Том 1. Стихотворения

Радуга

На небе туча, как платьице летнее, С кружевцем беленьким по подолу, Над семихолмьем Москвы семицветие Выгнуло яркую спину свою. — Радуга! — слышатся возгласы звонкие. — Радуга! — тянутся руки в зенит. Как бесквартирная, встала над стройками, Где листовое железо гремит. Вот уж она на Серпе и на Молоте. Сталелитейщики стали вздыхать: — Вся она в жемчугах, вся она в золоте, Нам бы ее на стану прокатать! Вот уже радуга наша в Иванове, Не удержали ее москвичи! Видя такое жар-птичье пылание, — Ситец! — с восторгом сказали ткачи. В Волге уже ее веер павлиновый, Недалеко и до Сальских степей. — Спинка стерляжья, а бок осетриновый! — Шутят по-волжски ловцы у сетей. К Черному морю отправилась с Каспия, Честь отдает ей военный моряк: — Нам на тельняшки бы эту цветастую, Чтобы украсить Октябрьский парад! День был такой, что смотрели на радугу В поле, на море, в цеху у станка. День был такой, что поэзия радости В сердце рождалась, как сталь и шелка. 1956

Великие проводы

Холодной зимой Под гудение провода Я видел на Каме Великие проводы. Навалом в санях Новобранцы, как месиво. В дорожных мешках Подорожное печево. Навеки отчаяся, Платочками машучи. С сынками прощаются Согбенные матушки. Пока не острижены Их чада любимые, Пока не обижены Своими старшинами. Еще угловатые, Домашне-наивные, Как снег, непомятые, Садовые, тминные. Еще не обстреляны, Еще не обучены, Ресницы стыдливо На слезы опущены. Уходят обозы По наледи Камою. А с кровель не слезли — Сосульки упрямые! Тоска молодая Просторами лечится. Ведь с вами родная Матерь-Отечество. Рукою нас гладит На раннем побужденье, На сани нас садит, Хлопочет об ужине. А ночью не спит, Душит дума угрюмая, О первом окопе Рыдаючи думает. Но крепко храпят Разбиватели Гитлера, Такие простые, Такие нехитрые. Котомки у ног Крепко петлями стянуты, Портянки с сапог — Как охранные грамоты. Ночь. Месяц плывет Над полями, над Камою. А кто-то поет: «Россия! Река моя!» На месяце крест — Это к горестям, к тяжестям. Медведица ест, К сену с конями вяжется! Под берегом лед Громко хлопает выстрелом. А кто-то поет: «Мы выживем! Выстоим!» 1956

Ненастье

Темно-синий сумрак туч, Как сорняк, ползет по небу. Не скользит горячий луч По неубранному хлебу. В дрань, в солому ветхих крыш, Как пырей, вросло ненастье. Жмется, как под крышу стриж, Человеческое счастье. Слякоть, грязь и неуют, Дождь ко всем дворам протянут. Люди песен не поют, Из печурки пар портянок. Присмирело воронье, До костей оно промокло. Побирушкою спанье Пробирается под окна. Льет и льет из всех решет, Несмотря на общий ропот. Землю бог не бережет, Как щенка, нещадно топит. Я надену сапоги, Выйду в даль, дождями донят. Может быть, мои шаги Тучи на небе разгонят! 1956

* * *

Холодно, ветрено, Дождь на обрыве… Будто и нет меня С вами, живыми. Будто я — горечь, Запах полыни, Будто лоза винограда В долине. Будто я — ветви Белесого лоха, Будто и в смерти Мне тоже неплохо. Будто я вечно — Зеленая туя, Тихо расту себе, Не протестуя. Будто я — холмик, Камень надгробья. Кто-то приходит Ко мне и сегодня. Не узнает, Что я — травы и вереск, Соль Черноморья, Кефалевый нерест. Хочет в моем Меня видеть обличье, Будто я новый, Не то же величье! Нет! Я живой! Ясно вижу и слышу, Хлопаю дверью, Прячусь под крышу. Руки к огню Простираю и греюсь. Волю творю И на счастье надеюсь. 1956

* * *

Пять памятников лета на лугу! Не бронзовых — из донника и мяты. Я заночую эту ночь в стогу, Под облаками, мягкими, как вата. Я попрошу у ночи слух совы, У камышей — умения не зябнуть, У скошенной, идущей в рост травы Неистребимо жизненную жадность.