Том 10. Адам – первый человек. Первая книга рассказов. Рассказы. Статьи

«Да вы не отдаете себе отчета в том, какой у вас крупный современник», – уже на первой странице книги вспоминает автор отзыв о Бунине Андре Жида.

Еще родители Александра Бахраха пользовались расположением семьи Буниных. К тому же сам он был из сугубо литературной среды русского зарубежья, из самой ее сердцевины. Все это во многом облегчило для автора этой книги и прямые житейские отношения с Иваном Алексеевичем Буниным, и возможность писать о своем кумире как без острастки, так и без придыхания.

Кажется, английский поэт Роберт Браунинг сказал, как выстрелил: «Поэты – это те, кто говорит о главном».

Безусловно, он имел в виду не стихотворцев, а поэтов в философском смысле этого слова.

Для поэта не важно, пишет ли он столбцом и в рифму или в строчку и без рифмы. Не важен даже и сам род искусства, которым он, поэт, занимается: литература, живопись, скульптура, музыка. Подлинный поэт отличается от прочих людей не только тем, что он острее и явственнее чувствует то, что чувствуют многие, но и тем, что он способен ухватить это чувство на лету, поймать его и запечатлеть в своих трудах если не на веки вечные, то очень надолго. Одной лишь силой своего таланта поэт умеет собрать в фокус рассеянный свет обыденности, направить на читателя луч, способный прожигать насквозь.

Иван Алексеевич Бунин был поэтом. Поэтом с рождения. А уже потом были воспитание и самообразование, труды и дни, удачи и поражения, литературная и человеческая судьба.

Во все времена, во всех странах поэтов не бывает много. Они всегда диковинная редкость. И они всегда осознают свою Божью помазанность. Всегда. Как бы ни казались порой легкомысленны, глуповаты, надменны, смешны или кичливы, как бы ни погружались порой в суету сует, настоящие поэты всегда ответственны перед своим талантом.

Все, кто любит Бунина, знают его самый последний рассказ «Бернар» – рассказ о матросе знаменитой яхты «Бель Ами», описанной Мопассаном.

«– В море все заботило Бернара: – писал Мопассан, и внезапно повстречавшееся течение, говорящее, что где-то в открытом море идет бриз, и облака над Эстерелем, означающие мистраль на западе. Чистоту на яхте он соблюдал до того, что не терпел даже капли воды на какой-нибудь медной части».

«Думаю, что я был хороший моряк», – сказал Бернар, умирая.

Заканчивая свой последний рассказ, восьмидесятидвухлетний Иван Алексеевич Бунин пишет: «Мне кажется, что я, как художник, заслужил право сказать о себе, в свои последние дни, нечто подобное тому, что сказал, умирая, Бернар». Истинно так, заслужил. Об этом все книги самого Бунина и все книги о нем.

2000 г.

Великая книга русских

На излете прошлого, XX века, будучи на работе у себя в издательстве «Согласие», я однажды ни с того ни с сего снял телефонную трубку и позвонил моему хорошему знакомому Вадиму Валериановичу Кожинову. Позвонил и сразу спросил его:

– Скажите, есть в России хотя бы одна неизданная великая книга?

– Да, есть: «Палея Толковая», – без запинки ответил Кожинов.

Едва мы закончили разговор с Вадимом Валериановичем и я положил трубку, как тут же раздался звонок из Питера от Дмитрия Сергеевича Лихачева, и я сразу спросил его:

– Дмитрий Сергеевич, есть в России хотя бы одна неизданная великая книга?

– Да, есть: «Палея Толковая», – ни секунды не мешкая, ответил Лихачев.

– Но вы издавали двенадцатитомник древнерусской литературы, почему ее нет там?

– Тогда мне не удалось пробить «Палею», – просто и коротко отвечал Дмитрий Сергеевич. Помолчал чуть-чуть и добавил:

– Подробности при встрече.

Так Вадим Валерианович, Дмитрий Сергеевич и я, как издатель, начали заниматься «Палеей». Я пишу об этом потому, что здесь есть еще и второй план, второй смысл. Дело в том, что в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов прошлого века Лихачев и Кожинов были друзьями, а затем пути их резко разошлись. И вот через тридцать лет «Палея» снова свела их, подтолкнула друг к другу для общего дела, масштабы которого были одинаково им понятны давным-давно. Жаль, что ни тот, ни другой не дожили ни до первого пилотного издания «Палеи Толковой» в «Согласии» в 2002 году, ни до нынешнего издания 2010 года и нашей конференции, на которой им было бы что сказать, а нам послушать, с вниманием и благодарностью.

Для чего, предваряя публикацию сугубо научных материалов первой международной конференции «“Палея Толковая” в контексте древнерусской культуры XI–XVII веков», я пишу все это?

Для того, чтобы подчеркнуть, что за каждой великой книгой стоят конкретные люди, как звенья той неразрывной цепи между прошлым и настоящим, о чем так хорошо написал А. П. Чехов в рассказе «Студент»:

«Прошлое, думал он, связано с настоящим непрерывною цепью событий, вытекавших одно из другого. И ему казалось, что он только что видел оба конца этой цепи: дотронулся до одного конца, как дрогнул другой».

Что важного произошло на нашей конференции по «Палее»?

Во-первых, собравшиеся воедино наши ученые своими содержательными докладами, безусловно, навечно канонизировали эту Великую книгу русских, как называли «Палею Толковую» Лихачев и Кожинов.

Во-вторых, многие из собравшихся впервые увидели друг друга воочию. Одно дело знать человека по его печатным трудам и совсем другое – увидеть его глаза, пожать руку, перемолвиться пусть и немногими, но такими важными для единомышленника словами.

Когда в своем докладе Ирина Владимировна Дергачева сказала о том, что ей кажется, будто «Палею Толковую» написал один человек, я сразу вспомнил Дмитрия Сергеевича Лихачева, который говорил мне то же самое. И еще он говорил о том, что, скорее всего, этот мудрый книжник жил где-то на границе нынешних России и Белоруссии, наверное, веке в XI.

И вот прошла тысяча лет, а «Палея Толковая» не просто жива, но исключительно интересна и нам сегодняшним, и теперь наверняка не пройдут мимо нее в незнании многие поколения после нас. «Палея Толковая», как показали наши докладчики, неисчерпаема, и пока живут на свете русские (в самом широком смысле этого слова), она всегда будет для них не только источником, но и истоком мудрости, веры, любви и надежды.

Очень хочется назвать имена ученых, принявших участие в нашей конференции. Вот они:

Борюшкина Екатерина Николаевна, аспирант МПГУ (Москва);

Видмарович Наталья Петровна, доктор филологических наук, профессор Загребского университета (Хорватия);

Гаричева Елена Алексеевна, доктор филологических наук, профессор Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого (Великий Новгород);

Герасимова Ирина Алексеевна, доктор философских наук, главный научный сотрудник Института философии РАН (Москва);