Том 1. Стихотворения

Коль брал ее, так накрепко, А если целил — намертво. Завод один и фабрика Недаром были заняты. Штыком, прикладом действовал, Курком, прицельной рамою. Смекалкой славлюсь с детства я И волею упрямою! Я с ней четыре годика — Окопами, долинами… Из боя в бой, без отдыха, И честь и долг вели меня! Мы русской силой доняли И выкинули ворога. Винтовочку ладонями Я гладил: любо-дорого! Расстались мы. Надолго ли? Придется ли увидеться В том городе над Волгою Иль у того, у Витебска? Опять село Отрадное. Я цел и неконтуженый. А где ж моя трехрядная? Она ко мне: — Мой суженый! Скорей на шею вешаться В порыве умиления. — Пора и мной потешиться, Хоть я не трехлинейная! — Ревнуешь? Не советую! Пойми же, ненаглядная: Мы трехлинейной этою Спасли тебя, трехрядную! К ладам прижались пальчики Под переборы частые. Эй, девушки… вы плачете? — Мы так… чуть-чуть… Мы счастливы! У озера, у омута Звенит моя трехрядная. А любо, братцы, дома-то, В моем селе Отрадное! С душой советской, русскою Иду, пою страдание И славлю вместе с музыкой Прямое попадание! 1949

Поклон

Стороне моей лесной Шлю поклон я поясной, Сосенкам, березкам, Всем лесным дорожкам. Ручейкам, озеркам, Всем непойманным зверькам, Белкам и куницам, Зайцам и лисицам. Низко кланяюсь траве, Темной ночи и заре, Омутам и мельницам, Песенницам-девицам. Два поклона соловью, Как коллеге своему. Говорят: у соловья Народились сыновья. Как ему живется? Как ему поется? С этой жизнью я знаком, День начался — нужен корм! В чаще иволга поет, Не меня ли узнает? Солнце тонет в небе, Полдень полон неги. Сел на камень отдохнуть, Расстегнул пиджачок. Не успел чихнуть: — Будь, здоров, землячок! Вся родная сторона Говорит эти слова. 1949

Эпос

Весна. В наступление зелень ползет. И лес нарядился, листвою ощерясь. Задача: Примять, придавить этот дзот И двинуться к западу, через. Двенадцать бойцов. Отделенный Петров. Калужский. А все остальные из Тулы. — Рванемте, ребята, В двенадцать ветров, Чтоб в нас не плевались Немецкие пули! Эх, мать ваша! Высверки из амбразур. Змеиное пламя. Огонь стоязыкий. Не вытерпел парень, Ботинки разул, Пустился с гранатой И в щель им: — Изыди! Дзот кровью откашлялся, Выронил: — Оx! Разбита стальная его диафрагма. Вторая граната! Ослеп и оглох, Землей захлебнулся Он русскою. Амба! — Ребята-а-а-а! Они уже следом бегут. — Ну, как — не скучали по пулям? Работа моя вам понравилась? — Гут! — Отлично, Давайте покурим. А рядом деревня. На взгорье цветут Черемухи белым потопом. Такие ребята и черта сметут, А дьявол — Сейчас вот потоптан! 1949

* * *

Спит свинец пулеметного диска. Спят бойцы. Отдыхает война. Но до смерти по-прежнему близко, Даже ночью дневалит она. Притаилась в зияющих жерлах, На штыках откровенно блестит. Замолчала, как дремлющий порох, Как плакучая ива, грустит. Не видать старика Берендея, В белых касках макушки и пни. Смерть стоит у березы, бледнея, Ждет знакомого выкрика: — Пли! У нее наготове носилки В окровавленной сиежной пыли. И она отправляет посылки В адрес матери — Русской Земли! Начат бой. Смерть все ближе, все ближе. Вот уж первою кровью пьяна. — Эй, боец! Нагибайся пониже, Чтоб тебя не задела она! 1949

* * *

Когда я заглохну Последнею искрой огня, Тогда вы во мне Не ищите меня! Я буду землей, Черноземом, песком, К земле поползу Похоронным ползком, И вы догадаетесь сами, Что весь изошел я стихами! 1949

* * *

Выстроились клином журавли, Утонули в голубом пространстве. Сто небес отдам за горсть земли. За один привет: — Товарищ, здравствуй! Не зови меня, печальный трубный глас Журавлей, летящих в поднебесье. Уговор с родной землей у нас: Даже после смерти будем вместе! 1949

Фуфайка

Кому-то не понравится, И кто-то здесь поморщится, Но пусть она прославится Как первая помощница, Она — Фуфайка ватная, В линеечку стеженная, Рабочая и ратная, Морозами стуженная. В ней первые строители Кузнецкого бассейна Свою подругу видели, Она была — спасенье. Она пришлася по сердцу Советскому народу. Она под землю просится, Чтобы шурфить породу.