Травма

Я только улыбаюсь и пожимаю плечами. Софи помешана на яркой одежде и побрякушках, а я...

Вот он - магазин "MondOffice", моё королевство. Вокруг полки с тетрадями, папками, ежедневниками, ручками, скрепками, пачками писчей бумаги... Сокровище, просто сокровище, а не магазин. В прошлый раз я нашла здесь карандаш ручной работы, о каком не могла и мечтать. Он сейчас со мной, в кармане брюк, идеально заточенный и спрятанный в твёрдый чехол. Кстати, о заточке...

– Прошу прощения!

Проходящая мимо продавщица останавливается и выжидательно смотрит на меня.

– Не подскажете, где у вас бокскаттеры?

– Кто-кто?

– Ну... канцелярские ножи. Чтобы резать бумагу.

– А. Думаю, вон там, на среднем стеллаже в третьем ряду.

"Вон там" в масштабах магазина выглядело достаточно расплывчато.

– Не видите? Хорошо, давайте я покажу.

Она улыбается, и её лицо покрывается маленькими симпатичными морщинками. Хотела бы я так выглядеть лет в пятьдесят. Хотя кто сказал, что ей не тридцать пять.

Она поворачивается и ведёт нас за собой, уверенно лавируя между рядами. Софи по своему обыкновению мгновенно сменила настроение на диаметрально противоположное и с интересом разглядывает попутные витрины, заставляя меня чуть ли не силком тащить её дальше.

– Вот. Здесь карандаши, а здесь, - продавщица повернулась к другому стеллажу, - аксессуары к ним. Ластики, точилки... э-э... а, вот, ножи для бумаги. Вам нужно для чего-то конкретного? Вы инженер?

– Да нет, нет...
– Зачем инженерам ножи?
– Просто люблю точить карандаши чем-то более... живым.

– А-а.
– Она кивает, пытаясь изобразить понимание.
– Тогда вот здесь простые - пластмассовый корпус, стальное лезвие, Китай... Хотя я бы посоветовала кое-что получше, если вам интересно...

– Давайте, давайте, расскажите!
– Софи только что вернулась из обзорного тура по соседней секции и наверняка понятия не имела, о чём мы. Ещё раз - с неё нечего взять.

– Вот. Голландские, пластиковые. Сделаны по армейской технологии - гораздо острее и крепче стальных. Да-да.
– "Фи, армейские технологии..." - фыркнула за спиной Софи, но я даже не обернулась.
– Увеличенный срок службы, гарантия 1 год. И они не только для бумаги - ими можно резать что угодно.

Я смотрю на упаковку в её руках. Под прозрачной оболочкой виден продолговатый корпус ножа из пластика нежно-кремового цвета. Тонкий и изящный, как ручка "паркер", минималистически совершенный, как... Мои руки сами тянутся к нему, но Софи протискивается вперёд и берёт упаковку у продавщицы.

– Ну нифига себе! Ты цену ви...
– Она оборачивается ко мне. Я гляжу на неё, как ни в чём не бывало.
– Знаю этот взгляд. Ты готова, подруга. Держи.

Через 10 минут, стоя в очереди в кассу, Софи снова меняет пластинку.

– Две! Две эти пластиковые фигулины! Да это... да на это можно...

– Кто бы говорил, - улыбаюсь я, сжимая в руках упаковки.
– Я же не говорю "Почему ты купила это розовое пушистое пальто за..." За сколько ты его там купила?

– Это другое дело, не сравнивай, новая коллекция "Фара Ренар" - святое! И так дёшево получилось. А ты тратишь такие деньжищи на какие-то армейские ножи...

– Да...

– И что с того, что... Ты меня слушаешь?

Нет. Я смотрю на дальний ряд стеллажей. Тонкая фигура, что только что скрылась за ними - мне показалось, или...

– Теперь ещё и молчишь.

Эта девушка с "арт-фото" мне везде чудится. Пора прекращать быть такой нервной. Хи-хи-хи.

– Прости, я немного сплю, устала с работы. Сейчас пробьём чек и по домам.

– Как пожелаете, сударыня. В следующий раз идём в "Шейпиз"!

Я криво улыбаюсь.

– Без проблем. Тот парень - извращенец - до сих пор там?

– Алан не извращенец! На себя бы посмотрела.

– Ну, просто он...

– Привет.

Он неловко клюнул меня в щёку и огляделся.

– За нами следят?
– ухмыльнулась я, потирая озябшие руки: июль преподнёс любителям коротких кофточек сюрприз. Вместо ответа он наклонился и жадно поцеловал в губы; обжигающе горячая ладонь коснулась моей покрывшейся гусиной кожей руки. Сердце на секунду замирает и идёт дальше. Вот как он контролирует меня, легко и просто, одним движением. А я и рада.

Мы заходим в кофейню. Он идёт к стойке за кофе, а я устраиваюсь за столиком у окна и достаю ноутбук. За стеклом проплывают картинки пасмурного дня, зал пустой и почти такой же не по-летнему зябкий, как улица. Хочется зевать. Машинально запускаю руку в карман и ощупываю гладкую поверхность ножа. Так и не смогла с ним расстаться. До сих пор не могу определиться, как он мне больше нравится - сложенным или разложенным.

– Ну что, начнём?

Он садится рядом и придвигает ко мне бумажный стакан с моим именем на боку. Я делаю глоток и молча поворачиваю экран так, чтобы ему было видно.

– Я ещё раз изучил результаты нашей работы за последний месяц, всё сравнил и посчитал.

– И что ты думаешь?

– Очень хорошо. И идея, и исполнение... Ты хорошо потрудилась.

На меня накатывает раздражение. Он как будто меня жалеет. Сейчас, после всего, что...

– Но я не уверен насчёт применения технологии на практике. Смотри.

Он включил экран своего старого смартфона. На дисплее замаячили туманные диаграммы с неразличимо мелкими подписями. Пора проверить глаза, видно, не быть мне последним в мире программистом без очков. Хотя... я смотрю на него и не вижу обычных контактных линз. Забыл дома?

– Смотри. Вот здесь - видишь - рынок упал на 13%, тут вырос на 4, но это результаты за весь прошлый год. В первом квартале этого ещё хуже:

– Стоп-стоп-стоп. Ты хочешь сказать, что...

Он говорил почти полчаса без перерыва. О том, какая сложная сейчас ситуация в среде инновационных сетей, стартапов, интернет-инвестиций. О том, что после экономического спада традиционные рынки переживают новый виток роста, а у "ангелов" и независимых инвестиционных фондов нет средств, чтобы спонсировать ненадёжные долгосрочные проекты, тем более такие затратные. Я не помню слов, перед глазами и в мыслях всё плывёт, но главное: он хочет, чтобы я к чёртовой матери всё бросила!

– ...Поэтому, я думаю, лучше ненадолго отложить презентацию проекта. Тем более, его кое-где нужно доработать, например, интерфейс - ты помнишь, я составил список исправлений, и ты с ним согласилась.

Я резко встаю. Двойной эспрессо в животе недовольно булькает. Мне хочется смеяться. Хохотать в голос. Или трахнуть ноутбуком прямо ему по башке. Вместо этого я зажимаю компьютер под мышкой, поворачиваюсь на девяносто градусов и иду к выходу.

Не было бы тяжело, не было бы так тяжело, если бы он не был прав. Он всегда прав, когда доходит до практики. Ему надо было стать экономистом, или играть на бирже. А я... я просто столько времени убила на никому не нужный проект. Но почему тогда он помогал мне? Разве он с самого начала не предполагал, что из этого не выйдет толку? Или... или он это делал из любви ко мне, из... жалости?