Том 1. Стихотворения и поэмы 1899-1926

4

Царица вод! Любовница волны! Изгнанница в опаловой короне, Цветок цветов! Небесный образ Иони! Твоим рожденьем женщины больны… Но не любить тебя мы не вольны: Стада медуз томятся в мутном лоне, И океана пенистые кони Бегут к земле и лижут валуны. И глубиной таинственных извивов Качания приливов и отливов Внутри меня тобой повторены. К тебе растут кораллы темной боли, И тянут стебли водоросли воли С какой тоской из влажной глубины!

5

С какой тоской из влажной глубины Всё смертное, усталое, больное, Ползучее, сочащееся в гное, Пахучее, как соки белены, Как опиум волнующее сны, Всё женское, текучее, земное, Всё темное, всё злое, всё страстное, Чему тела людей обречены, – Слепая боль поднятой плугом нови, Удушливые испаренья крови, Весь Океан, плененный в руслах жил, Весь мутный ил задушенных приятий, Всё, чем я жил, но что я не изжил, – К тебе растут сквозь мглу моих распятий.

6

К тебе растут сквозь мглу моих распятий Цветы глубин. Ты затеплила страсть В божнице тел. Дух отдала во власть Безумью плоти. Круг сестер и братий Разъяла в станы двух враждебных ратей. Даров твоих приемлет каждый часть… О, дай и мне к ногам твоим припасть! Чем дух сильней, тем глубже боль и сжатей! Вот из-за скал кривится лунный рог, Спускаясь вниз, алея, багровея… Двурогая! Трехликая! Афея! С кладбищ земли, с распутий трех дорог Дым черных жертв восходит на закате – К Диане бледной, к яростной Гекате!

7

К Диане бледной, к яростной Гекате Я простираю руки и мольбы: Я так устал от гнева и борьбы – Яви свой лик на мертвенном агате! И ты идешь, багровая, в раскате Подземных гроз, ступая на гробы, Треглавая, держа ключи судьбы, Два факела, кинжалы и печати. Из глаз твоих лучатся смерть и мрак, На перекрестках слышен вой собак, И на могильниках дымят лампады. И пробуждаются в озерах глубины, Точа в ночи пурпуровые яды, Змеиные, непрожитые сны.

8

Змеиные, непрожитые сны Волнуют нас тоской глухой тревоги. Словами Змия: «Станете как боги» Сердца людей извечно прожжены. Тавром греха мы были клеймены Крылатым стражем, бдящим на пороге. И нам, с тех пор бродящим без дороги, Сопутствует клейменный лик Луны. Века веков над нами тяготело Всетемное и всестрастное тело Планеты, сорванной с алмазного венца. Но тусклый свет глубоких язв и ссадин Со дна небес глядящего лица И сладостен, и жутко безотраден.

9

И сладостен, и жутко безотраден Безумный сон зияющих долин. Я был на дне базальтовых теснин. В провал небес (о, как он емко-жаден!) Срывался ливень звездных виноградин. И солнца диск, вступая в свой притин, Был над столпами пламенных вершин, Крылатый и расплесканный, – громаден. Ни сумрака, ни воздуха, ни вод – Лишь острый блеск агатов, сланцев, шпатов. Ни шлейфы зорь, ни веера закатов Не озаряют черный небосвод. Неистово порывист и нескладен Алмазный бред морщин твоих и впадин.

10

Алмазный бред морщин твоих и впадин Томит и жжет. Неумолимо жестк Рисунок скал, гранитов черный лоск, Строенье арок, стрелок, перекладин. Вязь рудных жил, как ленты пестрых гадин. Наплывы лавы бурые, как воск, И даль равнин, как обнаженный мозг… Трехдневный полдень твой кошмарно-страден. Пузырчатые оспины огня Сверкают в нимбах яростного дня, А по ночам над кратером Гиппарха Бдит «Volva» [13] – неподвижная звезда, И отливает пепельно-неярко Твоих морей блестящая слюда.

13

Вращающаяся (лат.)

11

Твоих морей блестящая слюда Хранит следы борьбы и исступлений, Застывших мук, безумных дерзновений, Двойные знаки пламени и льда. Здесь рухнул смерч вселенских «Нет» и «Да» От Моря Бурь до Озера Видений, От призрачных полярных взгромождений, Не видевших заката никогда, До темных цирков Mare Tenebrarum [14] Ты вся порыв, застывший в гневе яром, И страшный шрам на кряже Лунных Альп Оставила небесная секира. Ты, как Земля, с которой сорван скальп, – Лик Ужаса в бесстрастности эфира!

14

Море Мрака (лат.).

12

Лик Ужаса в бесстрастности эфира – Вне времени, вне памяти, вне мер! Ты кладбище немыслимых Химер, Ты иверень разбитого Потира. Зане из сонма ангельского клира На Бога Сил, Творца бездушных сфер, Восстал в веках Денница-Люцифер, Мятежный князь Зенита и Надира. Ваяя смертью глыбы бытия, Из статуй плоти огненное «Я» В нас высек он: дал крылья мысли пленной, Но в бездну бездн был свергнут навсегда. И, остов недосозданной вселенной, – Ты вопль тоски, застывший глыбой льда!

13

Ты вопль тоски, застывший глыбой льда, Сплетенье гнева, гордости и боли, Бескрылый взмах одной безмерной воли, Средь судорог погасшая звезда. На духов воль надетая узда, Грааль Борьбы с причастьем горькой соли, Голгофой душ пребудешь ты, доколе Земных времен не канет череда. Умершие, познайте слово Ада: «Я разлагаю с медленностью яда Тела в земле, а души на луне». Вокруг Земли чертя круги вампира И токи жизни пьющая во сне, Ты жадный труп отвергнутого мира!

14

Ты жадный труп отвергнутого мира, К живой Земле прикованный судьбой. Мы, связанные бунтом и борьбой, С вином приемлем соль и с пеплом миро. Но в день Суда единая порфира Оденет нас – владычицу с рабой. И пленных солнц рассыпется прибой У бледных ног Иошуа Бен-Пандира. Но тесно нам венчальное кольцо: К нам обратив тоски своей лицо, Ты смотришь прочь неведомым нам ликом, И пред тобой, – пред Тайной глубины, Склоняюсь я в молчании великом, Жемчужина небесной тишины.