Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Том 1. Стихотворения 1838-1855
Шрифт:
Гробок
Вот идет солдат. Под мышкою Детский гроб несет, детинушка. На глаза его суровые Слезы выжала кручинушка. А как было живо дитятко, То и дело говорилося: «Чтоб ты лопнуло, проклятое! Да зачем ты и родилося?» Мое разочарование
Ванька
Смешная сцена! Ванька-дуралей, Чтоб седока промыслить побогаче, Украдкой чистит бляхи на своей Ободранной и заморенной кляче. Не так ли ты, продажная краса, Себе придать желая блеск фальшивый, Старательно взбиваешь волоса На голове, давно полуплешивой? Но оба вы — извозчик-дуралей И ты, смешно причесанная дама, — Вы пробуждаете не смех в душе моей — Мерещится мне всюду драма.

1851

Мое разочарование*

Говорят,
что счастье наше скользко, —
Сам, увы! я то же испытал! На границе Юрьевец-Повольска В собственном селе я проживал. Недостаток внешнего движенья Заменив работой головы, Приминал я в лето, без сомненья, Десятин до двадцати травы; Я лежал с утра до поздней ночи При волшебном плеске ручейка И мечтал, поднявши к небу очи, Созерцая гордо облака. Вереницей чудной и беспечной Предо мной толпился ряд идей, И витал я в сфере бесконечной, Презирая мелкий труд людей. Я лежал, гнушаясь их тревогой, Не нуждаясь, к счастию, ни в чем, Но зато широкою дорогой В сфере мысли шел богатырем; Гордый дух мой рос и расширялся, Много тайн я совмещал в груди И поведать миру собирался; Но любовь сказала: погоди! Я давно в созданье идеала Погружен был страстною душой: Я желал, чтоб женщина предстала В виде мудрой Клии предо мной, Чтоб и свет, и танцы, и наряды, И балы не нужны были ей; Чтоб она на всё бросала взгляды, Добытые мыслию своей; Чтоб она не плакала напрасно, Не смеялась втуне никогда, Говоря восторженно и страстно, Вдохновенно действуя всегда; Чтоб она не в рюмки и подносы, Не в дела презренной суеты — Чтоб она в великие вопросы Погружала мысли и мечты… И нашел, казалось, я такую. Молода она еще была И свою натуру молодую Радостно развитью предала. Я читал ей Гегеля, Жан-Поля, Демосфена, Галича, Руссо, Глинку, Ричардсона, Декандоля, Волтера, Шекспира, Шамиссо, Байрона, Мильтона, Соутэя, Шеллинга, Клопштока, Дидеро… В ком жила великая идея, Кто любил науку и добро; Всех она, казалось, понимала, Слушала без скуки и тоски, И сама уж на ночь начинала Тацита читать, одев очки. Правда, легче два десятка кегель Разом сбить ей было, чем понять, Как велик и плодотворен Гегель; Но умел я вразумлять и ждать! Видел я: не пропадет терпенье — Даже мать красавицы моей, Бросивши варенье и соленье, Философских набралась идей. Так мы шли в развитьи нашем дружно, О высоком вечно говоря… Но не то ей в жизни было нужно! Раз, увы! в начале сентября Прискакал я поутру к невесте. Нет ее ни в зале, ни в саду. Где ж она? «Они на кухне вместе С маменькой» — и я туда иду. Тут предстала страшная картина… Разом столько горя и тоски! Растерзав на клочья Ламартина, На бумагу клала пирожки И сажала в печь моя невеста!! Я смотреть без ужаса не мог, Как она рукой месила тесто, Как потом отведала пирог. Я не верил зрению и слуху, Думал я, не перестать ли жить? А у ней еще достало духу Мне пирог проклятый предложить. Вот они — великие идеи! Вот они — развития плоды! Где же вы, поэзии затеи? Что из вас, усилья и плоды? Я рыдал. Сконфузилися обе, Видимо, перепугались вдруг; Я ушел в невыразимой злобе, Объявив, что больше им не друг. С той поры я верю: счастье скользко, Я без слез не проживаю дня; От Москвы до Юрьевец-Повольска Нет лица несчастнее меня!

Деловой разговор*

Журналист

(выходя утром в свой кабинет и садясь, к рабочему столу)

Вот почта новая. Какая груда дел! Куда деваться мне от писем и посылок? В провинции народ взыскателен и пылок: Чуть к первому числу с журналом не поспел. Завалят письмами — тоска и разоренье! Тот делает упрек, тому дай объясненье, А тот с угрозами… досадная статья! Посылки так же вздор, их ненавижу я! Плохие вести, а чаще рифмотворство!.. Я, кажется, стихам не делаю потворства — В них толку не ищи… Какая польза в том, Что чувствовал поэт то дома, то на бале?.. Я положителен и в жизни и в журнале, Девиз мой: интерес существенный во всем! И как их различать? Хороших нет эстетик, А практик я плохой — я больше теоретик…

Слуга

(входит и докладывает)

Помещик Свистунов — приезжий из Уфы.

Журналист

Проси его, проси: сегодня принимаю…

(слуга уходит)

Всю жизнь я разделил на ровные графы, Как счетную тетрадь, и только отмечаю, Куда который час и как употреблен… В
рот капли не беру и ем один бульон…

Подписчик

(входя)

Семь лет подписчиком и данником покорным Я вашим был — и ныне состою. Пылая к вам почтеньем непритворным (Простите, батюшка, докучливость мою), Священным долгом счел, прибыв в столицу нашу, Сначала облететь ее во все концы, Кунсткамеру взглянуть, потом особу вашу… А там опять домой… чай, ждут мои птенцы!..

Журналист

Садитесь; очень рад. Как розы среди терний, Как светлый ручеек во глубине степей — Цветисто говоря, — так жители губерний Приятны нам всегда. Вы, щедростью своей Поддерживая нас, конечно, заслужили, Чтоб полное мы к вам почтение хранили, — И если в микроскоп рассматривать меня Охота вам придет — я должен согласиться!

Подписчик

Поздненько, батюшка, мне оптике учиться: Мне стукнет шестьдесят через четыре дня!

Журналист

Да я ведь пошутил. А говоря прямее, Как дело всякое со стороны виднее, То и доволен я, что завернули вы… Трудами наших рук и нашей головы Мы жертвуем для вас, журналы издавая…

Подписчик

(перебивая, с поклоном)

И благодарность вам, почтеннейший, большая…

Журналист

Мы пишем день и ночь; торопимся, спешим Роман перевести; театр, литературу За месяц обозреть, исправить корректуру — Всё к первому числу… И еле мы дышим, Оттиснув наконец и выдав книжку нашу… Но какова она?.. Которые статьи Охотно вы прочли в кругу своей семьи? Какие усыпить успели милость вашу? Не знаем ничего, и знать нам мудрено. Конечно, судят нас собратья аккуратно; Но замечать они умеют только пятна, И в беспристрастии их упрекнуть грешно! Купаясь в мелочной и тягостной борьбе, Которая порой близка бывает к драке, Увы! не знаем мы цены самим себе И ощупью бредем в каком-то полумраке! Кто ж может этот путь тернистый осветить? Кто на дурное нам беззлобиво укажет? Кто за хорошее нам благодарность скажет, Умея покарать, умея и простить?

Подписчик

Конечно, публика…

Журналист

К тому и речь веду я. Как умный человек и как подписчик мой, Вы представителем явились предо мной Всей нашей публики; и вас теперь спрошу я: Довольны ли вы тем, что производим мы? Интересуют ли читателей умы «Словесность», «Критика», «Хозяйство», «Смесь», «Науки»? Что любит публика? к чему негоряча?..

Подписчик

Благодаря всевластной силе скуки И рьяности чтецов, читаются с плеча, За исключением «Наук» и «Домоводства», Все ваши рубрики…

Журналист

О стыд! о готтентотство! Ужель еще читать не начали «Наук»?

Подписчик

Давно бы начали, но, батюшка, «Науки» Так пишутся у вас, что просто вон из рук! Охотно ставлю вам семью свою в поруки: Изрядным наделен достатком — сыновей Я дома воспитал, а дочек в пансионе, Страсть к чтению развита у всех моих детей; Засядем вечерком с журналом на балконе, Читаем, и летят скорехонько часы… Не спит моя жена; а как довольны дети! Но чуть в «Науки» я — повесят все носы, Как будто их поймал волшебник лютый в сети! Стараюсь убеждать, доказываю им, Что с пользою теперь мы время посвятим Не басенке пустой, а дельному трактату, И дети верят мне… Поближе к ним подсяду, Читаю, горячусь… Но такова статья, Что через час и сам спать начинаю я! Ну, что вы скажете?..

Журналист

Еще бы малым детям Читать вы начали ученые статьи!..

Подписчик

Нет, дети, батюшка, немалы уж мои, И в нашей публике ученей вряд ли встретим: Держал учителей, три года жил в Москве… Прислушивался я частехонько к молве И слышал всё одно: «Быть может, и прекрасно, Да только тяжело, снотворно и неясно!» Имейте, батюшка, слова мои в виду!.. Притом, какие вы трактуете предметы? «Проказы домовых, пословицы, приметы, О роли петуха в языческом быту, Значенье кочерги, история ухвата…» Нет, батюшка, таких статеек нам не надо!

Журналист

Но ежели вопрос нас к истине ведет, Ученый помышлять обязан ли о скуке?

Подписчик

Не спорю, батюшка, полезно всё в науке, И ваша кочерга с достоинством займет В ученом сборнике достойные страницы… Но если дилетант-читатель предпочтет Ученой кочерге пустые небылицы, Ужели он неправ?

Журналист

Да вы против наук?
Поделиться с друзьями: