Тот, кто убил лань

"Только осторожней, друзья!.."

"Не помните ни одного листочка!.."

"Не запачкайте!.."

"Не уроните!.."

Из толпы раздался возглас: "Красивая книга! Хорошо бы узнать, что в ней написано!"

"И мы хотим узнать! И мы! — закричали другие. — Что рассказано в этой книге?"

Тейб обратился к Шараху: "Ты можешь прочитать нам хоть несколько слов?"

"Могу!" — задорно ответил мальчик.

"Прочитай, дад!"

"Да, да! Хоть несколько слов!"

Мальчик приосанился. Гордясь тем, что приобрел значение в глазах взрослых мужчин и стариков, он с важностью повторил: "Могу! Всю книгу могу прочесть! Дайте ее мне!"

Гул одобрения пронесся в толпе. Еще бы! Никто из этих людей, окружавших мальчугана, не умел ни читать, ни писать. И только он один среди них был грамотным, только он — Шарах — сын убитого Арыша Камлата.

"Верните ему книгу!" — крикнул кто-то.

"Он прочтет нам напечатанные слова!"

"На нашем языке!"

И книга на ладонях людей поплыла к нему обратно. Шоудыд подхватил мальчика и поставил на пень, чтобы он был виден всем.

"Ап-суа ан-бан — абхазский букварь...", — громко и внятно вначале прочел по слогам Шарах.

"Дальше, дальше читай!" — послышались голоса.

"Раскрой книгу и читай дальше!"

И Шарах, листая букварь, прочел, букву за буквой, всю абхазскую азбуку, а затем перешел к словам. Его слушали в напряженной тишине; давно знакомые, родные слова сейчас зазвучали по-новому, словно завораживая людей.

Когда он остановился, какой-то старик взволнованно воскликнул:

"Правду говорят: "Чего только не увидели бы на земле люди, если б не умирали..." — И, протиснувшись сквозь толпу к мальчику, спросил: "Кто написал эту книгу? Ты знаешь, дад?"

"Знаю, — сказал мальчик. — Один урус. Он генерал".

"Урус? Генерал?" — удивился Шоудыд.

"Сказки рассказываешь, дад!" — недоверчиво крикнул пожилой крестьянин.

"Не сказки! — загорячился мальчик. — Я сам видел этого генерала!"

"Ты? Своими глазами?"

"Да, да!"

"Где?"

"В окумской школе — до того, как ее сожгли... Он стоял так близко от меня, что я мог бы дотронуться до его золотых пуговиц!"

"Генерал? Урус?"

"Говорю вам — урус!" — И мальчик, боясь, что снова перебьют, затараторил скороговоркой: "Он долго разговаривал с нами на нашем языке, как самый настоящий абхаз, он все знает, он воевал с турками, чтобы прогнать их с нашей земли и построить для детей школы. Вот он какой!"

"Подумать только, урус! — восклицали изумленные люди. — Значит, он настоящий афырхаца. Удивительно!"

Здесь Шхангерий Бжаниа снова прервал свой рассказ и, раскурив трубку, спросил меня:

— Ты, наверно, много знаешь об этом русском генерале?

Но я должен был разочаровать его. К сожалению, я слишком мало знал о человеке, к которому должен питать великую благодарность каждый абхаз. Знал только, что в народе он известен под именем генерала Бартоломея. Он был участником одной из русско-турецких войн, представителем, русской военной прогрессивной интеллигенции, близким, очевидно, по своему образу мыслей к декабристам. Несомненно, это был одаренный лингвист, подлинный ученый-энтузиаст.

— Немного же ты знаешь об этом русском генерале, — усмехнулся Шхангерий Бжаниа. — Мальчик Шарах знал больше!

В его тоне прозвучала смутившая меня укоризна. Старик наблюдал за мной.

— Ну, а что ты знаешь о "последнем убыхе"?

Этот вопрос вновь озадачил меня. Я знал, что убыхи — одно из абхазских племен, говорившее на особом наречии, зачастую непонятном другим родственным племенам. Мне было также известно, что в XIX веке убыхи были поголовно выселены в Турцию и вымирали в жестокой нужде на чужбине. Но я решительно ничего не знал о "последнем убыхе".

— Так с него-то и началось самое важное в тот памятный день! — воскликнул Шхангерий. — После того как мы услышали о генерале-урусе, всем не терпелось узнать, о чем же он разговаривал с детьми в школе. На маленького Шараха, как из мешка, посыпались вопросы взбудораженных людей, и он, как умел, рассказал то, что запомнил. Оказывается, этот генерал, составляя для нас букварь, побывал среди всех наших племен, в селах, подолгу разговаривал с жителями и что-то записывал на бумаге. Но он не мог найти ни одной живой души из племени убыхов. Не в Турцию же ему было ехать за ними! И вот он случайно узнал, что где-то в горах доживает свои дни один-единственный убых. Это был уже немолодой, больной человек, изрешеченный пулями в схватках с княжескими насильниками, достойный сын Апсны. К тому же природа наделила его мудростью и даром красивой речи. Когда генерал разыскал его и спросил, почему из всего племени он одни решил остаться в Абхазии, убых ответил ему стихами. А генерал записал эти стихи, напечатал в букваре на отдельном, самом последнем листке...

"Так прочти нам эти стихи!" — пристал к мальчику Тейб.

"Да, да! Что ответил генералу этот достойный убых?" — заволновался и Шоудыд.

"Читай! Читай же! — неслось отовсюду. — Почему не питаешь?"

"Потому, что вы все время перебиваете меня", — ответил мальчик.

"Не упрямься! Слушайся взрослых!" — прикрикнул на него старый опекун.

И в тишине снова зазвучал звонкий детский голос.

— Я не помню сейчас всех этих стихов, хотя они были короткими, — продолжал Шхангерий Бжаниа. — Но всем нам показалось, что мальчик не говорит, а поет... "Апсны! Апсны! — прочувствованно читал он. — Не выдумаешь сказки прекраснее, чем ты наяву. Родная моя страна! Никто никогда не заставит меня расстаться с тобою! Лучше гибель на твоей душистой, благодатной земле, но только не позорное изгнание. Чужбина — страшнее смерти!.."

Помнится, Шараха прервали рыдания одной из женщин. Вслед за ней разразились слезами многие другие женщины, захныкали дети. А затем... затем я увидел то, чего не видел за всю мою долгую жизнь н, знаю, не увижу никогда больше: глаза увлажнились у мужчин... И у Тейба, и у Шоудыда, и у старого опекуна Шараха... Можешь ли ты этому поверить?! Слезы на глазах у абхаза!..

В это время к толпе подошел князь Алыбей.

"Ну, чего вы замешкались?! — Он едва сдерживал злость. — До каких пор вас будут ожидать фелюги? Что там лопочет этот мальчишка?"

"Он читает нам книгу на нашем родном языке", — ответил Адлей Шьааб из села Члоу.

"Хм! — усмехнулся князь. — Нашли время! Он дочитает ее вам в Турции".

"Пусть дочитает здесь!" — проговорил Шьааб.

"Нет, нет! — скривился князь. — Сейчас не до забав! Торопитесь! Время не ждет".

"Подождет! — твердо сказал Шьааб и добавил: — Ты сказал "забава", князь? Первая абхазская книга? А для нас она — великая радость. Почему же ты не хочешь разделить с нами эту радость? Разве ты не абхаз?"

"Как ты смеешь?! — вспыхнул Алыбей. — Послушай, Адлей Шьааб, я всегда принимал тебя за достойного, умного человека. Подай же пример неразумным, ступай к фелюгам, и тогда все последуют за тобой".

Но Шьааб не двинулся с места: "Пусть сначала мальчик прочтет нам все до конца!"

"Не позволю!" — прогремел князь и шагнул к Шараху, чтобы вырвать книгу у него из рук. Но тотчас Тейб, Шоудыд и другие мужчины заслонили мальчика, и князь увидел перед собой грозные лица.

"Так и быть, — процедил он сквозь зубы. — Уж если вы так этого хотите, пусть читает. Только поживей, щенок!" — прикрикнул он на Шараха.