Тот случай между Илаем и Гвен

Парни смотрели на меня.

— С вопросами покончено? — спросил я.

— Твой любимый фильм? — с непроницаемым лицом спросил Малик.

— Ребята, вы серьезно? — нахмурилась Гвиневра.

— Вынуждена согласиться, это слабый вопрос, — заулыбалась мама.

— «Одиннадцать друзей Оушена».

— У меня тоже! — улыбнулась Гвиневра.

— Стой, — Рой поднял руку, — какая версия? 1960 года или 2001?

— 2001.

Даже не предполагал, что существует ранняя версия этого фильма.

Все, включая Гвиневру, недовольно заворчали. Ее мама покачала головой.

— Не может же он быть идеальным!

 Гвиневра попыталась защитить меня, но лишь нахмурилась.

— Илай, серьезно, Клуни, а не Синатра?

— Вообще-то, я не предполагал, что существует более ранний фильм, — ответил я ей честно, чем спровоцировал еще несколько вздохов.

Малик обрадовался.

— Никто теперь не считает мой вопрос слабым, а?

— А знаете ли вы, что Илай владеет черным двухместным кабриолетом «Астон Мартин» DB5 1965 года? — попыталась спасти положение Гвен.

Ребята перевели удивленные взгляды на меня.

— Не может быть!

— У меня есть фотография! — счастливым голосом пропела Гвен, вынимая свой телефон.

— Никаких телефонов за ужином! — отрезала ее мама.

— Но это же «Астон Мартин» 1965 года, — Малик умоляюще обратился к женщине.

— Миссис По, это машина Джеймса Бонда! — добавил Джереми.

— Никаких телефонов за столом! — мама была непреклонна.

— Конечно, мэм, — согласились оба.

Я хохотнул.

Большую часть времени Гвиневра развлекала их городскими историями, начиная от танцоров в подземке и заканчивая местными музыкантами; потом перешла к росписи, которую сделала в больнице и даже о ее несостоявшейся пробежке в парке. Я заметил, что она жестикулировала во время разговора, как будто хотела изобразить картину историй в воздухе. Время от времени она наклоняла голову и улыбалась мне, а затем вновь переносила свое внимание на окружавших ее мужчин. Когда она поднялась, чтобы помочь убрать со стола своей матери, я тоже встал, забирая тарелки у нее из рук.

— Давай помогу, а ты пока дорасскажи свою историю. — Я последовал за ее матерью.

— Должен признаться, городской пижон довольно скучный.

— Малик, будешь так говорить, пожалеешь! Обещаю! — пригрозила Гвиневра.

— Я теперь офицер полиции, Гвен, и не боюсь тебя…

— А еще разок наполнить твой грузовичок пауками будет противозаконно?

Я оглянулся, поставив тарелки в раковину. Она и остальные умирали со смеху, глядя на выражение его лица, передернутое ужасом.

— А недостаточно ли мы стары для таких розыгрышей?

— Сказал мужчина, который не боится, — пробубнил Рой, попивая воду.

— Они как великовозрастные дети, не правда ли? — прошептала мама, качая головой.

— Не все ли мы вновь превращаемся в великовозрастных детей в окружении собственных братьев и сестер? — заметил я, ополаскивая тарелки.

— То есть они не заставляют тебя нервничать? — Ее брови приподнялись в удивлении.

— Совсем нет. — Они, наконец, возобновили разговор. Мои глаза переместились на ее отца, внимательно слушавшего свою дочь.

— Спасибо, Илай, за помощь. Возвращайся к столу.

— Вы уверены?

— Да. Впрочем, как только ты займешь свое место за столом, Гвиневра придет сюда, а мужчины отправятся на озеро подышать свежим воздухом. Удачи! — Она подмигнула мне.

Я хотел спросить, на чьей она стороне, но предпочел подождать и самостоятельно понять это.

Действительно, как только я вернулся за стол, Гвиневра поднялась, чтобы помочь матери.

— Жарко, — заметил Джереми, как по команде

— Не выйти ли нам на свежий воздух? — подхватил я.

Все трое посмотрели на меня сверху вниз, потом перевели взгляды на Масоа, который встал и, повернувшись к жене, сказал:

— Дорогая, мы выйдем на воздух.

— Уже? Ну, хорошо! Мы присоединимся к вам позже, — произнесла она, изображая искреннее удивление.

Ага! Вот кого я должен остерегаться! Ее мать! Все будет хорошо, мэм!

Гвиневра внимательно посмотрела на меня.

Я постарался взглядом сообщить ей, чтобы она не волновалась. Подхватив плащ, я вышел вслед за мужчинами.

Гвиневра

— Мам! — с ударением проговорила я, пока вытирала тарелки.

Я знала маму, и она явно собиралась что-то сказать.

— Просто дайте мне возможность быть с ним.

— Во-первых, я хочу знать, он у тебя временное приключение, или ваши отношения серьезны?

— А ты приводила временных парней домой, чтобы познакомить со своими родителями? — мягко спросила я, поставив тарелку на полку.

— Если бы он был временным молодым человеком, я бы сказала: «Веселись, дочка. Позволь своей…»

— Мам, если ты скажешь «внутренней богине»…

Мама ухмыльнулась.

— Дорогая, ни у кого нет «внутренней богини», мы же не рекламу «Пантин» для волос снимаем. Просто у нас есть более сексуальная версия самих себя. И, кроме того, жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от удовольствий, Гвиневра.

Нет, мы об этом говорить не будем.

— А если он не временное приключение?

— А если он не временное приключение, тогда мне нечего сказать тебе, потому что ты все равно будешь делать то, что захочешь. Потому что в этом вся ты. Я все еще ничего о нем не знаю. Я лишь знаю, что выбор мужчины — не самая сильная твоя сторона.

— Я встречалась только с Себастьяном…

— А сколько раз ты хотела заполучить мужчину, которого не могла иметь? Помнишь, как ты сохла по Джереми? Но он всегда смотрел только на Стиви. Поэтому ты просто ждала, а он никогда и не думал о тебе в этом смысле.

— Это другое. Это было всего лишь маленьким увлечением в старших классах.

Честно, это ничего не значило. Я даже никому ничего не говорила об этом.

— Не должен ли был Илай жениться на ком-то еще? Не потому ли он с тобой, чтобы забыть ту, другую?

Я нахмурилась, вытирая чашку.

— Ты забываешь, что и я оказалась в подобной ситуации.

— Верно, — она кивнула, отряхивая руки.

Я протянула ей полотенце.

— Но когда твои отношения закончились, как ты себя чувствовала?

— Я была расстроена, зла, унижена…

— И свободна! — закончила она за меня.

Я замерла от неожиданности, потому что именно это я и чувствовала в тот момент. После всего, что мы наговорили, мне на секунду стало легче дышать.

— Когда по-настоящему кого-то любишь, когда встречаешь свою половинку, и та вдруг уходит от тебя, или ты вынуждена идти в другом направлении, чувство свободы не возникает. Это чувство живет только рядом с любимым человеком, Гвиневра.