Топ-модель

Мы с Евгенией не верим, что это стартовый пистолет, и Максим признается, что боевой, но патронов нет.

– Как нет?
– возмущаемся мы с Евгенией.
– А если маньяк вооружен?

– Чем, - вопрошает Павлов, - женскими трусиками?

– Очень смешно, - хмурюсь я, потом понимаю, что глупо обижаться на тех, кто вынужден болтаться в механической бензиновой коробке вместо того, чтобы, находясь в плюшевом театральном партере, восторгаться премьерным спектаклем "Чисто английское убийство"

– Мария, прекрати, - реагирует на мои страдания Павлов.
– При чем тут ты? Не было бы тебя, была бы другая. И в данном случае: лучше ты...

– Почему?

– Потому, что есть мы...

– ... охотники на маньяка, - дополняет Женя, и я вижу её летящий на фоне ночи, заостренный кинжальный анфас, и понимаю, что самоуверенному "поклоннику" моей юной красоты будет совсем худо - после возможной нашей встречи жить ему вечным скопцом.

... Подмосковный городок встречал героев напряженным самолетным гулом и теплой ночкой, где тускнели огни мелкособственнических домиков, главной улицей имени, кажется, В.И. Ленина, застроенным саморазрушающимися жилыми башнями, и мазутно-навозным запахами провинциального местечка, в котором выращивают червивый королевский картофельный плод и над которым в неизведанное никуда улетают стремительные лайнеры.

Бездомные граждане мира на привокзальной площади указали нам путь к улице Коммунистической. Я готовилась к самым решительным действиям в доме № 24, однако, когда мы приблизились к этому адресу...

Нас встретило полуразрушенное, двухэтажное здание, похожее на заводское, и окруженное старым, из металлической, ржавой сетки забором.

Евгения выключила мотор, и мы посидели во временной тишине, насыщенной нехорошими предчувствиями. Потом Максим заметил, что нечто подобное он ожидал: рассчитывать на легковерного сексуального дурака слишком наивно.

– И что будем делать?
– спросила Евгения.

– Разберемся, - ответил Павлов.
– Мы с другом пойдем на разведку, а вы, девочки, посидите.

– С каким другом?
– удивились мы.

– С этим, - Максим продемонстрировал нам пистолет.

– Э, нет, - запротестовала Женя.
– Нам страшно одним. Да, Машенька?

Я пискнула, что страшно, аж жуть, и мы тоже пойдем в логово, чтобы защищать нашего товарища и его друга с тыла. Не надо меня защищать, нервничал Павлов. Надо, настаивала Евгения, зажимая в руке нож.

Короче говоря, после недолгих препирательств наша троица отправилась к зданию, хотя никаких признаков жизни там не наблюдалось. Но как не проверить? А вдруг там действительно тайное подвальное местечко, где маньяк пытает свои простодушные молодые жертвы, как это часто происходит в импортных дрянненьких фильмах?

Наша российская ночь была осветлена нашими же простенькими, как свечи, звездами, и глаза быстро привыкли к комфортным потемкам. Под ногами хрустело так, что я не могла не обратить внимания на валяющие предметы. Оказалось - кирпичи. Белые. Силикатные, уточнил Максим, специалист по всем житейским дисциплинам.

Ломая каблуки, мы медленно продвигались к темнеющему зданию, похожему, как сказал Павлов, именно на заводик по производству силикатного кирпича. Все происходящее казалось глупой усмешкой моей юной судьбы. И это вместо того, чтобы красиво дефилировать по освещенному подиуму в обуви от Гучи и в одежде от Версаче, я некрасиво тащусь по кирпичным завалам и шанс свернуть шею увеличивается с каждым шагом.

– Тсс, - говорит Максим, когда я сползаю с кирпичной горки, как с ледяной.

Мы прислушиваемся: тишина - гнетущая, но нарушаемая приближающимся воем с небес. Евгения предлагает пальнуть из ТТ - для острастки бродячих собак, котов и самолетов. Максим неоригинально заявляет, что самое опасное животное - это человек, и мы продолжаем свой путь.

Для меня он заканчивается у разбитого окна - осторожно заглядываю в него и... И чувствую: внутри меня вновь разрастается мохнато-волосяной ком страха, уничтожающий волю. У меня нет даже сил закричать. Такое впечатление, что горло тоже забита волосяным кляпом.

– Что с тобой, Маша?
– голос двоюродной сестры спасает от недостатка воздуха.

Усилием воли поднимаю руку и указываю на разбитое окно. Евгения тянется к нему:

– Что там такое?

– Висит, - слышу свой голос.

– Кто висит?

– Т-т-труп, - выдавливаю.

– Где труп? Какой труп? Маруся, ты бредишь?
– говорит Женя.
– Ничего не вижу. И никого.

– Висит труп там.

– Машка, - смеется моя сестра.
– Это ведро. Ты меня понимаешь: ведро. На крючке.

– Не может быть?
– не верю.

Пришлось поверить. Максим, узнав о моих страха, бесстрашно штурмует цитадель по производству силикатного кирпича, хрустя на всю округу.

Помятое и дырявое ведро, никому не нужное в его руках, как военный трофей.

Проклятье, говорю себе, Мария, возьми себя в руки, как Павлов ведро, в противном случае закончишь свои дни в казенном доме печали...

Между тем мужественный наш приятель продолжил прогулку по зданию, и скоро мы с Евгенией услышали его голос: сюда, девочки! Недовольно ворча, мы последовали на призыв "лазутчика".

Он находился в небольшой комнате, освещенной тусклой лампочкой, пылящейся наверху. Разбитые столы и стулья грудились в углу. На дальней стене висел производственный график, указывающий, сколько кирпичей выпущено за трудовой квартал. Видно, раньше здесь была заводская дирекция.

– И что здесь интересного?
– спросила Евгения.

– Смотрите, - указал на график, и я увидела поспешную неаккуратную надпись синим фломастером: "Маша, ходи без трусиков! Иначе...", а чуть ниже "наскально-детский" рисунок: две скрещенные косточки и череп.

– Во, придурок!
– сказала Евгения.

– Звонил он отсюда, - присел у стены Максим.
– Видишь, здесь телефонное гнездо...

– А зачем такие извращенные хитрости?
– недоумевала Женя.
– Лезть сюда, рисовать эту дрянь...

– Ты меня спрашиваешь?
– рассматривал следы Павлов.
– Если он крепко больной на голову... Местный, что ли?
– Рассуждал вслух.
– Если так, поймаем...

– Как?
– спросила на одном выдохе.

– Ну это секрет фирмы, - поднимался на ноги.
– Пошли, родные.

– Куда?

– К тем, кто бережет наш покой.

Мы не поняли Павлова - поняли позже, когда он попросил Евгению притормозить "Вольво" у отделения милиции, о чем утверждала неоновая вывеска. Представляю, какие чувства испытали внуковские товарищи милиционеры, когда к ним в полночь заявилась наша странная группа. С пистолетом и кухонным ножом.