Тоскуя по ней

— Уиллоу… — Киан убрал руки, обнимавшие ее, и откинул волосы назад, убирая выбившиеся пряди с ее лица. Его большие пальцы вытерли последние слезы. — Есть место, куда я хочу сводить тебя. Место, куда я никогда никого больше не приводил.

Двадцать девять ?

Хотя поездка на машине была тихой, Уиллоу находила в ней утешение и радовалась передышке от шума и толпы в ночном клубе и на оживленном бульваре. Она устала, как физически, так и эмоционально, и было приятно оказаться вдали от всего этого, посидеть и отдохнуть, имея возможность услышать свои собственные мысли.

Но было нечто гораздо большее.

Молчание между ней и Кианом, пока он вел машину, было теплым, естественным и каким угодно, только не пустым. Все сказанные ими слова, все эмоции, которые они разделили, эхом отдавались в воздухе, не будучи озвученными. На это короткое время их язык был языком прикосновений и взглядов — его рука на ее бедре, твердая и собственническая, но нежная; взгляды, столь же многозначительные, сколь и краткие; легкий изгиб губ в выражении удовлетворения.

Эти маленькие жесты передавали все, что они с Кианом могли бы сказать друг другу.

Мягкая улыбка появилась на ее губах. Уиллоу была влюблена в мужчину, который отвечал ей такой же любовью, если не большей.

По мере того, как двигались все дальше в сердце Мемори, Ее глаза блуждали, привлеченные всеми этими огнями и все более высокими зданиями. Она не часто бывала в центре города, особенно ночью, и не могла даже предположить, куда они направлялись.

Наконец, Киан свернул в гараж в основании высокого здания. Он следовал по стрелкам вверх, уровень за уровнем, пока они не достигли зоны с большими зарезервированными парковочными местами. Он остановился на одном из них, прямо перед рядом лифтов.

Они вышли из машины, и он, обняв Уиллоу за плечи, повел ее к единственному лифту в конце короткого холла. На нем была надпись Частный. Он вставил ключ под клавиатуру на стене, повернул его, а затем ввел PIN-код. Двери лифта бесшумно открылись, и они с Уиллоу вошли внутрь.

На внутренней панели управления было только два варианта — Гараж и Пентхаус. Киан нажал на последний.

Трепет в животе Уиллоу был вызван не только движением лифта вверх. Он… он ведет ее к себе домой? Это происходит на самом деле?

Ее беспокойные пальцы играли с тканью юбки. Уиллоу сжала губы, едва удерживаясь от того, чтобы не начать подпрыгивать от волнения.

Киан усмехнулся. Насыщенный, страстный звук проник прямо в ее центр.

— Возбуждена?

Она подняла на него глаза.

— Нервничаю.

Его лицо смягчилось, и легкая, едва уловимая тень недовольства коснулась его губ.

— Почему ты нервничаешь?

— Это твой дом.

Он задумчиво хмыкнул.

— Моя резиденция. Место, где я провожу время. Но дом… это слово не совсем подходит.

Брови Уиллоу нахмурились.

— Почему?

— Дом. Разве это слово не подразумевает большего? Чувство комфорта, сопричастности? Жизни? — он усмехнулся. — Я существовал здесь. Но только в последний месяц я вообще жил.

Я провел четыреста лет, поглощая радость всех окружающих, как… гребаный вуайерист. Несмотря на то, со сколькими людьми я был, я ни разу не чувствовал себя частью чего-либо. Я всегда был вне. Я всегда был… одинок.

Ее сердце сжалось из-за него. Быть живым так долго, просто существуя?

Лифт объявил об остановке мягким звоном. Уиллоу повернулась вперед и сделала глубокий вдох.

Пентхаус. Долбаный пентхаус. Она понятия не имела, чего ожидать, особенно от места, принадлежащего четырехсотлетнему инкубу.

Двери плавно открылись.

Пространство перед ней было обширным и открытым, хотя из-за цветов оно казалось меньше. Крошечные тусклые лампочки на потолке создавали свечение, более подходящее для выставочного зала, чем для дома. Серый деревянный пол был выложен наклонными планками, образующими чередующиеся узоры в виде стрел, а стены представляли собой сочетание современной серой кирпичной кладки и черных деревянных панелей с легким намеком на викторианский стиль.

Киан вывел ее из лифта. Впереди были длинные черные диваны, стоящие на черном ковре, приставные тумбы и журнальный столик в черных, серебряных и прозрачных тонах из полированного стекла, а также длинный камин, заключенный в стекло, с замысловатой кирпичной кладкой у основания. На стене напротив большого дивана был установлен огромный телевизор. Каждая подушка выглядела идеально уложенной, каждая мелочь лежала точно на своем месте. Даже подставки для стаканов были аккуратно сложены, словно их никогда не использовали.

У одной стены стоял огромный черный книжный шкаф, до краев заполненный книгами, в другом углу — черное пианино, а рядом на подставке — скрипка.

Теперь она прекрасно понимала, что он имел в виду. Хотя это место было стильно обставлено, здесь темно и холодно. В нем нет жизни. Не было ни фотографий, ни безделушек, ни предметов коллекционирования, сувениров или произведений искусства, которые говорили бы о Киане, его характере или жизни.

— Минутку, — Киан протянул руку в сторону и коснулся панели управления на стене.

Камин вспыхнул с новой силой, сразу добавив тепла в комнату, и занавески вдоль двух стен раздвинулись.

У нее перехватило дыхание. Окна от пола до потолка выходили на город.

— Добро пожаловать в то место, где я иногда сплю, Уиллоу.

Уиллоу подошла к окнам. Просторная терраса окружала квартиру снаружи. За ней были огни города, ночное небо и звезды. Вид с обзорной точки на холме, куда он ее водил, был ошеломляющим, но вид прямо здесь, в центре города… был волшебством иного рода.

— Это прекрасно, — сказала она.

Она почувствовала, как он подошел к ней сзади, и на стекле появилось его отражение, бледное лицо прямо над ее плечом. Его голубые глаза сверкали, как самые яркие звезды на фоне ночного неба. Ее взгляд пробежался по его заострившимся чертам лица, от подбородка к четко очерченным губам с пирсингом, затем к темным выразительным бровям и выше, к кончикам его рогов.

Действительно прекрасно.

— Когда ты здесь, это так, — сказал он. — Ты делаешь это видом, которым стоит любоваться.