Здравствуй! Не стрела, не камень:Я! — Живейшая из жен:Жизнь. Обеими рукамиВ твой невыспавшийся сон.Дай! (На языке двуостром:Нá! — Двуострота змеи!)Всю меня в простоволосойРадости моей прими!Льни! — Сегодня день на шхуне,— Льни! — на лыжах! — Льни! — льняной!Я сегодня в новой шкуре:Вызолоченной, седьмой!— Мой! — и о каких наградахРай — когда в руках, у рта:Жизнь: распахнутая радостьПоздороваться с утра!
25 июня 1922
«Некоторым — не закон…»
Некоторым —
не закон.В час, когда условный сонПраведен, почти что свят,Некоторые не спят:Всматриваются — и в скры —тнейшем лепестке: не ты!Некоторым — не устав:В час, когда на всех устахЗасуха последних смут —Некоторые не пьют:Впытываются — и сти —снутым кулаком — в пески!Некоторым, без кривизн —Дорого дается жизнь.
25 июня 1922
«В пустынной храмине…»
В пустынной хрáминеТроилась — ладаном.Зерном и пламенемНа темя падала…В ночные клёкотыВступала — ровнею.— Я буду крохотнойТвоей жаровнею:Домашней утварью:Тоску раскуривать,Ночную скуку гнать,Земные руки греть!С груди безжалостнойБогов — пусть сброшена!Любовь досталась мнеЛюбáя: бóльшая!С такими путами!С такими льготами!Пол-жизни? — Всю тебе!По-локоть? — Вóт она!За то, что требуешь,За то, что мучаешь,За то, что бедныеЗемные руки есть…Тщета! — Не выверишьПо амфибрахиям!В груди пошире лишьГлаза распахивай,Гляди: не ЛогосомПришла, не Вечностью:ПустоголовостьюТвоей щебечущейК груди…— Не властвовать!Без слов и нá слово —Любить… РаспластаннейшейВ мире — ласточкой!
Берлин, 26 июня 1922
«Ночного гостя не застанешь…»
Ночного гостя не застанешь…Спи и проспи навекВ испытаннейшем из пристанищСей невозможный свет.Но если — не сочти, что дразнитСлух! — любящая — чутьОтклонится, но если нáвзрыдНочь и кифарой — грудь…То мой любовник лавролобыйПоворотил конейС ристалища. То ревность БогаК любимице своей.
2 июля 1922
«И скажешь ты…»
И скажешь ты:Не та ль,Не ты,Что сквозь персты:Листы, цветы —В пески…Из устныхВер — индус,Что нашу грусть —В листы,И груз — в цветыВсего за только всхрустРукиВ руке:Игру.Индус, а может ЗлатоустВер — без навек,И без корнейВерб,И навек — без дней…(БеднейТебя!)И вотОб ней,Об ней одной.
3 июля 1922
«Неподражаемо лжет жизнь…»
Неподражаемо лжет жизнь:Сверх ожидания, сверх лжи…Но по дрожанию всех жилМожешь узнать: жизнь!Словно во ржи лежишь: звон, синь…(Что ж, что во лжи лежишь!) — жар, вал…Бормот — сквозь жимолость — ста жил…Радуйся же! — Звал!И не кори меня, друг, стольЗаворожимы
у нас, тел,Души — что вот уже: лбом в сон.Ибо — зачем пел?В белую книгу твоих тишизн,В дикую глину твоих «да» —Тихо склоняю облом лба:Ибо ладонь — жизнь.
8 июля 1922
«Думалось: будут легки…»
Думалось: будут легкиДни — и бестрепетна смежностьРук. — Взмахом руки,Друг, остановимте нежность.Не — поздно еще! [2]В рас — светные щели(Не поздно!) — ещеНам птицы не пели.Будь на — стороже!Последняя ставка!Нет, поздно ужеДруг, если до завтра!Земля да легка!Друг, в самую сердь!Не в наши летаОткладывать смерть!Мертвые — хоть — спят!Только моим сна нет —Снам! Взмахом лопатДруг — остановимте память!
2
Ударяется и отрывается первый слог. Помечено не везде (прим. автора)
9 июля 1922
«Листья ли с древа рушатся…»
Листья ли с древа рушатся,Розовые да чайные?Нет, с покоренной русостиРизы ее, шелкá ее…Ветви ли в воду клонятся,К водорослям да к ржавчинам?Нет, — без души, без помыслаРуки ее упавшие.Смолы ли в траву пролиты, —В те ли во ланы кукушечьи?Нет, — по щекам на коврикиСлезы ее, — ведь скушно же!Барин, не тем ты занятый,А поглядел бы зарево!То в проваленной памяти —Зори ее: глаза его!
<1922>
Берлину
Дождь убаюкивает боль.Под ливни опускающихся ставеньСплю. Вздрагивающих асфальтов вдольКопыта — как рукоплесканья.Поздравствовалось — и слилось.В оставленности златозарнойНад сказочнейшим из сиротствВы смилостивились, казармы!
10 июля 1922
«Светло-серебряная цвель…»
Светло-серебряная цвельНад зарослями и бассейнами.И занавес дохнёт — и в щельКолеблющийся и рассеянныйСвет… Падающая водаЧадры. (Не прикажу — не двинешься!)Так пэри к спящим иногдаПрокрадываются в любимицы.Ибо не ведающим лет— Спи! — головокруженье нравится.Не вычитав моих примет,Спи, нежное мое неравенство!Спи. — Вымыслом останусь, лбаРазглаживающим неровности.Так Музы к смертным иногдаНапрашиваются в любовницы.
16 июля 1922
Сивилла
«Сивилла: выжжена, сивилла: ствол…»
Сивилла: выжжена, сивилла: ствол.Все птицы вымерли, но Бог вошел.Сивилла: выпита, сивилла: сушь.Все жилы высохли: ревностен муж!Сивилла: выбыла, сивилла: зевДоли и гибели! — Древо меж дев.Державным деревом в лесу нагом —Сначала деревом шумел огонь.Потом, под веками — в разбег, врасплох,Сухими реками взметнулся Бог.И вдруг, отчаявшись искать извне:Сердцем и голосом упав: во мне!Сивилла: вещая! Сивилла: свод!Так Благовещенье свершилось в тотЧас не стареющий, так в седость травБренная девственность, пещерой ставДивному голосу…— так в звездный вихрьСивилла: выбывшая из живых.