостатка понимания, но следом же вновь натянул маску невозмутимости.

— А любящий внук мог бы предложить своему деду и получше процент! — в тон Черногвардейцеву отозвался князь Меншиков, свернул бумаги, похлопал ими по колену и, после короткой паузы, добавил: — Я даю своё согласие. Но только в том случае, если Алексей к нам действительно вернётся. Впрочем, тут, — он помахал договором перед собой, — всё написано.

— Отлично. Тогда переходим к вам, Евгений Константинович, — ни капли не удивившись полученному ответу, без лишних пауз продолжил Черногвардейцев. — Меня интересует бронетехника. И аналогичный вклад в экономику. Все цифры также указаны в документе, — на этих словах очередная папка с бумагами аккуратно скользнула в воздухе, направляясь в руки Белорецкому.

— Я вижу, ты подготовился, — прокомментировал князь, принимая в руки договор.

— Признаюсь, уже устал ждать, когда вы наконец меня подловите, — лениво отмахнулся одержимый. — Люди порой слишком медлительны. Планировать с вами дела — занятие не из быстрых.

Услышанное заставило нахмуриться Викторию. В её глазах метнулась искра гнева, но девушка сдержалась, не позволяя себе высказываться вслух. Её руки сжались на подоле платья, выдавая возникшую внутреннюю борьбу.

— А что будет, если мы все откажемся? — нарушил своё молчание Романов, сдвинув брови.