Том 1. Стихотворения

Нежным хорканьем вальдшнеп Подругу зовет. Чуть пониже, подальше Речка ревом ревет. Трясогузка на отмель Уронила свой хвост. Здравствуй, птичий народ мой, Любимый до слез! Дробь свинцовую льют Над рекою дрозды, Гнезда теплые вьют У веселой воды. Где серебряный вереск Болотной луны, Повторяется прелесть Лягушьей игры. Свадьбы! Свадьбы! Сосновые свечи горят. Вот и нас повенчать бы, Да года не велят. Над кладбищем старинным, Над молчаньем могил, В косяке журавлином Вожак затрубил. У ручья весь продрог, Притаился, молчу. Никому невдомек, Что и сам я журчу?! 1954

Утренний город

Утренний город зарей облицован, Утренний город и свеж и румян. День ему долгий землей уготован, Путь ему дальний бесстрашием дан. Утренний город еще не проснулся, Влага ночная на крышах лежит, Но от спокойного, ровного пульса Рябь по Москве-реке тихо бежит. Кажется, старые, древние башни Головы вертят, как совы в лесу, Чтобы услышать, как трудятся пашни, Чтобы увидеть земную красу. Здравствуй, Москва! С добрым утром, столица, Жить тебе молодо и не стареть! Твой горизонт никогда не замглится, Звезды твои будут вечно гореть! 1954

Фабричное

Утро по локоть в мыльной пене, У стиральных корыт, у белья. Ивы падают на колени Перед чистым журчаньем ручья. На мосточках колотят вальками, Выжимают, полощут, синят. На плечо подымают руками, Ни минуты зазря не сидят. Сколько прелести, грубости милой В лепке каждого бюста, в плечах, Сколько скромного хвастанья силой, Что взросла на рабочих харчах! Загудел! Налилась проходная, Закачалась людская волна. Чем мне фабрика стала родная? Тем, что труд уважает она. Тем, что руки здесь некогда холить, Тем, что хлебу нет время черстветь, Тем, что в цех сюда совесть заходит,— Только не за что людям краснеть! 1954

* * *

Отыми соловья от зарослей, От родного ручья с родником, И искусство покажется замыслом, Неоконченным черновиком. Будет песня тогда соловьиная, Будто долька луны половинная, Будто колос налитый не всклень. А всего и немного потеряно: Родничок да ольховое дерево, Дикий хмель да прохлада и тень! 1954

Заструги

* * *

Мне Коммуна досталась Труднее, чем вам. Я ее на хребте выволакивал. Я дубы корчевал, Я на пнях ночевал, Сам себя и жалел и оплакивал. Я не так кареок И не так златокудр, Как икона из древней Прославленной ризницы. Я немного согнулся Под тяжестью пург, Под свинцовой тоскою Колосьев не вызревших. Я ходил месяцами С небритым лицом, Вспоминал петербургские Ночи Некрасова, Я питался, как заяц, Капустным листом, А меня покрывала И ржа и напраслина. Зимник-ветер Пытал меня под пиджаком, Что ломался на сгибах, Как пряники тульские, Мне ресницы мороз Закрывал куржаком, Месяц клал на глаза Пятаки свои тусклые. Я не сдался. Я выжил в бою роковом, Как береза, бинтован Бинтом перевязочным. Я пришел к вам теперь Не с пустым рукавом, — С соловьиною песнею, С посвистом сказочным. Я ни разу, Коммуна, Тебя не проклял — Ни у тачки с землей, Ни у тяжкого молота. Непонятным наитием, Сердцем я знал, Что за грязью случайной Не спрячется золото. Весь я твой! Маяковский и Ленин — мои! Я ношу и храню их, Как сердце за ребрами, Доброта к человечеству — Это они! Я иду и рублюсь С их врагами недобрыми! 1955

* * *

Во мне живет моя строка — Мой лес, мой луг, моя река, Все радуги от всех дождей. Все радости от всех людей, Все заросли и соловьи, Все реки, рощи и ручьи! Все, как огнем, я сплавлю вдруг В единый мир, в единый звук, И кто отнимет у меня Сверканье гор, сиянье дня?! Теки, как вольная река, Живи во мне, моя строка! 1955

* * *

С. Чиковани

Все больше сжигаю и рву. Мне не лень Строку обтесать, Чтоб из камня извлечь сокровенье. Часы трудовые, как чаша, Наполнены всклень Терпеньем труда И тающим льдом вдохновенья. Мне чудится лист вырезной. Он в прожилках, горит! С ним солнце готово Последним теплом поделиться. Кто лист этот мне? Он учитель, когда говорит, Что каждая строчка Должна трепетать и светиться! 1955