Торнсайдские хроники

– Ну?

– Они у него в тюрьме. Он грозится их казнить через три дня, если за это время я к нему не приду.

Кентон выругался. Очень мудрено, я бы даже сказала, высокопрофессионально.

– Это часть вашего аристократического образования? – уважительно присвистнула я.

– Угадала. Гувернеры дают нам домашние задания – составлять новые грамматически правильные выражения.

– Вот теперь я готова поверить, что домашнее дворянское образование гораздо лучше академического. Нам на филологическом таких домашних заданий не давали, так что фактически мы вышли оттуда неучами. А ведь это гораздо интереснее иностранных языков. И полезнее. Меня, например, всегда поражал и одновременно восхищал тот факт, что слова с одним и тем же корнем могут означать как «очень хорошо», так и «очень плохо», в зависимости от используемых суффиксов и приставок…

– А если это пустая угроза?

– Не думаю. Что ему стоит казнить еще двух женщин? Они не дворянки, так что резонанса на всю страну не будет.

– Все равно я тебя не пущу.

– Кентон, это самые близкие мне люди. Одна из них беременна, ты понимаешь? Беременна! И так неизвестно, как отразится на ней вся эта история. А если дело дойдет до казни, он убьет не двоих, а троих. Нельзя отдавать их ему на растерзание.

– А тебя, значит, можно?

– При всем уважении, это разные вещи. Их он убьет, а меня – нет. Не скрою, это будет крайне неприятно, но это не смерть.

– Некоторые женщины считают, что это хуже.

– Ошибаются. Впрочем, в любом случае скоро я смогу сказать наверняка. Послушай, в конце-то концов, я же не девственница. У меня были мужчины, и не все они – по такой уж огромной любви. Так что ничего от меня не убудет. Сожму зубы и перетерплю. Зато после этого он наконец-то отвяжется от меня раз и навсегда. – Ноги затекли, и я поменяла положение, на этот раз обхватив руками колени. И продолжила смотреть в сторону, стараясь не встречаться с Кентоном взглядом. – Если после этого ты больше не захочешь иметь со мной дела, я отлично пойму.

– Нельзя ли с этого места поподробнее?

– Нельзя, – огрызнулась я. – Я все понимаю – и точка. Мне бы тоже не хотелось иметь дело с вещью, которой предварительно воспользовался Рейвен.

Мне показалось, что сейчас он меня ударит.

– Сама не видишь, что происходит? – заорал Кентон. – Ты презираешь себя уже сейчас, только за то, что собираешься к нему пойти. Что же будет потом?

Я передернула плечами.

– Переживу.

– Хотя бы остынь и подожди еще пару дней.

– Поздно. Я уже пообещала, что приду сегодня.

Да и потом, к чему продлевать агонию?

– И кто тянул тебя за язык?!

– Послушай, это бессмысленный разговор, – устало сказала я. – К тому же уже темнеет. Мне пора.

– Ага, так я тебя и отпустил, – фыркнул Кентон.

– Извини, конечно, думаю, ты догадываешься, что я совсем неплохо к тебе отношусь, но в данном случае тебя никто не спрашивает.

– Надеюсь, и ты в таком случае не обидишься, если я скажу, что твое мнение по этому вопросу меня тоже мало интересует.

– И что теперь? Привяжешь меня к кровати?

– Если понадобится, даже не задумываясь.

– И чем ты тогда лучше Рейвена? – вскинулась я.

– Считай, что не лучше, – пожал плечами он. – Вопрос с крыльями мы, кажется, уже обсуждали. Давай сперва проверим, есть ли у твоей идеи с кроватью альтернативы.

– Например?

– Ты можешь заключить с Рейвеном сделку: он отказывается от тебя и отпускает твоих подруг, а ты даешь ему возможность получить то, что ему нужнее.

– Не сочти за нескромность, но что же, по-твоему, ему нужно настолько сильно?

– Я.

– Шутки про мужеложство можно пропустить? – спросила я, сердито прищурившись.

– Желательно.

– За кого ты меня принимаешь? Тебя Рейвен точно убьет!

– Это уже моя проблема.

– Ну, меня такой вариант не устраивает.

– Не хочешь сотрудничать, значит, я пойду к нему сам!

– Молодец, давай иди. То-то он порадуется: получит и тебя, и меня!

– Хочешь предложить какой-нибудь другой выход?

– Да нет никакого выхода, – вздохнула я. – Существует только один человек, который может приструнить Рейвена. Это король. Только вот он, как это ни странно, не горит желанием поспешить мне на помощь. Очень, кстати сказать, неблагородно с его стороны: ведь я даже собиралась взять у него интервью! Но если когда-нибудь тебе удастся убедить его поотрывать руки этому мерзавцу, моей благодарности не будет границ. В любом случае сейчас об этом бессмысленно даже говорить. Король в Фолкрейде, это в двух днях пути отсюда, так что, даже если бы ты отправился прямо сейчас и даже если бы Рауль согласился тебя выслушать, сколько на это потребуется времени? Неделя? Ну, пять дней, если окажется, что королю совсем уж больше нечем заняться, кроме как решать проблемы торнсайдской прессы. В любом случае будет уже поздно. У меня никак не больше двух дней.

– Ладно, во всяком случае, два часа у тебя есть? – мрачно спросил Кентон, поднимаясь с кровати.

– Два часа, наверное, ничего не меняют, а что?

– Я хочу, чтобы ты меня дождалась. У меня есть одно срочное дело, которое нельзя отменить. Я скоро вернусь, и тогда мы еще раз все обсудим. Хорошо?

Я пожала плечами. Оттягивать экзекуцию не хотелось, но и торопиться на нее – тоже.

– Не знаю, что еще тут можно обсуждать, но, если хочешь, я подожду.

– Вот и отлично.

Он уже натягивал на ноги сапоги, по-прежнему оставаясь обнаженным выше пояса. Я не без сожаления проследила взглядом за тем, как он облачился в извлеченную из шкафа рубашку, а затем совсем уж целомудренно накинул простую куртку из светло-коричневой кожи. Колет, будучи одеждой знати, привлекал бы к себе в этой части города ненужное внимание.

– Я скоро вернусь, – повторил напоследок Кентон и, бросив на меня прощальный взгляд, вышел за дверь.

А потом я услышала, как провернулся ключ в замке.

– Эй, что за шутки?! – крикнула я, подскочив к двери.

– Прости, Абигайль. – С той стороны голос Кентона звучал приглушенно. – Ты никуда не пойдешь.

– Выпусти меня немедленно! Тоже мне, тюремщик-самоучка!

– Рейвен поставил перед тобой слишком жестокий выбор, – проговорил он, игнорируя мои восклицания. – Какое бы решение ты ни приняла, потом будешь раскаиваться. Поэтому я принимаю решение за тебя. Ты остаешься здесь. Возможно, потом ты возненавидишь меня за последствия. Но это лучше, чем если ты возненавидишь саму себя.

– Ты слишком много на себя берешь, – сказала я безо всякой злости, прислоняясь плечом к двери.

– Возможно, но мне не привыкать. Прости, но я действительно должен идти. Да, и чтобы сэкономить тебе силы. Не пытайся кричать. Здесь этим никого не удивишь. В этих краях люди предпочитают ни во что не вмешиваться. Так что на помощь все равно никто не придет. Выбраться через окно тоже не получится. Третий этаж, гладкая стена, ты просто-напросто разобьешься. Впрочем, нет, не разобьешься: ставни в любом случае заклинило намертво. Так что просто посиди и по возможности спокойно дождись моего возвращения. Если хочешь, можешь составить список страшных кар, которым подвергнешь меня, когда я приду. Кажется, я готов буду простить тебе даже интервью.