Тор. Дитя Асгарда

Устав от внутреннего монолога, я прошла в спальню, переоделась в короткие мягкие шортики, топик с цветочным принтом и накинула теплую толстовку. Еще несколько минут ушло на расчесывание длинных непослушных волос. Бросив быстрый взгляд на отражение в зеркале, я присела на стул и включила кнопку на приборе. Маленький экран загорелся, а за ним еще пара лампочек, оповестив о том, что инструмент готов к использованию. Я осторожно прикоснулась к белоснежным клавишам электронного фортепьяно, сделав звук потише. Мои пальцы блуждали по клавиатуре, разнося отдельные, не связанные между собой звуки. Я решала, что сыграть. На пюпитре стояли ноты с детства знакомой композиции. Я заслушивалась ею, сидя прямо на земле и глядя на звезды, мерцавшие чистым светом. Неподалеку трещали сухие дрова в костре, а родители громко хохотали, иногда перебивая музыку в наушниках магнитофонного плеера. Я выпрямилась, расправив плечи, и взяла первый аккорд. Пространство тут же окрасилось волшебством спокойной мелодии. Это был ноктюрн ми-бемоль мажор польского композитора Фредерика Шопена. Нежные переливы тонули в пространстве комнаты, отражаясь от лавандовых стен, и возвращались обратно к фортепьяно. Я прикрыла глаза, наслаждаясь этими звуками, представляя, как сам автор исполнял это грандиозное произведение, что он чувствовал в этот момент и переживал. Под конец мелодии я совершенно расслабилась, поэтому требовательный стук в дверь меня не хило напугал. Я широко распахнула глаза, почувствовав, как сердце ухнуло вниз.

Кого принесло в такую мокрую ночь? Кроме Джессики и Майка никто не знает кода от парадной двери. Господи, пусть это будет не Майк, прошу тебя. Только не сейчас, когда нет папы, который способен выставить его на улицу. Я шумно выдохнула, стараясь унять дрожь в руках. Когда я подошла к двери и посмотрела в дверной глазок, она лишь усилилась. Кроме пьяного бойфренда, страстно желающего вернуть давно сгнившие отношения, может быть только Лео со свирепым взглядом. А он–то что здесь забыл? Может, что-то случилось с родителями? Я поспешила отрыть дверь.

Лео окинул меня быстрым взглядом. Его лицо немного изменилось от невероятного сердитого до немного испуганного, затем застыло в равнодушии. Я так и не поняла, чем вызвана такая перемена в эмоциях, но решила не заострять на этом внимание. Он переступил порог моей квартиры, а затем подобно деревянному солдатику, не совершая лишних движений, опустил коробку, которая с грохотом ударилась об деревянный пол. Лео еще раз посмотрел на меня, выходя обратно в коридор.

– И тебе добрый вечер, – сказала я, сдерживая улыбку. Выглядел он сейчас очень смешно. Особенно, его поступок. Удивительно, как Лео может сохранять такую потрясающую напускную хладнокровность, при условии, что внутри бушует пожар. По его изумрудным глазам видно, что у него есть много слов, хороших и плохих, которые он просто жаждет мне сказать.

– Что это такое? – поинтересовалась я, разглядывая уже осточертевшую мне коробку с зеленым бантом.

Лео начал спускаться по лестнице.

– Мне не нужны эти вещи, – придав своему голосу как можно больше уверенности, выпалила я.

Брюнет застыл на ступеньке, а затем медленно, очень медленно, развернулся и посмотрел на меня. От такого взгляда желудок сделал кульбит.

– Это очень дорогой подарок, я не могу его принять. К тому же мне некуда его надеть. Я не хожу по ресторанам, балам и прочим дорогим увеселительным мероприятиям, – пошла я на попятную.

Лео приподнял одну бровь.

– Мне плевать. Это подарок, – низким грудным голосом произнес он. По телу пробежались огромные мурашки.

– Подари ты мне конфеты, и я бы слова не сказала, но это выходит за рамки приличия, – указав на коробку с платьем, ответила я.

– У меня нет рамок приличия.

Я открыла и вновь закрыла рот, не зная, что сказать по этому поводу. Как можно убедить человека у которого нет рамок?

– Можешь выкинуть ее в мусорный бак, когда я уйду, но не смей приносить обратно, – пригрозил Лео, продолжив спускаться вниз. Его холодный баритон разлетелся по всем пролетам, превращаясь в эхо.

Я со злостью захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Невыносимый человек! Я зарычала, как взбешенный зверь.

Последующие две недели перед праздником всех святых прошли в напряженном темпе. Я едва поспевала справляться с навалившимися заданиями в университете, попутно пытаясь вытащить Старка из очередного запоя. Миллиардер начал прикладываться к спиртному с удвоенной силой и тройной охотой. Я не могла ничего сказать ему или возразить из-за нелепого контракта между нами. Мы по-прежнему являлись веселыми приятелями, которые время от времени встречаются и болтают о пустяках. Этим документом я связала себя по рукам и ногам. Приходилось смотреть, как Старк приканчивает одну рюмку за другой, ковыряясь в деталях для своего невероятного проекта.

Кроме проблем с алкоголизмом миллиардера и бесконечных верениц проверочных контрольных, меня затерроризировала Джессика своей проблемой выбора костюма на этот чертов праздник. Мы избегали все специализирующиеся на этой тематике магазины, но она так и не нашла ничего достойного. О костюме я подумала лишь вечером, накануне Хэллоуина, когда вышла из стеклянной башни. К этому времени уже не работала практически ни одна торговая точка. Магазин комиксов и попутных к ним товаров оказался единственным возможным вариантом. Погуляв между стеллажей с кучей газет, брошюр и дисков, я подошла к продавцу. У парня полезли глаза на лоб, когда он услышал мой вопрос. Я искала красный плащ и здоровенную кувалду. Справившись с удивлением, он в шутку предложил мне зайти в магазин инструментов, но затем, поняв серьезность намерений, все-таки помог выбрать то, что нужно.

Дома я наспех смастерила из старой шторы кроваво-алого цвета плащ и пришила на простую черную майку несколько серебряных щитков, сделанных из мусора, нашедшегося в кладовке. И я понятия не имела, что это было. Возможно, какой-то папин прибор со сверхчувствительным металлодетектором. Образ завершили кожаные джинсы и ботинки с клепками на боках. Бросив оценивающий взгляд в зеркало, я сочла свой наряд приемлемым. Распустив волосы, я смастерила маленький хвостик из нескольких прядок волос. К ночи ужасов готова.

Через двадцать минут в дверь постучалась Джессика.

– Угадай, кто я? – радостно воскликнула она и покрутилась на месте, расправив складки на ультракороткой красной юбке в тонкую черную полоску. Девушка надела парик практически белого цвета, смастерив два хвостика, и покрасила губы сочным блеском. Помимо юбки, которую можно смело именовать ремнем, поскольку прикрывала она только самые интимные места, Джесс надела белую рубашку без рукавов, повязав концы узлом, тем самым обнажив впалый живот. Девушка улыбалась в тридцать два зуба, комкая в руках серую легкую кофту.

– Шлюха с Пятой авеню? – предположила я.

Она цокнула.

– Присмотрись повнимательнее, – пробурчала недовольно Джесс и еще раз покрутилась вокруг своей оси.

– А теперь вижу. Прости, с Бродвея.

– Нет! Я – Бритни Спирс из ее первого клипа, – заключила подруга.

– Забавные мы все-таки девушки... дай нам лишь повод, и мы обязательно оденемся шлюхами.

– Сьюн! – обиделась Джессика.

– То есть, ты хочешь сказать, что все эти костюмы женщин-кошек, вампирш, медсестер с чулочками и декольте до пупка – это очень высококонцептуально? – спросила я, склонив голову набок.

Подруга оглядела меня с ног до головы.

– А ты кто? Что это за хрень? – недовольно проговорила она, продолжая скользить взглядом по моим кожаным штанам, тяжелым ботинкам, черной футболке с металлическими вставками и красному плащу, который подметал пол.

– Тор.

Идея вырядиться этим скандинавским персонажем пришла в голову, когда вспомнился недавний разговор со Старком про пришельцев и захват Нью-Йорка.

– А это еще кто?

– Скандинавский бог грома и молний, – ответила я, скрестив руки на груди. Почему никто не знает мифологию?