Томится душенька на зоне

— Да я откуда знаю?

— А я знаю… Он мне во всем признался… Твой человек ему наркоту привозил. Он его рядом с тобой видел…

— Да врет он все! — простонал Эдик.

— Не врет… Ты всегда и во всем врешь… И Скальцева по твоему заказу убили…

— Дед, ну кому ты веришь? Санька — наркоман! Да ему соврать что высморкаться…

— Высморкался ты, сынок, в мою душу…

— Не хочешь помочь, не надо! Так и скажи, не могу и не хочу!

— Да нет, могу… И хочу… У меня же никого, кроме тебя, нет. И кроме Софьи. Но ей недолго осталось. А ты еще долго жить будешь… Я не хочу, сынок, чтобы ты поганил эту землю. Я хочу, чтобы ты взялся за ум. Жениться тебе надо, чтобы семья была, дети…

— Договорились. Если поможешь мне, стану образцово-показательным внуком… Хочешь, даже на этой, на приживалке твоей женюсь!

Евгения почувствовала, как холодеют ее ноги. Все-таки разговор коснулся и ее.

— Нет, я не хочу, чтобы ты на ней женился, — сказал Анатолий Данилович. — И никогда не хотел… Так что не думай, что, женившись на ней, ты сделаешь мне одолжение… И не приживалка она. Женя работает у меня экономкой…

— Ну, я думал, тебе жаль девчонку. Думал, пристроить хочешь… А ты чего так разволновался, дед, может, сам на нее глаз положил? Или у вас уже давно это ? А ну признавайся! — весело, подзадоривающим тоном потребовал Эдик.

— Ты неисправим.

— Ты мне поможешь?

— Да… Но пообещай мне, что больше никаких фокусов.

— Клянусь! Только помоги!..

Евгения решила, что ей пора уносить ноги. И не просчиталась. Только она закрыла за собой дверь в своей комнате, как услышала шаги на лестнице.

Сначала уехал Эдик. А вслед за ним засобирался в дорогу и Анатолий Данилович.

— Буду завтра утром, — сказал он. — Или послезавтра…

Евгения вопросов ему не задавала. Она всего лишь служанка в его доме. К тому же она должна была вести себя так, будто не подозревала об очередном ЧП, случившемся в этой непростой семейке…

Глава 11

Катька радовалась со слезами на глазах. И Никита быстро догадался, что это не слезы счастья.

— Что случилось, сестренка? — спросил он, внимательно глядя ей в глаза.

Катька держалась недолго.

— Мишка загулял!.. — всхлипнув, расплакалась она.

— Ну, загулял и загулял! — махнув на нее рукой, сказал отец. — Все мужики гуляют!..

Заметив, как смотрит на него мать, поправился:

— Ну, есть, конечно, исключения. Но это редкость… И, вообще, сын вернулся. Считай, что из армии.

— Почему из армии? — удивленно посмотрел на него Никита.

— Потому что три года, как в Морфлоте. Ну, чуть больше…

— Сейчас и в Морфлоте два года служат.

— Да пусть хоть сто лет! Главное, что теперь в армию тебя не призовут…

— Ну, если с философической точки зрения, то да, считай, что из армии вернулся, — весело сказал Никита. И, немного подумав, добавил: — Только там условно-досрочного нет…

Сам он освободился раньше отмеренных ему пяти лет. Не сказать, что в зоне был примером для подражания. На производстве он работал неважно — по причине собственной лености, а также потому, что заказов на производство мебели было катастрофически мало. Зато сам он был нарасхват. И все из-за Секача, который прислал в зону маляву о его выдающихся, как он писал, способностях. И потянулись к нему зэки за моральной поддержкой, потом и сам смотрящий за всей зоной вызвал его к себе, чтобы он хоть как-то утешил его. Никита тогда чуть не попал.

Смотрящий уже девять лет пребывал в статусе положенца, раз десять мог короноваться, но всякий раз воровской сход прокатывал его кандидатуру. В конце концов он впал в депрессию, из которой его могла вывести только воровская корона, но никак не слово в утешение. Пришлось Никите изворачиваться, объяснять человеку, что не в криминале счастье. Договорился до того, что призвал вора всерьез заняться искусством. Вор неплохо рисовал, но только завзятый льстец мог назвать его картины шедеврами живописи. Никита посоветовал ему поработать в жанре абстракционизма… Он тогда радовался, что живым ушел от вора. А через полгода смотрящий освободился. Еще через какое-то время пришла малява от одного его авторитетного кореша, который потребовал от нового пахана ни много ни мало «поставить Никиту на понятия». Оказалось, что старый смотрящий настолько преуспел в искусстве, что смог продать несколько своих картин на лондонском аукционе. Никиту обвиняли в том, что своими заморочками он сбил вора с истинного пути. Хорошо, что новый пахан оказался с юмором и лишь посмеялся вместе с ним над превратностями воровской судьбы. Да и с начальником колонии он из-за Никиты ссориться не хотел. Потому что Никита успешно выводил из депрессии его самого. Кстати сказать, из запоев тоже…

И вот он дома. Встречай, пап-мам, непутевого сына… Настроение праздничное, но впереди сплошной туман. В университете его не восстановят, а без образования да еще с отметкой о судимости он никому не нужен. Впрочем, уж лучше быть никому не нужным на воле, чем незаменимым за колючей проволокой…

— Армия, тюрьма, какая разница? — отрадно улыбнулась мама. — Главное, что дома…

Раньше Никита и не думал, что ванна в обычной стандартной квартире может быть объектом страстно-бытовых мечтаний. Сколько раз в холодном бараке он представлял, как вернется домой, как погрузится в горячую воду, зароется носом в мыльную пену… И наконец его мечта сбылась.

Из ванной он вышел разморенный, распаренный, страшно довольный. Мама уже приготовила праздничный ужин, отец поставил и сервировал стол в гостиной. Никита не прочь был пропустить рюмку-другую водки под горячую домашнюю котлетку, но еще больше хотелось полежать на кровати, в тишине своей комнаты. Он не удержался от искушения, прилег. Все равно без него не начнут.

Он еще не закрыл глаза, но уже стал проваливаться в сон. И если бы не Катя, он точно бы заснул.

— Балдеешь? — печально улыбнулась она.

— Угу.

Сестра села на край кровати, взяла его за руку.

— Никита, я по тебе очень соскучилась.

— Я по тебе тоже.

— А Мишка по мне совсем не скучает, — сказала она и снова расплакалась, уткнувшись лбом в костяшки его пальцев.

— Ты сейчас где живешь, с ним или здесь?

— Здесь… Уже вторую неделю… Он почти каждый день звонит, хочет, чтобы я вернулась.

— Так в чем дело?

— Я же тебе русским языком говорила, что загулял он.

— И ты не можешь его простить.

— Нет… И что делать, не знаю.

— Он осознает свою вину?

— Да.

— Это хорошо. Значит, не все еще потеряно… Пойми, если мужчина изменяет женщине, то это не значит, что он ее не любит. Не все мужчины могут справиться с природой. А если могут, то не всегда…

— С какой природой?

— Джунгли зовут!.. Пойми, мужчины — дикие самцы по своей натуре. В любой первобытной стае мужчин всегда было меньше, чем женщин. Они охотились на мамонтов, их убивали саблезубые тигры… Короче, чтобы стая разрасталась, одному самцу приходилось оплодотворять по нескольку самок. Поэтому у них и выработался полигамный инстинкт… К тому же в бой их зовет не только природа, но и современная цивилизация. Ты посмотри, что в мире происходит, людей умирает больше, чем рождается. Белая раса поставлена на грань вымирания. Твой муж, конечно, цивилизацию не спасет, да он и не стремится к этому, но инстинкты своего требуют…

— Ты меня почти убедил, — кисло усмехнулась Катя.

— Я и не собирался тебя убеждать в том, что твой Миша прав. И я еще не закончил…

— Да, но ты будешь продолжать в том же духе. Полигамия, спасение мира от вырождения… Но ты действительно прав, цивилизацию он не спасет. Потому что от его любви никто не родится…

— Он что, бесплодный?

— Если бы… Ребенок у нас будет, я на третьем месяце…

Никита открыл было рот, чтобы поздравить сестру, но Катя прикрыла его ладошкой.