Только рабочие отношения

— Не надо, — он поморщился и покачал головой. — Разве я тебя обидел? Сделал больно? Неприятно?

Гермиона покачала головой, понимая, что ни на один вопрос она не может ответить утвердительно.

— Ну, так в чем проблема?

— У меня — ни в чем. — Гермиона наконец-то смогла собраться для внятного ответа. — А у тебя?

— У меня есть одна. — Малфой издевательски улыбнулся. — Снимок не двигался. У камеры было слишком мало времени.

— А тебе нужно, чтобы он двигался?

— Грейнджер, ты умопомрачительно двигаешься. — Он по-хозяйски расположился на ее кровати. — Жаль, тебе этого не видно. Просто прекрасно. Особенно когда ты сверху. Видела бы ты свои глаза. Это же почти живой огонь.

— Прекрати, — пискнула Гермиона, но Малфой, словно издеваясь, подвинулся ближе и положил руку ей на плечо.

— Я просто полюбуюсь. — Он поддел пальцем бретельку ее бюстгальтера. — Пока ты не разрешишь, я и пальцем тебя не трону.

— Ты пугаешь меня. К чему все это? — дрожащим голосом спросила она, пока Малфой боролся с застежкой на ее спине.

— Ты не читала мою первую записку? Ты была такой недоступной, что мне стало интересно. Знаешь, я рассчитывал на меньшее.

Гермиона вздрогнула, когда он прикоснулся к ее бедру, поддевая резинку трусиков, а затем потянул их вниз.

— Очень нежное местечко. — Малфой прищурился. — Нежное и горячее. Достойно самых изысканных ласк.

— Ты обещал. — Голос Гермионы прозвучал предательски хрипло.

— Конечно, Грейнджер. Гермиона. Пока ты не попросишь.

В памяти весьма некстати всплыл прошлый четверг, и низ живота обожгло Адским пламенем. Гермиона соскользнула с кровати и потянула Малфоя за руку, заставляя подняться на ноги.

— Ты уже просишь? — ехидно подмигнул тот.

— Нет, — все так же хрипло проговорила она. — Я раздумываю.

Гермиона обвила шею Малфоя руками и пристально посмотрела ему в глаза, а губы ее тронула легкая полуулыбка. Почувствовав его ладони на бедрах, она улыбнулась чуть шире.

— Скажи, что ты уже просишь, — проговорил Малфой, растягивая слова сильнее обычного.

— Нет. — Гермиона легко куснула его губу.

Она уже начинала чувствовать, как немеют ноги. Все-таки Малфой был значительно выше, и ей приходилось стоять на носочках.

— Ты дрожишь, — проговорил он, касаясь губами ее губ.

— Ноги, — коротко ответила Гермиона, и Малфой тут же подхватил ее на руки, придерживая руками за бедра. Он развернулся спиной к кровати и сел на самый ее край. Гермиона оказалась сверху, касаясь разгоряченной кожей мягкой ткани его брюк.

— Обожаю, когда ты сверху, — довольно проговорил Малфой. — Или ты слишком устала, и нам стоит поменяться?

— Как хочешь, — пробормотала Гермиона, предательски уносясь мыслями к тому моменту, когда Малфой снимет эти чертовы брюки. Он подался чуть вперед, потихоньку сползая на пол.

«Хорошо, что я сделала выбор в пользу мягкого ковра», — мелькнула последняя мысль, а потом голову словно заполнил туман. Гермиона сама стянула с Малфоя брюки и обхватила ногами его поясницу, позволяя ему проникнуть как можно глубже. Малфой вошел в нее так стремительно, что, казалось, желал пронзить ее насквозь.

— Ай, — тихо пискнула Гермиона.

— Прости, — он чуть отстранился. — Соскучился.

— За неделю? — боль отступила, и Гермиона подалась бедрами навстречу ему.

— Прошла вечность. — Малфой опрокинул её на спину, оперся на локти, почти заботливо подложив ладони ей под затылок, и осторожно толкнулся. Его движения были мягкими, практически нежными, и Гермиона готова была поверить в то, что он переживает за нее.

— Можно чуть сильнее, — издала она полухрип-полувздох и провела ногтями по его спине.

— Тише… — Малфой прижимался губами к ее губам. — Я частенько хожу дома без рубашки, а в моей семье не понимают расцарапанных спин.

Гермиона провела ладонями по его спине, принимая это условие, и снова качнулась бедрами ему навстречу, выгибая спину. Движения Малфоя стали быстрее и чуть увереннее, и она двигалась вместе с ним, прижимаясь губами к его губам. Гермиона чувствовала, как кожа Малфоя покрывается мурашками под ее пальцами, а ее собственная горела огнем под приятной тяжестью его тела. Они двигались все быстрее и быстрее, испепеляя друг друга жаром тел, обжигая дыханием и кусая губы почти до крови. Гермиона уже почти привыкла к тому, что Малфой неотрывно смотрит ей в глаза, хотя сама она привыкла жмуриться, чтобы полностью отдаваться ощущениям.

— Грейнджер, — простонал Малфой. Его тело напряглось, а затем обмякло. В следующий миг все мышцы Гермионы свело сладостной судорогой, отчего она вцепилась пальцами в его плечи. Малфой рухнул рядом на ковер и прижал Гермиону к себе. А та лежала, прислушиваясь к гулким ударам его сердца, и совершенно не знала, что сказать.

— Может, воды? — тихо спросила она, указывая на бутылку на прикроватной тумбочке.

— Да, спасибо, — пробормотал Малфой, откашливаясь. — У тебя уютно.

— Благодарю. — Гермионе вмиг захотелось, чтобы он немедленно убрался из ее квартиры и избавил от этой ужасной неловкости.

— Прости, не останусь. — Малфой надел брюки и оперся плечом о каминную полку. — Не предупредил мать. Знаешь ли, не хочу ее лишний раз нервировать.

— Да, конечно. — Гермиона направила палочку на камин, снимая блокировку.

— Не дуйся. — Он мягко коснулся губами ее виска и шагнул в зеленое пламя.

Гермиона сходила в душ, выпила две чашки чая, но что-то все равно было не так. Желая отвлечься, она вернулась в кровать и раскрыла книгу на первой попавшейся странице, старательно прикрываясь томиком от ковра, на котором какой-то час назад… Гермиона взвыла, спрятала лицо в книгу и вдруг услышала треск камина. На колени ей упала записка.

«Хочу снимок. В качестве пожелания спокойной ночи».

«Это в первый и в последний раз, Малфой», — дописала она и бросила листок в камин. Спустя минуту из пламени появилась камера и зависла в воздухе перед Гермионой. Та взбила пальцами волосы и раскинулась на кровати. Щелчок, другой — и камера исчезла в пламени камина. Гермиона рассмеялась и закуталась в одеяло. Похоже, спокойной ночи Малфою было не видать.

========== Ревность ==========

Гермионе казалось, что она сходит с ума. На самом деле, это состояние уже давно можно было считать привычным — ровно с того момента, как в ее отделе появился сотрудник по имени Драко Малфой. Но в последние пару месяцев безумие достигло своего апогея. После того, как они с Малфоем перешли к «отношениям в горизонтальной плоскости», как она это охарактеризовала, или же попросту стали спать, как это бесхитростно называл сам Малфой, её мозг обнаружил удивительное свойство отключаться в его присутствии. В последние две недели жизнь и вовсе стала невыносимой. Уж как бы она ни злилась на Малфоя за то, что он дважды в неделю бессовестно пользуется пустующим кабинетом, Гермиона с ужасом осознавала, что привыкла к этому. Мало того, ей даже начинало это нравиться. А с того дня, как Малфой заявился к ней вечером, она и вовсе с катушек съехала. А как иначе назвать то, что для нее стало обыкновенным делом присылать ему по каминной сети снимки, на которых она была обнажена? Нет, конечно, она не бросала ему карточки по первому требованию. Иногда Малфою приходилось писать письма намного длиннее, чем банальное «Не могу уснуть без своей любимой картины» или «Я давненько не видел, как выглядит твоя кровать, и даже начал забывать это». Раз или два Малфой повторил вечерний визит в ее квартирку, а однажды даже остался на ночь. Гермиона до сих пор с улыбкой вспоминала, как она пила утренний чай на балконе, завернувшись в его мантию, пока сам Малфой бессовестно отлеживал ее подушку. Причиной этих ночных визитов было то, что Оливер, их сотрудник, попавший на одном из рейдов под заклятие, до сих пор лежал в больнице, а это значило, что теперь Малфою нужно было его подменять, а Гермионе приходилось сидеть в это время в кабинете в полнейшем одиночестве. О, она ненавидела вторники и четверги, но на сей раз по совершенно другой причине.

Гермиона закончила отчет и посмотрела на часы. Была уже половина пятого, а никто еще не вернулся. Она потянулась, разминая затекшие плечи, и подумала о том, что неплохо было бы скрасить ожидание чашечкой чая. Не то чтобы Гермиона дожидалась Драко Малфоя, вовсе нет. Они все равно не пойдут после работы к ней. Они, скорее всего, вообще никуда не пойдут. Малфой, как всегда, сошлется на то, что ему надо помогать отцу с библиотекой или матери с розарием, или Мерлин знает кому и с чем еще. Он всегда был кому-то нужен сильнее, чем ей. По крайней мере, Малфой считал именно так. Поэтому Гермиона просто дожидалась всех. У них же не было ключа. Они не могли попасть в кабинет без нее. И ее рабочий день еще не был окончен. Отговорки были, откровенно говоря, слабенькими, но пока что Гермиона в них верила.