Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман

– По какому праву? – вырвалось у Игоря.

– По праву человека, принимавшего в вашей супруге участие, - холодно ответил князь. – По праву ее духовного брата. Вы никак не сможете помешать мне в этом.

– Это почему? – сказал Игорь.

– Потому что роман сейчас у Шуваловых, - ответил князь, вставая с места. – Бедная Анна Николаевна хотела взять публикацию на себя, но теперь из-за своей болезни не сможет этого сделать. Я добуду рукопись у графа… и даю вам слово, что роман Евгении Романовны увидит свет, - закончил он, пристально посмотрев на Игоря.

Его светлость не спеша оправил пиджак, смахнул невидимые пылинки с белого твердого воротничка. Казалось, князя совсем не заботит отношение Игоря к этому делу – а тот стоял и краснел с ощущением вмешательства в свою интимную семейную жизнь. И ведь Игорь действительно никак не смог бы воспрепятствовать князю в его предприятии. Какая ирония!

– Ваша светлость, я хотел бы заняться публикацией романа моей жены вместе с вами, - сухо сказал он. Прокашлялся и, побледнев, прибавил:

– Если вы позволите. Приношу извинения за свою резкость.

Князь улыбнулся – улыбка придала ему еще больший шарм. Он поклонился, притронувшись к шляпе.

– Извинения приняты. В таком случае, не будем медлить – если вам позволяет время, нанесем визит графу завтра же.

========== Глава 39 ==========

Князь предуведомил его сиятельство о визите от своего лица.

Неизвестно, подозревал ли что-нибудь граф – но он дал согласие принять князя Завадского в своем доме на другой день в шесть часов вечера. Его светлость был не такого калибра персоной, с которой можно не посчитаться.

Игорю послали на службу записку, в которой князь сообщал ему о согласии графа принять их. Он деликатно умолчал о том, что не упомянул Игоря в качестве своего спутника. Что ж, брат Василия Морозова мог бы догадаться об этом и сам.

Князь ожидал Игоря в своем экипаже. При появлении своего враждебно настроенного компаньона его светлость приоткрыл дверцу, взблеснувшую золотом фамильного герба.

– Садитесь.

Он не улыбался.

Игорь поместился на алом кожаном сиденье, нахмурив брови и сложив руки на груди.

– Что такое?

Он предчувствовал какую-то каверзу, и предчувствие его не обмануло.

– Игорь Исаевич, вам нежелательно сопровождать меня, - понизив голос, сказал князь. – Это будет недипломатично. Вы, надеюсь, не забыли, что ваши отношения с графом теперь вдвойне осложнены? Его жена в тяжелом состоянии, и в этом его сиятельство склонен усматривать вину вашего семейства. Едва ли он захочет слушать вас…

Игорь иронически улыбнулся.

– Почему же вы сказали об этом только сейчас?

Князь Завадский пожал плечами, едва заметно улыбнувшись в ответ.

– Вы едва ли стали бы слушать меня.

Игорь кивнул.

– Совершенно верно.

Он с шумным вздохом потер рукой в перчатке подбородок, подпертый высоким воротничком.

– Я не склонен сейчас к дипломатическому вилянию, - хмуро проговорил вдовец. – Если граф считает меня виновным в своем несчастии, я виню его втройне. Это будет трусостью – спрятаться за вашу спину, и я так не сделаю.

Князь усмехнулся.

– Вы смелый человек, Игорь Исаевич. Но сейчас в вас говорит не смелость, а отчаяние. Вы втайне надеетесь умереть от руки графа, поскольку вам не удалось умереть от моей, не так ли?

Игорь заслонился рукой от его проницательного взгляда.

– Трогайте, - сказал он сквозь зубы.

– Трогай! – звонко повелел князь; снаружи крикнули “Но!”, и раздалось цоканье копыт. Городские улицы поплыли мимо окон кареты.

Потом его светлость повернулся к Игорю и вполголоса, так же сурово, как его невольный помощник, сказал:

– Не надейтесь, я не допущу дуэли и на этот раз. Это донкихотство порою слишком дорого всем обходится. У вас ведь, кажется, есть еще близкие на земле?

– Да, ваша светлость, - неохотно ответил Игорь, не глядя на князя.

– Прошу обращаться ко мне “Виссарион Борисович”, - сказал тот, так же строго, без попыток фамильярничать. – Нам предстоит сотрудничать, Игорь Исаевич, так что излишние условности только затруднят дело.

– Как вам угодно, - безразлично сказал Игорь.

Его сейчас не волновало предсмертное произведение жены – волновала только честь своего семейства, двигало вперед только желание сохранить контроль над своей интимной жизнью. Хотя если роман его жены будет опубликован, ни о каких тайнах речи уже не пойдет…

Так думал князь Завадский, глядя на своего бледного хмурого спутника, который упорно молчал, что-то копя в себе.

Князь жалел его, этого благородного человека, подобного ему самому во всем – кроме взгляда на важнейшее, что могло быть в его жизни и жизни его близких: посмертие. В таких людях, как Игорь Морозов, воспитанное с детства благородство имело привкус отчаяния.

Князь однажды почти решился заговорить со своим спутником, но передумал. Сейчас не следовало отрывать его от его мыслей. О том, какой прием может ждать их в особняке графа Шувалова, Игорь Морозов знает и сам. Хотя, возможно, и не знает.

Игорь Морозов не видел, что случилось с женою графа… по вине его жены. Князь покачал головой и уткнулся лицом в ладонь. Какую боль все причиняют друг другу!

Когда карета остановилась, Игоря пришлось тронуть за рукав.

– Прибыли, - шепотом сказал князь. – Приготовьтесь, Игорь Исаевич.

Игорь дернулся и взглянул на него так, точно перед ним сидел сам граф Шувалов. Его светлость улыбнулся.

– Я вам не враг.

Игорь только сжал губы и, ничего не ответив, отвернулся. Князь отдал приказ въезжать в открытые ворота, чувствуя себя опекуном, приставленным к большому ребенку. Те, кто не знал положений спиритизма и оснований, на которых строилось это учение, были поистине подобны детям, как бы ни был солиден их возраст и образование!

Наконец экипаж остановился окончательно. Дверца распахнулась.

– Выходите, Игорь Исаевич.

Игорь молча выбрался из кареты.

Князь вышел следом, решив не обращать сейчас внимания на это демонстративное поведение. Им обоим в эту минуту никак не следовало размениваться на ссору, даже на взаимную неприязнь.

– Прошу вас, будьте благоразумны, - прошептал князь Игорю. Тот дернул головой.

– Прошу не беспокоиться, - отрывисто сказал вдовец.

Его светлость покачал головой, но промолчал. До парадной двери они дошли бок о бок, хотя Игорь все порывался выйти вперед, наверное, бессознательно. Однако перед самою дверью князь быстро заступил ему дорогу, и, таким образом, в конце концов все равно оказался первым.