Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы
Шрифт:
Так выслушай меня:
Спаси меня в душе моей Джильолы,
И я свершу вот этими руками
То, от чего вся низость
На дне моей души
И вся ее порочность отшатнется,
Я совершить готов освобожденье,
Неслыханное дело,
Которого еще никто на свете
Не знал… Ты понимаешь?
Донна Альдегрина
Ах, нет, не понимаю! Тьма вокруг.
Неумолимый бич во мраке держит
Оставшихся в живых.
Как счастлива уснувшая навеки!
Тибальдо
Мать, выслушай
Читать в твоих глазах, боясь ответа
На мой вопрос жестокий.
Та, что почила в гробе… Чья рука
Ее свела нежданно в царство смерти?
Мать снова закрывает себе лицо.
И снова ты скрываешь
Свое сомненье или убежденность!..
Недавно та, кого зовет Джильола
Служанкою, чей голос
Как кнут лицо бичует,
Та женщина из Луко,
Законная жена
Моя, в порыве гнева,
В припадке яростной, безумной злости
Лицом к лицу кричала ей: «Да, да,
Все это — правда. Это я свершила!»
Мать делает попытку подняться, чтобы уйти.
Нет, нет! Останься. Не беги. Не все,
Еще не все тебе твой сын поведал.
То обвиненье в воздухе висело,
Струилося со стен,
Скрывалось в мрачных сводах, рисовалось
В изломах, словно на живых губах.
Крик бешеного зверя
Ответом был на долгое молчанье,
Которое упорно ей твердило:
«Да, это ты». И дочь снесла удар.
Как острый меч, она, казалось, сжала
Своими сильными руками душу…
Мать, мать! И перед этой обнаженной
Душой моей Джильолы…
Лоб, подбородок, очи —
Печать моя, подобие мое
И крови след моей
На облике дочернем —
Открылись мне, как никогда доселе,
В движеньи вековечном
С неведомою силой,
С какой-то глубиной проникновенной,
К груди моей разбитой прижимаясь
Неизгладимою печатью жизни…
О, мать и враг мой указал
Рукою на меня…
Сломленный отчаянием, опускается на колени у ног старухи.
О, мать, молю тебя,
Открой лицо свое, чтоб видел я
Всю скорбь твою! Вот я — перед тобою,
Трепещущий и слабый,
Нуждаюсь больше в помощи твоей,
Чем в день, когда ты родила меня,
Кричащего младенца. Я хочу
Увидеть, есть ли для меня спасенье,
Иль для тебя погиб я.
Мать смотрит на него.
Да, погиб…
Колеблется одно мгновение.
Указывая на меня рукою,
Она сказала: «Что ты можешь сделать?
Защита
мне — отец. Мы вместе былиИ будем».
Старуха снова пытается встать.
Мать моя,
Не оставляй меня. Простри мне руки!..
Поверила! О, горе!..
В отчаяньи лица увидел я,
Что лжи ты веришь!.. Мать моя, и ты?..
В саду слышится голос Анджиции.
Голос Анджиции
Не знаю я тебя. Уйди, бродяга!
Не знаю, кто ты. Вон! Не то начну
Швырять каменьями иль пса цепного
Спущу я на тебя. Прочь! Вон отсюда!
Иль крикну, что ты вор.
Вон! Я тебя не знаю.
Ты ждешь, чтоб бросила в тебя я камень?
Из-за решетки видно, как женщина нагибается, чтобы поднять камень.
Донна Альдегрина
Идет… Ах, уведи меня отсюда.
Сын, поддержи меня: не в силах я
Держаться на ногах. Я не могу
Подняться с места, не могу идти.
Как быть мне? Поддержи меня, Тибальдо,
Тащи, неси меня
Отсюда к двери… Вот, идет она.
Тибальдо
Мать, то — судьба. Останься!
Приди в себя и будь
Свидетелем моей борьбы смертельной,
На жизнь и смерть. Будь мне судьею ты.
Нет более за мною никого.
Я одинок. Весь род мой
Исчез со всей своей слепою мощью.
И сильные, родившие меня,
Мне не помогут больше. Эти груды
Развалин не хотят меня расплющить:
Так я ничтожен перед их величьем.
Мать, даже ты уж не моя. Тобою
Два отрока враждебных рождены,
Твое двоится сердце. Будь судьею:
Не ошибешься ты.
Останься. Ты должна. Здесь будет суд,
Последний суд моей судьбы!
Анджиция захлопывает за собой железную калитку, и стук этот гулко отдается под сводами.
Анджиция
Тибальдо,
Ты слышал? Он был там!
Вернулся вновь сюда бродяга этот.
Ты знаешь? Этот заклинатель змей!
Ты слышал? Я в него швырнула камнем.
А если он осмелится вернуться,
Его придется вытурить метлой…
Не ты: ты еле дышишь.
За это мы с Бертрандо
Возьмемся, ты увидишь…
Ах, ах, синьора!.. Что с тобой, свекровь?
Ты испугалась?
Тибальдо
Выгоню тебя,
Как грязную свинью,
Поленом…
Анджиция
(оборачивается, рассвирепев)
А, ты снова начинаешь?