Тотем Козерога

деревьев и клочок неба. Растворился в черноте, превратился в сгусток энергии. Но

почти сразу тьма расцвела красками, вернулись чувства. Холодный ветер продрал

насквозь. Пахло пылью, еще чем-то удивительно отвратительным, мерзким.

Я потоптался на месте, подождал, пока тело трансформируется окончательно. Открыл

глаза и огляделся. Окраина Славгорода. Точнее то, что осталось… Черное небо,

испещренное кровавыми язвами туч. Мертвые скелеты зданий с провалами окон, горы

битого кирпича и мусора, ржавые коробки автомобилей.

Что-то заставило оглянуться. Позади на много сотен метров мертвый лес — гладкие

высушенные стволы, ломкие на вид ветви. Между деревьями толстый ковер из

превратившихся в пыль листьев, кусков коры… А дальше чистое голубое небо,

розоватые отблески заката и зелень. Края гигантской кляксы кривые, извилистые.

Чернота и смерть медленно, но неуклонно расползалась, пожирала живое

пространство.

Светлая полоса на горизонте манила. Хотелось броситься прочь страшного места,

выбраться под солнечные лучи… Но отступать поздно. Путь один — в разрушенный

город.

Напротив меня останки дома. Верхних этажей не существовало. Девятый, восьмой и

седьмой как корова языком слизнула. В стене огромные дыры, края ломкие и острые,

в ржавых ребрах арматуры. Из провалов окон несло запахом смерти и гнили,

колыхались на ветру истлевшие занавески, блестели осколки стекол. Чуть в стороне

еще один дом. Но этого почти не узнать — покосившийся остов, громадная куча

камней перемешанных с домашней утварью, обломками мебели и грязными тряпками.

Я отыскал маленькую тропинку между горами мусора, медленно пошел, опасливо

поглядывая на стены дома — бетонные плиты хрупкие и ветхие, завалятся от любого

толчка. Под ногами хрустели камни и стекла. Взгляд то и дело натыкался на следы

былой жизни: тряпичная кукла, осколки посуды, помятая кастрюля, шланг пылесоса…

Я осторожно переступал, не рискуя притрагиваться. Вещи еще помнили хозяев,

грустили по ушедшим дням.

За домом обширный двор. Я сошел с тропинки, с трудом вскарабкался на гору битых

кирпичей и осмотрелся. Во мне родилась тоска — как за неполную неделю город мог

превратиться в гниющий нарыв? Даже после бомбежки остаются какие-то останки

живого. Те же тараканы, к примеру, или чахлые растения, иногда люди… А тут

мертвы и камни. Обломки бетона крошатся в ладонях как овсяное печенье, толстые

стальные прутья рассыпаются ржавчиной.

Спустившись, я отыскал проход между стенами. Похоже, когда-то тут была арка. Но

теперь лишь узкая нора, темный лаз. Поверху не перелезть, чересчур высоко. Надо

внутрь, но как-то страшновато. А вдруг плиты обрушаться и меня раздавит? Я

замер, принюхался и навострил уши. Тихо. Внутренний взгляд просканировал

окрестности и выдал результат — безопасно. Я нагнулся и встал на четвереньки,

осторожно пополз. Руки то и дело скользили по острым обломкам, кожу резало

стеклянной крупой. Тоннель темный и тесный, впереди блеклое красноватое пятно –

отсветы туч.

Преодолев лаз, я поднялся с земли. Поскальзываясь на осыпях, спустился к

подножию. Тут начинался гладкий асфальт тротуара. Сбоку жухлые пучки травы и

поваленное дерево с остатками сухих листьев на ветвях. Мусора и обломков гораздо

меньше, что странно. Дома выглядели покрепче — ни один не повален, этажи целые.

Я огляделся в поисках хоть какого-нибудь ориентира. Надо определить в какой

части города нахожусь, потом выбирать дорогу. Но осмотр удовлетворения не

принес. Бледное красноватое свечение туч искажало реальность, делало город чужим

и незнакомым. Тишина давила не нервы, изматывала душу. Только ветер заунывно

свистел в камнях, перекатывал по дорожке полиэтиленовые пакеты, шуршал пылью. На

грани слышимости чудились мягкие шаги, вздохи. Я вздрагивал, вертел головой, но

убеждался — показалось.

Впереди чернела еще одна арка. Чутье городского жителя подсказало — за ней,

возможно, будет улица. Там немного безопаснее. По крайней мере, можно идти

посередине дороги и не бояться, что сверху прихлопнет бетонной плитой. К тому же

планировка города довольно простая, улица рано или поздно выведет к центру.

Сделал несколько шагов в сторону арки. Но сразу остановился и покачал головой.

Нет, Санька, ты уже совершил ошибку, когда бросился нахрапом. Не повторяй во

второй раз…

Ноги со скрипом согнулись, в коленные чашечки уткнулся холодный асфальт. Я

приложил ладони к земле и прикрыл глаза, приказал… Но тут же резко вскочил и

сжал кулаки. Разочарованно фыркнул и выругался. Пусто. В глубинах еще теплилось

пламя, земля не умерла окончательно. Но чересчур далеко, не достать. Я засопел,

потянул носом холодный воздух. Справа!.. Бросился к клумбе у тротуара и вонзил

руки в рыхлую почву, копнул поглубже. Пальцы месили лишь сухую мягкую пыль.

Промелькнули две тусклые искорки похожие на далекие звезды. Обе втянулись под

кожу ладоней, растворились. Но капля в море, мне надо гораздо больше!

Я медленно поднялся с земли, отряхнулся и задумался.

Лопух! — мелькнула раздраженная мысль. — Ты не мог знать, что Стихия, которая

дает тебе силу, мертва здесь. Рассчитывал прийти осененный славой, сокрушить

злодеев… И вновь прогадал. Реальность истончается, нити связывающие город с

остальным миром рвутся одна за другой. Твой Тотем не имеет тут власти. Неужели

прав старик-волхв и придется оставить как есть, смириться с неизбежным?..

Возможно, но…

Затаив дыхание, я окинул внутренним взглядом плотную оболочку из плоти и костей,

что зовется человеческим телом. В расплавленном золоте ярко пылали белые нити,