Торнсайдские хроники

– Раздевайся.

Он остался сидеть, развалившись в кресле, готовый внимательно наблюдать за этим зрелищем. Сжав зубы, я сбросила с себя плащ и стянула через голову платье.

– У тебя неплохая фигура, – заметил Рейвен, вставая с кресла и подходя ко мне поближе. – Грудь немного больше, чем я люблю, а бедра, наоборот, чуть поуже, но в целом ничего.

– Хочешь посильнее меня унизить? – прошипела я.

– Я еще даже не начинал. Ложись! Нет, не на кровать. На пол!

Сжав зубы почти до скрежета, я послушалась и легла на холодный пол. Рейвен быстро скинул с себя одежду.

– Приказ о помиловании, – напомнила я.

Граф задумчиво на меня посмотрел. Выражение лица у него было холодно-безразличное, будто все происходящее вообще мало его интересовало. И только кончики пальцев заметно дрожали.

– А я еще подумаю, – сказал Рейвен. – Вдруг мне понравится? В таком случае ты будешь приходить ко мне два раза в неделю или три, а они будут жить… до тех пор, пока ты будешь оставаться послушной.

Он протянул руку и извлек небольшой нож из рукава только что сброшенного халата. Склонился надо мной и принялся разрезать корсет. И когда острие кольнуло кожу, я поняла, что моему терпению пришел конец. Видит бог, я была готова принести эту жертву. Если бы он просто повалил меня и взял силой, я сжала бы зубы, зажмурила глаза и стерпела. А теперь все. И даже не важно, каковы будут последствия.

Схватив его за руку, я нажала на нужную точку. Плоды интервью с одним из восточных лекарей. Выучить все известные ему точки было бы невозможно, но парочку я запомнила хорошо. И надавила, как полагается. Рейвен вскрикнул от болевого шока и выронил из пальцев нож, который я, в свою очередь, моментально перехватила и, сев на корточки, приставила к горлу графа, заставив его передвинуться в сторону и прислониться спиной к кровати.

– Ваше сиятельство! Все в порядке? – послышался голос телохранителя из-за двери.

– Его сиятельство приказывает выпустить на свободу двух заключенных, Терезу Мэй и Роуз Паркер, – громко сказала я. – Верно, ваше сиятельство?

Я надавила ножом Рейвену на горло, мысленно вознося молитву о том, чтобы не оказалось, что прижимаю клинок к шее тупой стороной. Судя по тонкой красной полоске, проступившей у него на коже, не оказалось.

– Да, – хриплым голосом подтвердил граф.

– Будет исполнено.

– И не смейте нам мешать! – добавила я. – У нас начинается самое интересное.

Убедившись в том, что это повеление будет исполнено, я заглянула Рейвену в глаза. Я не увидела в них паники, но напряженность определенно была. Пожалуй, был и страх. И удивление. Должно быть, он испытывал бы немалое удовольствие, если бы находился сейчас на моем месте. Мне же происходящее удовольствия не доставляло. Я предпочла бы сейчас быть за сотню миль отсюда. Но определенное моральное удовлетворение эта, пускай кратковременная, смена ролей все-таки принесла.

– Что ты собираешься делать? – тихо спросил Рейвен.

– А я подумаю, – мстительно ответила я. – Для начала подожду, чтобы дать твоим людям время выполнить приказ. А там поглядим. Может быть, перережу тебе горло. А может быть, – мой взгляд скользнул существенно ниже, – всего лишь позабочусь о том, чтобы ты больше не мог докучать ни одной женщине. Причем эта идея мне нравится больше всего. Символично и, главное, заслуженно.

Граф не показал, что испугался, однако я видела, как напряглись его мышцы.

– Сиди и не дергайся! – на всякий случай предупредила я.

А сама принялась лихорадочно думать. Что же дальше? По всему выходило, что ничего. Даже если сейчас я перережу ему горло – скажем откровенно, не слишком привлекательная перспектива, учитывая, что я никогда в своей жизни не убивала, – уйти отсюда мне никто не даст. За убийство хозяина расправа будет жестокой; хорошо если сразу повесят, предварительно не проведя через пыточную. Попытаться уйти вместе с Рейвеном, угрожая ему ножом? Не выйдет. У меня пока еще нет мании величия, я умею адекватно оценивать свои возможности. Во-первых, он существенно выше меня ростом, во-вторых, сильнее, так что долго вести его, продолжая удерживать нож у горла, я не смогу. Он очень быстро найдет способ извернуться и перехватить мою руку. Связать его и оставить здесь, а самой уйти как ни в чем не бывало? Да не получится! Как я буду его связывать, одновременно одной рукой удерживая у горла нож? Он двадцать раз успеет меня остановить…

Наверное, какой-нибудь герой эпического романа сумел бы на моем месте придумать неожиданный, дерзкий и хитроумный выход из положения. Но мне ничего подобного в голову не приходило. Я знала только одно: надо немного потянуть время. Во всяком случае, так я добьюсь, чтобы главная цель моего прихода сюда была достигнута. А заодно буду знать, что хотя бы ненадолго одержала над этим негодяем верх. Более того, скорее всего, мне удастся на время отбить у него всякую охоту к любовным утехам. А в остальном – будь что будет.

– Ну что, будем оставлять тебя евнухом? – снова обратилась я к Рейвену. – Ты хоть успел обзавестись каким-нибудь бастардом, чтобы было кому передать по наследству титул?

– Не осмелишься, – процедил он.

– Раньше бы не осмелилась, – согласилась я. – А сейчас ты не оставил мне выбора. Какого дьявола ты ко мне прицепился? Ну отказала женщина – подумаешь, страшное дело. Нашел бы себе другую или даже несколько. Но нет, в тебе заговорило самолюбие. Или не только? Тебе ведь нравится ломать женщин, верно? И физически, и эмоционально? И я даже догадываюсь, с чего это началось.

– И с чего же? – зло посмотрел на меня он.

– Эмма Стрейт, любовница твоего отца. – По одной только ненависти, на мгновение перекосившей его лицо, я поняла, что попала в цель. – Ты говорил о ней не иначе как о шлюхе.

– Она и была шлюхой, – процедил Рейвен.

– Ничего подобного, – уверенно возразила я. – Я навела справки. Она была совершенно нормальной женщиной, в меру скромной и вполне целомудренной, если не считать того, что много лет жила с твоим отцом в роли любовницы. Но ведь это твоя вина, верно? Ты был настолько яростно настроен против нее, что твой отец, опасавшийся окончательно тебя потерять, так и не решился ни жениться на ней, ни завести от нее детей. И все же он был человеком с характером и потому окончательно у тебя на поводу не пошел. Из дома ее не выгнал и все эти годы жил с ней как с женой. Ты не был готов с этим смириться, устраивал скандалы, строил козни, и в конце концов граф отправил тебя в школу при Тилльском монастыре – заведение, кстати сказать, чрезвычайно престижное, – чтобы на время разрядить обстановку. Он надеялся, что ты станешь старше и все наладится само собой. Но он оказался не прав. По мере того как ты взрослел, ненависть усиливалась. Уж не знаю, может, она и правда слишком многое прибрала к рукам. Хотя сомневаюсь, учитывая, что графиней она так и не стала. В любом случае, повзрослев, ты не примирился с отцом, а переехал в Кемптон, но регулярно возвращался в Торнсайд, дабы убедиться, что никто не посягает на твое наследство. А когда граф умер, Эмма осталась ни с чем. Не только материально. Не имея никакого официального статуса, она оказалась без поддержки. И ты этим воспользовался, решив отыграться за долгие годы, в течение которых, с твоей точки зрения, она тебя притесняла. Вскоре после смерти твоего отца Эмма Стрейт исчезла, и даже тела ее не нашли. Возможно, ее останки до сих пор лежат где-нибудь здесь, под замком, в одном из этих многочисленных тоннелей. Я права?

– Ты невероятно догадлива.

– Такая профессия. Газетчик должен уметь читать между строк. Предполагаю, что своеобразные склонности у тебя были и раньше, но ты до определенной степени держал себя в узде. Впрочем, не сомневаюсь, что жители Кемптона могли бы порассказать немало интересного. Но эти слухи были не настолько шокирующими, чтобы докатиться до Торнсайда. А вот после того как ты разделался с Эммой, видимо, вошел во вкус. И остановиться уже не пожелал. Тем более зачем? Ты ведь стал графом, а граф может себе позволить многое.