Точка Бифуркации XIII

— Вы все пойдёте домой, господа, — не моргнув, ответил Черногвардейцев. — А я добьюсь нужных мне целей самостоятельно. Пусть это и займёт немного больше времени. Но это всё, конечно, если мы с вами сейчас разойдёмся мирно.

— А если нет? — вновь вмешался Меншиков-младший.

— А если нет, — голос одержимого князя продолжал излучать спокойствие и отсутствие всякой агрессии, — то мой деловой, уважительный тон, хорошее воспитание и терпение быстро закончатся. При таком развитии нашей беседы я уже не уверен, что кто-то из вас вернётся в свои тёплые дома.

Слова прозвучали без истерики, без нажима — и от этого стали только страшнее. Только вот присутствовавшие в этом кабинете люди, за исключением, возможно, лишь одной девушки, которая сейчас мужалась изо всех сил, были не из пугливых. И вероятной схватки или даже гибели ни один из них не страшился. Точнее, несмотря на слова Белорецкого, никто из них всерьез не верил, что демон способен противостоять объединённой силе как минимум пяти Абсолютов. Правда, проблема была в другом — а выступят ли они теперь, при новых вводных, единым фронтом? Или Самаэлю всё же удалось посеять своё дьявольское зерно раздора в головы заговорщиков, тем самым полностью нивелировав всякий риск серьёзной для себя схватки.

— М-да… Угрозы от демона-аристократа… Вот так денёк, — задумчиво промолвил Романов, покачав головой. Затем он приподнял подбородок и добавил, чуть громче: — И где же документы, предназначающиеся мне?

Черногвардейцев отвечать на поставленный вопрос не торопился. Вместо этого он медленно повернул голову в сторону князя Белорецкого, выжидающе на него уставившись.

Прошла очередная минута в тишине, во время которой уже сибирский князь со своим сыном шелестели страницами, уткнувшись в бумаги.

В конце концов, Евгений Константинович поднял глаза и пересёкся взглядом с одержимым.

— Для чего это нужно тебе? — задал он вопрос, не убирая руки с договора. — Мы не нашли подвоха. Если, конечно, не считать действительно маленьких процентов по выплатам… Для союзных княжеств вполне годится.

— И не найдёте, — спокойным, почти безучастным тоном бросил Черногвардейцев, без труда выдерживая внимание публики. — Никаких подвохов нет. Только ваша помощь и инвестиции. А зачем это мне нужно — не ваше дело, господа.

— Хорошо. Я даю согласие, — коротко бросил Евгений Константинович и перевёл взгляд на цесаревича.

На этих словах со стола поднялась очередная папка и плавно полетела в руки Романову. Тот с готовностью её перехватил и, коротко вздохнув, неспешно ударился в чтение.

Некоторое время он просто молча вчитывался в текст, старательно выдерживая безэмоциональное выражение на лице. Но в какой-то момент на нём всё же мелькнуло удивление, а взор цесаревича переместился в сторону и завис на восседающем за своим столом хозяине кабинета. Немного его побуравив, Глеб Владимирович перевёл взгляд на Викторию и опять завис.

— Мне нужно советоваться с отцом, — наконец объявил наследник престола и вновь уставился в документы.

Княжна, стоявшая всё это время молча и с отчаянной надеждой на лучшее наблюдавшая за разворачивающимися событиями, от внезапного внимания всех присутствующих едва заметно поёжилась и следом же подозрительно нахмурилась, но молчания всё же не нарушила.

— Это было ожидаемо, Ваше Высочество. Пожалуйста, мы вас не торопим, — кивнул Черногвардейцев и, следом потеряв всякий интерес к принцу, уставился в окно. Его лицо оставалось неподвижным, как у статуи, а в глазах отражался свет серого неба за стеклом.

Романов ещё с полминуты продолжал изучать документы, прежде чем наконец поднялся с места и не спеша направился к выходу.

Оставшиеся в помещении люди задумались каждый о своём, когда тишину нарушил княжич Меншиков:

— Скажи, Самаэль, ты намеренно загоняешь Алексея перед нами в долги? Это твоя тактика? Но для чего? Я не пойму.

— Долги? — с неподдельным удивлением переспросил одержимый, нахмурившись. — Ты, Олег, видимо, плохо документ читал. Там всё с вашей стороны исключительно на добровольной основе. Хоть и без возможности отказаться после данного согласия.

— А как же долг чести, за то, что мы спасаем его душу? — слегка наклонив голову, уточнил Меншиков-младший.

В голосе княжича не чувствовалось напора, это был скорее исследовательский интерес и желание понять.

— Он будет оплачен тем, что в вашем кругу, господа, появится сильный и, возможно, лояльный союзник, вместо злого и плохого меня. Если, конечно, вы не посмеете использовать против него такие дешевые и жалкие манипуляции как сейчас, — под конец своей фразы опасно сверкнул взглядом Черногвардейцев. — Ещё вопросы?

Ответа не последовало. И после короткой паузы Олег Андреевич едва заметно качнул головой:

— Не имею.

Именно в этот момент двери в кабинет распахнулись, впуская обратно Глеба Владимировича.

— Условия приемлемые, — на ходу бросил цесаревич и, уверенно прошагав через центр кабинета, занял своё кресло.

Глава 17

Если не привык регулярно плавать, то какой бы ты ни был выносливый в обычной жизни, вода достаточно быстро заберёт большую часть твоих сил. Невозможно передать словами, насколько изнуряющим становится даже самый, казалось бы, размеренный заплыв, если у тебя нет опыта долгих дистанций. В какой-то момент ты перестаёшь думать о цели, направлении или результате, и всё внимание уходит только на то, чтобы просто не пойти ко дну.

Да, я, наверное, далеко не лучший пловец… Быть может, будь я «воднюком», как я любил называть с детства одарённых водной стихией, то дался бы мне этот заплыв кратно легче, но увы. Вместо этого — бесконечная морская гладь, никакого берега, насколько простирался взор, и только я, беспомощный, но настойчивый в своей решимости плыть неизвестно куда и неизвестно зачем.

Как ни странно, держаться на воде, переворачиваясь на спину, выходило у меня куда лучше. В этой позе я словно сливался с поверхностью, давая организму шанс хоть как-то восстановиться. Собственно, этим и спасался: грёб, уставал, отдыхал, опять грёб. Такой монотонный, выматывающий ритм был моим единственным здесь занятием.

Сколько это продолжалось? Не могу сказать. Через пару дней мой мозг уже перестал нормально воспринимать окружающую «реальность». Пространство расплывалось перед глазами, ощущение хода времени исчезло, а тело словно стало чужим — оно просто функционировало без моего участия. Я перестал следить за обстановкой вокруг, считать проходящие сутки, отслеживать силу волн. Всё происходило как будто бы во сне. Причём, я изначально и стремился к этому состоянию — хотел просто забыться, чтобы даже не помышлять о пути назад.